– Ну что, может, добавки? – спросил Джейми. – Тебе нужно набираться сил.
Не дожидаясь ответа, он открыл присланную Мерфи супницу и снова наполнил плошку.
– Где Измаил? – осведомилась я, воспользовавшись коротким перерывом.
– На задней палубе. Создается впечатление, что под палубами ему не по себе, и мне трудно его винить, памятуя о рабах, виденных в Бриджтауне. Я велел Мейтленду повесить ему гамак.
– Думаешь, это безопасно – оставлять его без присмотра? И что это за суп?
После первой ложки на языке осталось приятное, тающее ощущение, со второй я ощутила вкус в полной мере.
– Черепаховый. Прошлой ночью Штерн поймал большую морскую черепаху. Он обещал сохранить панцирь: из него можно сделать прекрасные гребни для твоих волос.
Джейми слегка нахмурился, задумавшись то ли о любезности Лоренца Штерна, то ли об Измаиле.
– Что же до Измаила, то он не оставлен без присмотра. За ним приглядывает Фергюс.
– У Фергюса медовый месяц, – напомнила я. – Не стоило заставлять его делать это. А что, суп и вправду черепаховый? Никогда раньше не пробовала. По-моему, просто чудесно.
Джейми ничуть не растрогало упоминание об особом статусе Фергюса.
– Думаю, парень женился надолго и успеет еще натешиться, – заявил он. – Ничего с ним не случится, если он проведет одну ночку, не снимая штанов. Говорят, что воздержание добавляет сердцу стойкости.
– Вздор! – возразила я, уклоняясь от ложки. – Тщетная надежда. Если воздержание и добавляет чему-то стойкости, то вовсе не сердцу, а тому, чему и положено стоять.
– Слова, совершенно неподобающие уважаемой замужней женщине, – с укором сказал Джейми, засовывая ложку мне в рот. – И добавлю, опрометчивые.
– Опрометчивые? – удивилась я.
– Это небольшое испытание моей стойкости, – спокойно пояснил он, зачерпывая из тарелки. – Сидишь тут, понимаешь, с распущенными волосами и торчащими сосками размером с вишни.
Я непроизвольно посмотрела вниз, и следующая ложка угодила мне в нос. Джейми щелкнул языком и, подхватив тряпицу, быстро промокнул мне грудь. Вообще-то моя рубашка и вправду была из очень тонкого хлопка и, даже будучи сухой, ничего особенно не скрывала.
– Можно подумать, будто ты их раньше не видел, – огрызнулась я.
– Я пью воду каждый день с тех пор, как меня отняли от груди, – напомнил Джейми. – Однако из этого не следует, что я никогда не испытываю жажды. – Он взялся за ложку. – Хочешь еще немножко?
– Нет, спасибо, – ответила я, увертываясь. – Чего мне хочется, так это услышать побольше о твоей стойкости.
– Сейчас не время, ты ведь больна.
– Мне гораздо лучше, – заверила я Джейми. – Можно взглянуть?
На нем были просторные, похожие на подштанники холщовые матросские штаны, в которых запросто можно было спрятать три мертвые кефали без всякого вреда для мужской стойкости.
– Нет, нельзя! – смущенно пробормотал он. – Ты что, сюда же в любой момент кто-то может войти. И потом, я не думаю, что от этих погляделок будет хоть какой-то толк.
– Но ты не можешь утверждать это, пока я не поглядела. Кроме того, никто не мешает тебе закрыть дверь на засов.
– Запереть дверь? Интересно зачем? Неужто я похож на мужчину, способного воспользоваться беспомощностью женщины, которая мало того что ранена и горит в лихорадке, так еще и пьяна? – спросил он, но тем не менее встал.
– Это кто это «пьяна»? – возмутилась я. – Ничего подобного! Где это видано, чтобы кто-нибудь напился пьян с черепахового супа?
Правда, даже утверждая это, я чувствовала, что приятное тепло в животе распространяется куда-то вниз, в область между ног, а в голове появилась необычайная легкость, вроде бы не относящаяся к симптомам лихорадки.
– Любой напьется, если отведает черепахового супа, состряпанного Алоизием О’Шонесси Мерфи. Судя по запаху, он влил туда самое меньшее бутылку шерри. Больно уж они падки на спиртное, эти ирландцы.
– Я, во всяком случае, не пьяна, – заявила я, вытягиваясь на подушках, насколько могла себе позволить. – Помнится, ты сам говорил, что, если кто-то может стоять на ногах, он не пьян.
– Но ты-то как раз стоять не можешь, – заметил Джейми.
– Зато ты можешь. И я смогу, если понадобится. И нечего менять тему. Мы говорим о твоей стойкости.
– Ну так ты можешь просто закончить этот разговор, потому что…
Он осекся и даже слегка ойкнул, когда мне удалось удачно ухватить его левой рукой.
– Значит, я беспомощная? Неуклюжая? – В моем голосе звучало удовлетворение. – Признайся, что проблема в первую очередь у тебя!
– Слушай, отпусти меня сейчас же, – прошипел он сквозь зубы, испуганно оглядываясь через плечо. – Каюта открыта, и сюда в любой момент может кто-то войти!
– Так ведь я предлагала тебе запереть дверь, – отозвалась я, и не подумав разжимать хватку, потому как объект, оказавшийся в моей руке, демонстрировал весьма примечательную живость.
