Он усмехнулся.
– Сэр Персиваль знает толк в тканях, а его леди и подавно, но ему невдомек, что я проворачиваю делишки еще и со спиртным, тем более в таких масштабах. Иначе он захотел бы иметь гораздо больше, чем перепадает ему сейчас.
– А не мог ли рассказать моряку о тебе кто-то из владельцев трактиров? Они наверняка видели тебя.
Он запустил руку в волосы и взъерошил их, как всегда делал в задумчивости.
– Ну да, они видели меня, – медленно произнес он, – но только как посетителя. Дела с трактирщиками ведет Фергюс, а Фергюс осторожен и никогда и близко не подходит к печатной мастерской. Мы всегда встречаемся здесь, в обстановке, не вызывающей подозрений. – Он посмотрел на меня с ухмылкой. – Никто не спрашивает, зачем мужчина посещает бордель.
– Возможно ли это? – спросила я, пораженная неожиданной мыслью. – Любой человек может прийти сюда без вопросов. Мог ли моряк, за которым следил Айен, увидеть тебя здесь? Тебя и Фергюса? Или узнать твое описание от одной из девушек? В конце концов, ты не самый неприметный мужчина, которого я когда-либо видела.
Да уж, таковым он точно не был. Рыжих, конечно, в Эдинбурге попадалось немало, но редкий из них мог сравниться с Джейми ростом, не говоря уже об осанке и выправке, по которым и без оружия безошибочно узнавался бывалый воин.
– Это весьма дельная мысль, англичаночка, – сказал Джейми, одобрительно кивнув. – Узнать, был ли здесь недавно моряк с косичкой, достаточно легко: я попрошу Жанну поспрашивать у девушек.
Он встал и потянулся, едва не задев руками потолок.
– А потом, англичаночка, может быть, мы ляжем спать? – предложил он, игриво подмигнув. – А то денек сегодня выпал какой-то сумасшедший: не одно, так другое.
– Пожалуй, – ответила я с улыбкой.
Жанна, вызванная для расспросов, пришла вместе с Фергюсом, который открыл перед мадам дверь с легкой фамильярностью брата или кузена. Неудивительно, что он чувствовал себя здесь как дома, подумала я: парень родился в парижском борделе и там же провел первые десять лет жизни, ночуя в чулане под лестницей, а днем обчищая на улицах карманы, чтобы заработать на жизнь.
– Бренди ушел, – доложил он Джейми. – Я продал его Макалпину, немного снизив цену, к сожалению, милорд. Но мне показалось, что лучше не жадничать и сбыть товар побыстрее.
– Правильно, сбагрить, чтобы место не засветить, – кивнул Джейми. – А что ты сделал с телом?
Фергюс улыбнулся. Худощавое лицо и залихватский темный чуб придавали ему определенно пиратский вид.
– Наш незваный гость тоже отправился в трактир Макалпина, милорд, соответствующим образом замаскированный.
– Каким образом? – поинтересовалась я.
«Пират» с ухмылкой обернулся ко мне. Фергюс оказался весьма привлекательным молодым человеком, несмотря на крюк, заменявший ему кисть руки.
– В качестве бочки с мятным ликером, миледи, – ответил он.
– Сдается мне, вряд ли кто-нибудь в Эдинбурге пил мятный ликер последние сто лет, – заметила мадам Жанна. – Язычники шотландцы не привыкли к употреблению цивилизованных напитков. Я никогда не видела клиента, который заказывал бы что-нибудь, кроме виски, пива или бренди.
– Вот именно, мадам, – с готовностью подхватил Фергюс. – Но нам ведь не нужно, чтобы в заведении мистера Макалпина слишком спешили открыть именно эту бочку, верно?
– Несомненно, рано или поздно кто-нибудь заглянет туда, – заговорила я. – И…
– Вот именно, миледи, – сказал Фергюс, почтительно мне поклонившись. – Мятный ликер – напиток крепкий, с высоким содержанием спирта. Подвал трактира – всего лишь временное пристанище на пути путешествия нашего неизвестного друга к его вечному покою. Завтра он отправится на пристань, а оттуда куда-нибудь в дальние края. Просто я не хотел захламлять этим негодным товаром кладовки мадам Жанны.
Жанна произнесла по-французски какие-то слова в адрес святой Агнессы (какие именно, мне так и не удалось понять), но потом пожала плечами и направилась к двери.
– Я завтра же расспрошу наших девушек о моряке, месье, но в свободное время, когда они будут отдыхать. Потому что сейчас…
– Кстати, об отдыхе, – перебил ее Фергюс. – Мадемуазель Софи, случайно, не свободна сегодня вечером?
Мадам одарила его ироническим взглядом.
– Поскольку Софи видела, как месье сюда заходит, я склонна предположить, что она позаботилась о том, чтобы быть для него доступной. – Мадам покосилась на юного Айена, валявшегося на подушках, словно пугало, из которого вытряхнули всю торчавшую солому, и добавила: – Возможно, стоит позаботиться и об отдыхе этого юного джентльмена?
– О да! – Джейми оценивающе посмотрел на племянника. – Пожалуй, можно будет поставить топчан в моей комнате.
– Нет уж! – выпалил мальчик. – Тебе ведь надо побыть со своей женой, правда, дядя?
– Что? – непонимающе воззрился на него Джейми.
– Ну, то есть… – Айен заколебался, взглянул на меня и поспешно отвел глаза. – Ты, наверное, захочешь… э-э… ммфм?
