– Конечно. – Джейми остановился и сунул руку в карман. – Только обязательно верни.
Юный Айен ухмыльнулся.
– Ладно. Наверное, они тебе и самому понадобятся, дядя Джейми. Священник сказал, что у дяди грехов выше головы, – поделился со мной отрок, подмигнув лишенным ресниц глазом, – и велел мне не брать с него пример.
– Ммфм, – промычал Джейми и с преувеличенным интересом стал изучать дорогу, оценивая скорость ручной тележки, катившейся вниз по крутому склону.
Поутру он побрился, и щеки его испускали розовое сияние.
– А сколько десятков раз велели прочесть молитву тебе? – полюбопытствовала я.
– Восемьдесят пять, – пробурчал он, и краски на свежевыбритых щеках еще добавилось.
Айен замер в благоговейном ужасе.
– А как давно ты был на исповеди, дядя? – осторожно поинтересовался он.
– Давно, – отрезал Джейми. – Идем!
После обеда Джейми должен был встретиться с неким мистером Хардингом, представителем страхового общества «Рука в руку», где было застраховано имущество типографии. Им предстояло осмотреть пепелище и определить размер ущерба.
– Ты не понадобишься мне, парнишка, – успокоил он Айена-младшего, который, судя по виду, не горел желанием снова оказаться на месте происшествия и пережить заново все страхи. – Иди лучше со своей тетушкой к этой безумной женщине. Не знаю, как это у тебя получается? – обратился он ко мне. – Ты в городе меньше двух дней, а все больные на мили вокруг уже хватаются за твой подол.
– Так уж и все, – недовольно отозвалась я. – Всего-то одна женщина, да и ту я пока еще не видела.
– Ну ладно. По крайней мере, сумасшествие не заразно. Я надеюсь.
Он чмокнул меня, по-дружески похлопал племянника по плечу и повернулся, чтобы идти.
– Пригляди за тетушкой, Айен.
– Хочешь пойти с ним, Айен? – спросила я. – Я и одна справлюсь, если ты…
– О нет, тетушка! – Он повернулся ко мне со смущенным видом. – Может, я бы туда и сходил, да вот все думаю: а ну как они что-нибудь отыщут? В пепле?
– Тело, ты имеешь в виду, – без обиняков заявила я, понимая, что вероятность обнаружения останков и побудила Джейми отправить племянника со мной.
Парнишка кивнул; чувствовалось, что ему не по себе.
– Ну, не знаю, – честно призналась я. – Скорее всего, после такого пожара вряд ли хоть что-нибудь обнаружат. А если и обнаружат – тебе переживать нечего. Твой дядя знает, что делать.
– Да, это уж точно.
Он просиял, воодушевленный верой в способность дяди найти выход из любого положения. Я тоже улыбнулась и не без удивления поняла, что и сама питаю ту же веру. Будь то пьяный китаец, коррумпированные агенты таможни или мистер Хардинг из страхового общества «Рука в руку», у меня не было никаких сомнений в том, что Джейми справится.
– Ну, тогда идем, – предложила я, услышав звон колокола церкви у Пушечных ворот. – Как раз пора.
Несмотря на наложенную отцом Хейсом епитимью, на лице Айена то и дело появлялось мечтательно-блаженное выражение, пока мы поднимались вверх по склону Королевской Мили к жилищу Хендерсона в тупике Кэррубера.
То была тихая, но по меркам Эдинбурга роскошная гостиница с узорчатым ковром на лестнице и цветными витражами в окнах, выходящих на улицу. Мне показалось, что столь дорогие апартаменты не очень-то подходят для скромного священника, но ведь я мало знала о служителях Свободной церкви; возможно, они не принимают обета бедности, как католические клирики.
Мальчишка проводил нас на третий этаж. Дверь открыла плотно сбитая женщина в фартуке, с озабоченным лицом. Мне показалось, что ей лет двадцать пять, хотя она уже лишилась нескольких передних зубов.
– Вы будете та леди, которая должна прийти, как сказал преподобный? – спросила она.
Я кивнула. Ее хмурый взгляд чуть смягчился, и дверь распахнулась пошире.
– Мистеру Кэмпбеллу пришлось выйти, – сообщила компаньонка, растягивая слова на манер жителей равнин, – но он велел передать, что будет признателен за любой совет, способный облегчить участь его сестры.
Значит, это его сестра, не жена.
– Что ж, я постараюсь сделать все, что в моих силах, – заверила я. – Где я могу увидеть мисс Кэмпбелл?
Компаньонка, представившаяся как Нелли Коуден, попросила Айена остаться в гостиной, а меня проводила в спальню.
Мисс Кэмпбелл, как и рассказывал преподобный, «таращилась». Ее бледно-голубые глаза были широко раскрыты, но, похоже, она ни на что не смотрела и не обратила на нас никакого внимания.
Она сидела в широком, низком уютном кресле спиной к огню. В комнате царил полумрак, неяркий свет падал сзади, и черты ее лица расплывались в темноте. Подойдя ближе, я увидела, что лицо у нее округлое, не слишком четко очерченное, с маленьким курносым носом, двойным подбородком, полными, но вялыми отвисающими губами. Мягкие, по-детски тонкие каштановые волосы были аккуратно причесаны.
– Мисс Кэмпбелл! – осторожно окликнула я ее.
Реакции не последовало. Сидящая в кресле женщина оставалась совершенно неподвижной. Глаза ее, правда, моргали, но с меньшей частотой, чем в норме.
