Сердце выскакивало из груди. Выпущенные ядра подняли в воздух тучи мелкой серой пыли, вызывавшей кашель – слишком большую роскошь в данной ситуации. Осторожно высунув нос, я стала свидетельницей того, как лодка была поднята на борт. Эуона и людей, забравших его, я не увидела.
Более ненужные пушечные порты закрылись, якорь был поднят – корабль был готов к отплытию. Удивительно, но, несмотря на слабый ветер и провисшие паруса, судно очень быстро отчалило от берега и проворно скрылось в тумане, скрывавшем линию горизонта.
– Боже… – Джейми подошел ко мне и заключил в нервные объятия. – Боже! Господи ты боже мой!
Он пялил глаза на безмолвную гладь океана. Казалось, что вода замерла, как и мы на берегу. Двигался только туман, настойчиво заполняя собой пространство. Было ужасающе тихо: морские птицы, чайки и буревестники, жившие на отдаленных островах, а потому не привыкшие к грохоту пушек, разлетелись кто куда, так что только рокот волн нарушал тишину.
Там, где прежде стояла я, красовалась дыра: ядро пролетело в трех футах от меня, оставив след.
– Что же предпринять?
Мне было трудно что-либо придумать, даже думать было трудно. Да что там – я плохо ориентировалась в реальности. Эуон, мальчишка Эуон только что стоял вот здесь, с нами, а сейчас он невесть где, уплывает, исчезает неведомо куда. Туман, на несколько минут рассеявшийся и показавший нам страшные события, снова затянул мир дымкой и непроглядной пеленой, отделяя реальность и мираж, земное и потустороннее.
В памяти сами по себе всплывали образы: вот туман, вот он открывает взорам тюлений островок, вот к берегу причаливает лодка, вот из глубины острова являются люди, они несут Эуона – белого, мокрого, с безвольными руками тряпичной куклы. Все это являлось перед моими глазами раз за разом, запомнившись так, как это бывает в минуты глубоких потрясений. И каждый раз я не теряла надежды, что увижу не уже ставший привычным ужасный спектакль, а счастливое развитие событий, возвращение мальчика.
Джейми видимо осунулся за эти несколько десятков минут. На его лице резко обозначились носогубные морщины.
– Не знаю. Черт меня побери, я не знаю!
Он с тоской закрыл глаза, сопя и вбирая в себя воздух со стоном.
Это признание ужаснуло меня: что бы ни происходило, как бы серьезно ни обстояло дело, Джейми находил выход из любой, самой безвыходной ситуации. Я знала его так долго и за время, пока снова жила в Лаллиброхе, убедилась в этой его способности. Но теперь он говорил, что не знает.
Беспомощность скалила зубы, смеясь над нами и торжествуя. Все мое существо готово было кричать: «На помощь! Действуй! Не стой на месте!»
Но что можно было сделать?!
Рукав Джейми был окровавлен. Видимо, это было следствие спуска к морю, иначе не объяснить. Вот это-то я и могла сделать. Я почувствовала извращенное удовлетворение: я еще на что-то гожусь.
– Кровь, смотри. – Я прикоснулась к нему, обращая на себя внимание. – Дай-ка перевяжу.
– Не надо.
Он все смотрел в море, скрытое за туманом, и не хотел обращать внимание на пустяки. Я настаивала, и он рявкнул:
– Я сказал, что не надо! Пускай будет так!
Я сжалась и сунула руки под плащ. Не дуло, ветра не было, но мне было холодно от сырости и от переживаний.
Джейми провел пальцем по плащу, смазывая таким образом кровь с руки. Он воскрешал в памяти корабль, увезший Эуона, всматриваясь в воду бухты. Затем стиснул зубы и закрыл глаза, приходя в себя. Побыв так со своими мыслями или с их отсутствием, он взглянул на меня, прося простить его.
– Лошади ждут. Пойдем.
Камни этого места были под стать нам – такие же онемевшие и оцепеневшие. Лошади покорно ждали нас, ютясь подле собрата по несчастью – пони Эуона. Пока мы добрались до берега, прошли часы, но теперь, казалось, прошли годы, так долго мы ехали обратно.
– Надеюсь, он жив, – робко ободрила я Джейми.
Он не чувствовал моего прикосновения, уныло плетясь по камням. В ту минуту не помогла бы и дубинка.
– Угу. Если бы он был мертв, они бы бросили его на острове.
– А что, они забрали его с собой?
Нужно было во что бы то ни стало разговорить его, иначе было бы худо.
Он мотнул головой.
– Ну да. Они перебросили его на корабль. Я видел… Это хорошо, должно быть, – рассудил Джейми. – Хотели бы убить, так сделали бы это сразу, не мешкая. А так есть надежда, что раз не убили сразу, может, и вовсе не прикончат.
Говоря сам с собой, Джейми напрочь позабыл, что он не один, а вспомнив, обратился ко мне, рассеянно глядя на меня:
– Англичаночка, все хорошо?
Я дрожала и была грязна от пыли, и одежда моя была порвана, и колени подгибались, а в целом…
– Я жива, все хорошо, спасибо.
Вторая попытка взять его руку увенчалась успехом.
– Рад слышать, – прошептал он, углубившись в размышления. Мы пошли под руку.
– Можешь предположить, кто это сделал?
Волны шумели, заглушая мой голос, но сейчас было важно, чтобы Джейми контактировал с внешним миром. Нельзя было позволить ему уйти в себя.