Уроженец гор, он сумел вложить в последний звук поразительное богатство подразумеваемого смысла.
Джейми с силой потер костяшками пальцев верхнюю губу.
– Что ж, это весьма предусмотрительно с твоей стороны, Айен, – сказал он, и его голос слегка дрогнул от сдерживаемого смеха. – И я польщен тем, что ты столь высокого мнения о моих мужских достоинствах, раз после такого дня считаешь меня способным не только спать. Но сдается мне, я мог бы воздержаться от удовлетворения своих плотских желаний на одну ночь. Хоть я и люблю твою тетю, – добавил он, послав мне улыбку.
– Но Бруно сказал, что в заведении сегодня нет наплыва посетителей, – вмешался Фергюс, с недоумением оглядевшись по сторонам. – Почему бы парнишке не…
– Потому что ему всего лишь четырнадцать! – негодующе воскликнул Джейми.
– Мне почти пятнадцать! – поправил его юный Айен, выглядевший весьма заинтересованным.
– Этого, безусловно, достаточно, – заявил Фергюс, бросая взгляд на мадам Жанну в ожидании поддержки. – Твои братья были не старше, когда я привел их сюда в первый раз, и они вели себя достойно.
Джейми вытаращился на своего подопечного.
– Что-о?
– Ну, кому-то же надо было, – раздраженно ответил Фергюс. – Обычно это отец юноши, но, понятно, месье им не является… Со всем уважением к твоему достопочтенному отцу, конечно, – добавил он, обратившись к Айену, который кивнул в ответ, как механическая игрушка. – Это должен сделать человек опытный, понимаешь? Итак, – он повернулся к мадам Жанне с видом гурмана, советующегося с официантом по поводу карты вин, – как вы думаете, Доркас или Пенелопа?
– Нет-нет, – сказала она, решительно качая головой, – это должна быть вторая Мэри, точно. Маленькая.
– А, та, что с желтыми волосами? Да, пожалуй, вы правы, – одобрительно кивнул Фергюс. – Тогда позовите ее.
Жанна ушла раньше, чем Джейми успел что-либо возразить.
– Но… но… мальчик не может… – начал он.
– Нет, могу, – вдруг возразил юный Айен. – Во всяком случае, я думаю, что могу.
Казалось невозможным, чтобы его лицо покраснело еще больше, но уши теперь буквально светились багровым огнем возбуждения, а все пережитое в этот день, похоже, уже забылось.
– Но этого… того самого… я не могу разрешить тебе…
Джейми осекся, постоял, хмуро глядя на племянника, и развел руками, признавая свое поражение.
– И что я скажу твоей матери? – спросил он, когда за его спиной открылась дверь.
На пороге стояла очень маленькая юная девушка, пухленькая и нежная, как куропатка, в сорочке из голубого шелка, ее круглое милое личико сияло под облачком желтых волос. При виде ее юный Айен застыл, едва дыша.
Когда наконец ему оставалось или набрать воздуха в грудь, или умереть от удушья, он глубоко вздохнул, повернулся к Джейми и с благостной улыбкой сказал:
– Ну что ж, дядя Джейми, на твоем месте…
Его голос воспарил неожиданным сопрано, и парнишка остановился и прокашлялся, чтобы вернуться к почтенному баритону.
– …я бы не стал ей говорить. Спокойной ночи, тетушка, – сказал он и целеустремленно двинулся вперед.
– Никак не могу решить, убить Фергюса или поблагодарить его, – проворчал Джейми, сидя на кровати в нашей чердачной каморке и медленно расстегивая рубашку.
Я повесила мокрое платье на стул и опустилась перед ним на колени, чтобы расстегнуть коленные пряжки его штанов.
– По-моему, он хотел Айену добра.
– Ага, на свой чертов распутный французский лад.
Джейми потянулся к затылку, чтобы распустить головную повязку. Заплетать волосы в косу перед нашим выходом из трактира он не стал и лишь убрал их со лба, так что они падали ему на плечи, окаймляя широкие скулы и длинный прямой нос. С такой прической он был похож на одного из свирепых итальянских ангелов эпохи Возрождения.
– Это архангел Михаил изгнал Адама и Еву из Эдемского сада? – спросила я, стягивая с него чулки.
Джейми усмехнулся.
– Неужели я похож на стража добродетели? А Фергюс – на коварного змея? – Он наклонился и поднял меня за локти. – Вставай, англичаночка. Тебе вовсе незачем прислуживать мне, стоя на коленях.
– Нет ничего унизительного в том, чтобы помочь близкому человеку, у которого выдался весьма нелегкий день, даже если ему не пришлось никого убить, – ответила я, заставив его встать вместе со мной.
На руках его вздулись волдыри, а на щеке осталась полоска сажи.
– Мм…
Я обхватила его за талию, чтобы помочь с поясом штанов, но Джейми удержал мои руки на месте и на миг прижался щекой к моей макушке.
– Знаешь, я был не совсем честен с племянником, – сказал он.
– Вот как? Мне показалось, что ты прекрасно обошелся с ним. По крайней мере, после разговора с тобой он воспрянул духом.
– Надеюсь на это. И может быть, молитвы и тому подобное помогут. Во всяком случае, не повредят. Но я не все ему рассказал.
– Чего?
Я наклонилась, мягко коснувшись его губ своими. От него пахло дымом и по́том.
– Когда у мужчины после убийства болит душа, он чаще всего ищет утешения в женщине. В своей, если она у него есть, а если нет – в той, какую найдет. Ибо она способна на то, что самому ему не под силу, – исцелить его.