– Когда она в таком состоянии, она никому не отвечает, – сказала за моей спиной Нелли Коуден. Она покачала головой, вытерла руки о фартук и сокрушенно подтвердила: – Ни словечка.
– И как давно это с ней?
Я взяла вялую пухлую руку и пощупала пульс. Пульс был медленный и достаточно сильный.
– Ну, в этот раз вот уже два дня. – Заинтересовавшись, мисс Коуден подалась вперед, всматриваясь в лицо своей подопечной. – Обычно такое состояние длится с неделю, а то и поболе. Однажды это продолжалось тринадцать дней.
Медленно двигаясь – хотя мисс Кэмпбелл не казалась встревоженной, – я начала осматривать неподвижную пациентку, задавая по ходу дела вопросы компаньонке. Мисс Коуден сообщила, что мисс Маргарет Кэмпбелл тридцать семь лет. Она единственная родственница преподобного Арчибальда Кэмпбелла, с которым проживает последние двадцать лет, со времени смерти их родителей.
– А что провоцирует это состояние? Вы знаете?
Мисс Коуден покачала головой.
– Не могу сказать, мэм. Ничего такого не происходит. То есть мисс Кэмпбелл смеется, разговаривает, кушает. Все вроде бы нормально, а потом раз – и началось!
Компаньонка щелкнула пальцами, наклонилась и щелкнула снова под носом у мисс Кэмпбелл.
– Видите? – сказала она. – Можно провести через комнату шесть трубачей, и она их даже не заметит.
Для меня было очевидно, что недуг мисс Кэмпбелл имеет не физическую, а психическую природу, но я все равно произвела осмотр, настолько полный, насколько можно было это сделать, не раздевая неподвижную пациентку.
– Но это ничего, гораздо хуже бывает, когда она выходит из этого состояния, – сообщила мне мисс Коуден, присев на корточки рядом со мной, когда я опустилась на колени, чтобы проверить подошвенные рефлексы мисс Кэмпбелл.
Ее ноги, освобожденные от туфель и чулок, были влажными и испускали затхлый запах.
Я решительно провела ногтем по подошве каждой ступни, проверяя рефлекс Бабинского, который мог бы свидетельствовать о наличии органического поражения мозга. Но нет, пальцы ног согнулись в соответствии с нормой.
– А что происходит потом? Крики, вопли, о которых упоминал преподобный? – Я поднялась на ноги. – Пожалуйста, принесите зажженную свечу.
– Ага, крики да вопли, они самые.
Мисс Коуден поспешила исполнить мою просьбу и зажгла от очага вощеный фитилек.
– Она кричит что-то ужасное, кричит и кричит до изнеможения. Потом засыпает, спит сутки напролет, беспробудно, – и просыпается как ни в чем не бывало.
– И она в порядке, когда просыпается? – спросила я, медленно поводя горящей свечой в нескольких дюймах от глаз пациентки.
Зрачки сузились в автоматической реакции на свет, но радужная оболочка осталась неподвижной. Я испытывала непреодолимое желание взяться за надежную рукоятку офтальмоскопа, чтобы проверить сетчатку, но, увы, такой возможности не было.
– Ну, не сказать чтобы в полном порядке, – медленно произнесла мисс Коуден.
Я посмотрела на нее, и она пожала массивными плечами, натянувшими полотно ее платья.
– Головкой страдает, бедняжка, – сообщила она обыденным тоном. – Почитай, уже двадцатый год.
– Но ведь вы, наверное, заботились о ней не все это время?
– О нет! Мистер Кэмпбелл нанимал женщину ухаживать за ней, еще там, где они жили, в Бэрнтисленде, но та женщина была немолода и не хотела покидать свой дом. Приняв предложение миссионерского общества отправиться в Вест-Индию, преподобный стал подыскивать для своей бедной сестры компаньонку. Женщину с крепким здоровьем и хорошим характером, которая была бы не против путешествия. Вот. Я и подошла.
В подтверждение своих добродетелей мисс Коуден одарила меня беззубой улыбкой.
– В Вест-Индию? Он хочет посадить мисс Кэмпбелл на корабль, отправляющийся в Вест-Индию?
Я была потрясена, потому что знала: подобное путешествие было бы нелегким испытанием и для совершенно здоровой женщины. Впрочем, следующая мысль была о том, что, пожалуй, Маргарет с легкостью перенесет плавание, если будет, как сейчас, пребывать в трансе. Не исключено, что она его просто не заметит.
– Он подумал, что перемена климата пойдет ей на пользу, – пояснила мисс Коуден. – Решил увезти ее подальше от Шотландии и всех этих ужасных воспоминаний. Давно надо было это сделать, вот что я вам скажу.
– А что это за ужасные воспоминания? – спросила я и по блеску глаз компаньонки поняла, что попала в точку: той не терпелось посплетничать.
Завершив осмотр, я уже пришла к выводу, что существенные отклонения от нормы в физическом состоянии пациентки связаны исключительно с малой подвижностью и неправильным питанием, но имелся шанс, что рассказ о прошлом прольет свет на истоки ее нынешнего душевного состояния. А значит, поможет найти способ лечения.
– Что ж, – начала Нелли, отходя к столу, где на подносе стояли графин и несколько бокалов, – это всего лишь то, что рассказывала мне Тилли Лоусон, которая долгое время приглядывала за мисс Кэмпбелл, но она клялась, что это правда, а она достойная женщина. Не хотите ли глоточек ликера, мэм, чтобы почтить гостеприимство преподобного?