Джейми смотрел на меня сузившимися глазами, дыша через нос.
– У меня не в обычае применять силу против больных женщин, – процедил он сквозь зубы, – но для особы, изнемогающей от лихорадки, у тебя, англичаночка, на диво крепкая хватка. Если ты…
– Да сказано же тебе, мне лучше, – перебила я. – Предлагаю сделку: закрой дверь на засов, и я докажу тебе, что не пьяна.
Не без сожаления, но в доказательство искренности своих намерений я отпустила его.
Джейми постоял, глядя на меня и рассеянно почесывая место, подвергшееся неожиданной атаке, потом приподнял рыжую бровь и пошел закрывать дверь.
Когда он вернулся, я уже поднялась с кровати и стояла, слегка пошатываясь, но довольно прямо, держась за спинку. Джейми окинул меня критическим взглядом.
– Это не сработает, англичаночка, – сказал он с огорченным видом. – Стоя не получится. При такой качке нам на ногах не удержаться, а на этой койке, сама знаешь, я и один-то не помещусь, не то что мы вместе.
Качка и впрямь была основательной: фонарь на своем шарнирном кронштейне висел ровно, но вот полка над ним заметно кренилась то взад, то вперед, по мере того как «Артемида» приподнималась и опускалась на волнах. Я ощущала легкое содрогание досок под босыми ногами и понимала, что Джейми прав. Но по крайней мере, тема заинтересовала его настолько, что заставила забыть о морской болезни.
– Этим можно заняться и на полу, – с надеждой предложила я.
Джейми посмотрел вниз, на ограниченное палубное пространство каюты, и нахмурился.
– Ага, но здесь мы можем заняться этим разве что на змеиный манер. Как тебе эта мысль, англичаночка? Обвиться вокруг друг друга между ножками стола?
– Я не против.
– Нет, – пошел на попятную Джейми, сокрушенно качая головой. – Это может повредить твоей руке.
Он задумчиво потер костяшками пальцев нижнюю губу.
Его взгляд скользнул по моему телу до уровня бедер, вернулся и как-то затуманился. Я подумала, что чертова рубашонка, пожалуй, тоньше и прозрачнее, чем мне казалось.
Приняв решение взять инициативу на себя, я отпустила спинку кровати и, шатаясь, преодолела расстояние в два шага, необходимое, чтобы добраться до мужа. Впрочем, очередная волна выбила палубу из-под ног и швырнула меня в объятия Джейми с такой силой, что он, схватив меня за талию, сам едва удержал равновесие.
– Господи! – пробормотал он, пошатнувшись, наклонился и поцеловал меня.
Ощущение было необычным: я привыкла к тому, что он заключал меня в жаркие объятия, но на сей раз горячим было мое тело, а его, наоборот, прохладным. Судя по его реакции, он наслаждался этой новизной так же, как и я.
Легкомысленная и безрассудная, я стала покусывать его шею, чувствуя, как волны жара от моего лица прокатываются по его горлу. Он тоже это чувствовал.
– Боже, да ты словно набита раскаленными угольями!
Его руки опустились ниже, прижимая меня сильнее.
– Ну что, пробрало? Как насчет стойкости? – пробормотала я. – Давай уберем эти никчемные тряпичные мешки.
Соскользнув ниже по его телу, я опустилась на колени, нащупывая его пояс. Джейми рывком распустил завязки, и подштанники упали на пол, надувшись, как парус, налетевшим ветерком.
Не дожидаясь, когда он снимет рубаху, я просто задрала ее и добралась до того, что искала. Он издал сдавленный стон и опустил руки на мою голову, словно ему хотелось сдержать меня, но не было сил.
– О господи! – выдохнул он, и его руки напряглись в моих волосах, не делая, однако, попытки отстранить меня. – Наверное, это все равно что заниматься любовью в аду. Со жгучей дьяволицей.
Я рассмеялась, а поскольку в подобных обстоятельствах это было весьма затруднительно, у меня перехватило дух и пришлось чуточку отстраниться, чтобы набрать воздуха.
– Думаешь, именно этим занимаются суккубы?
– Ни на миг бы в этом не усомнился, – ответил Джейми и попытался вернуть меня в прежнее положение.
Кто-то постучал в дверь, и Джейми застыл.
– Да? Кто там? – спросил он с удивительным для человека, находящегося в подобном положении, спокойствием.
– Фрэзер? – послышался из-за двери голос Лоренца Штерна. – Француз просил передать, что чернокожий спит, и спрашивает, может ли он сам отправиться в постель?
– Нет! – отрезал Джейми. – Передайте ему, чтобы оставался на месте. Ненадолго: скоро я приду и сменю его.
– О! – Голос Штерна звучал как-то нерешительно. – Дело в то, что… хм… кажется, его супруге не терпится, чтобы он пришел.
Джейми тяжко вздохнул.
– Скажите ей, – в его голосе прозвучало едва уловимое напряжение, – что он явится к ней… скоро.
– Непременно передам.
Похоже, Штерн сомневался насчет того, что эта новость будет воспринята Марсали с радостью, но в следующий миг его голос снова оживился.
– А… миссис Фрэзер чувствует себя лучше?
– Намного, – терпеливо ответил Джейми.
– Ей понравился черепаховый суп?
– Весьма. Большое вам спасибо.
Его руки на моей голове дрогнули.
– Вы сказали ей, что я сохранил дня нее панцирь? Прекрасный образец.