Он молчал, но уже подыскивал слова, чтобы ответить мне. Это был хороший знак: шоковое состояние проходило.
– Матрос обращался к тем, кто сидел в шлюпке, на французском языке. Конечно, это ничего не дает, потому что французы, как и люди других национальностей, могут служить где угодно. Хотя я видел множество торговых судов, это не торговый корабль. Не знаю отчего, но это даже не английское судно. Возможно, все дело в парусах, может, они стоят как-то по-другому.
– Корабль синий, по боку черная полоса. Потом стали палить и уже не было времени рассматривать.
Что, если можно узнать, куда держит путь то или иное судно? Это было бы просто замечательно! Но какие возможности предоставляет для этого восемнадцатый век? Зная название, мы сможем узнать все остальное.
– Как назывался корабль?
– А я почем знаю?
– Ну на борту было указано название?
– Название на борту? Зачем?
– Да чтобы знать, что за развалюха бороздит волны!
Мое раздражение немного развеселило Джейми.
– Не думаю, чтоб им очень хотелось объявлять всем свое название. Промысел накладывает определенные обязательства, – уточнил он.
Мы снова погрузились в раздумье, преодолевая путь, сравнимый для нас с Голгофой.
– Ну хорошо, – меня осенило, – как тогда легальные судна узнают друг друга, если название не указано на борту?
Джейми был удивлен глупым вопросом и резонно заметил:
– Вот я, например, сумею отличить тебя от какой-нибудь глупой бабы, хоть у тебя на груди нет имени.
– Ничего нет, даже буквы «А»[17], – забывшись, проговорила я. – Выходит, что названий нет… И вы узнаете суда по тому, как они выглядят? Наверное, различия бросаются в глаза?
– Я не могу вот так с ходу сказать, что за корабль стоит на рейде. Несколько судов знаю. Знаю и нескольких капитанов. Те корабли, которые часто видел, назову безошибочно, а вот другие – нет. Я не то что моряки, те знают суда «в лицо».
– То есть все-таки можно узнать, что это за судно причалило к острову.
Джейми заинтересовался ходом моих мыслей.
– Вообще, можно попробовать. Вот мы шли, а я все думал, вспоминал, с тем чтобы сообщить Джареду как можно больше об этом корабле. Синий трехмачтовый, бимс широкий, двенадцать пушек, ростр словно бык. Джаред много знает – вдруг видел такой? Или знает капитана. Или знакомые видели что-то подобное. – Теперь он поделился своими размышлениями.
Я обрадованно вскинулась:
– Ты знаешь, что делать? Есть план?
– План не план, но несколько мыслей имеется. Лучше этого ничего пока не придумывается. – Джейми не тешил себя пустыми надеждами и не хотел зря обнадеживать меня.
Он провел рукой от лба до подбородка, убирая с лица капли тумана и морских брызг, – капли, похожие на слезы.
– Надо бы добраться до Инвернесса. Если мы будем двигаться, может, и наверстаем упущенное время. В Гавре будет ждать Джаред. Чем скорее мы доберемся до него, тем скорее сможет узнать, что за корабль похитил парня. Узнав название, можно будет узнать, к чему приписано судно. – Заметив мои взметнувшиеся брови, Джейми добавил: – Все корабли приписаны к портам, за исключением военных. Те не ходят по обозначенным маршрутам, а выбирают путь сообразуясь с необходимостью. Обычные суда имеют точный маршрут и, что самое важное, бумаги – их показывают в порту, и там указан конечный пункт назначения.
Я почувствовала облегчение. Гора с плеч долой! Напряжение, не отпускавшее меня с тех пор, как Эуон отправился в путешествие, из которого не вернулся, ушло.
– Но если это пираты или каперы, тогда это не работает, – Джейми понизил градус моего радостного возбуждения.
– Что тогда?
– Найти пиратов в море может разве сам Господь Бог, но не я, – отрезал он. Мы умолкли, идя к лошадям.
Животные смирно ждали нас у башни, самостоятельно найдя себе пропитание – морскую траву. Разумеется, она была очень жесткой и, наверное, малопитательной, но за неимением лучшего лошади жевали ее. Пони Эуона тоже был с ними.
Джейми тут же окрестил их неразумными тварями и принялся энергично действовать. Собираясь спуститься в башню, он обмотал веревку вокруг камня на берегу. Доверяя мне держать ее, бросил другой конец в отверстие башни Элен и разулся.
Запыхавшийся и уставший, он принес вещи мальчика – сорочку, плащ, башмаки и чулки. Еще там были нож и кошелечек из кожи.
– Мы вернем это Дженни? – Я представила это себе.
Если мне так тяжело и горько, каково же будет ей? Что мы скажем, как объяснимся? Да она умрет от горя! Мне сделалось нехорошо.
Джейми отдувался после проделанной работы. Мой глупый вопрос заставил его побледнеть и стиснуть сверток с вещами.
– Вернем, как же! Держи карман шире! Как ты себе это представляешь? Что, я вернусь в Лаллиброх и с порога заявлю: «Сестрица, твоего сына больше нет! Его украли, быть может, убили, а я не смог защитить его»? Это ведь я потащил его с собой. Обещал присматривать за ним, беречь. И что теперь, где он сейчас? Осталась только жалкая одежда! – Тяжелый комок застрял у него в горле. – Нет, лучше уж я отброшу копыта.