– Хорошо, а такое? – она указала на следующее платье. – По-моему, именно то, что вы ищете. Немаркое и скромное.
Да, это было то. Длинное скромное платье, закрывающее грудь и локти, цвета волос Брианны и Джейми – солнечно-рыжее. Тяжесть шелка таила в себе отблеск янтаря и шерри.
Сняв с вешалки, я вынесла его в проход между стеллажами. Я не знаток вкусов шотландских кумушек восемнадцатого века, но мне казалось, что мой выбор удачен. Швеи неплохо постарались, и мне не нужно было обрезать нитки или перешивать рукава. Ткань красива, фасон в рамках приличия. Единственное, что стоило переделать, так это кружевную оторочку лифа: кружево было пришито машиной и потому топорщилось.
– Примерочная у нас здесь. Давайте я подержу вешалку.
Услужливость продавщицы была явно обусловлена ценой платья. Оно стоило столько, что я могла бы спокойно снимать лондонскую квартиру в течение месяца, а то и двух. Часть суммы, наверное, шла пекинесу, и сейчас девушка честно отрабатывала ее, сопровождая меня по магазину и щедро раздавая ненужные советы.
Можно было бы купить, да. Вряд ли я найду что-то подобное.
И все-таки… Не буду ли я выделяться в нем?
Я не решалась.
– Оно очень красиво, именно то, что хотелось… – У меня все еще оставались сомнения. – Но я не уверена, что…
Пекинес умильно улыбнулась.
– Не переживайте, оно вас не старит. Вам от силы лет двадцать пять, много тридцать. – Она старалась уговорить меня изо всех сил.
– Я и не переживаю. – Я не стала посвящать ее во все трудности своего выбора. – А такое же, только без молний, есть?
Это было выше сил продавщицы. Столько усилий – и все насмарку!
– Без молний… Я могу посмотреть, но не уверена…
Я не стала мучить девушку. В конце концов молнии будут самой маленькой неприятностью из всех ожидающих меня.
– Пойдемте на кассу. Я беру.
Глава 22Канун дня всех святых
– Здесь две гинеи, шесть соверенов, шиллинги, числом двадцать три, восемнадцать флоринов по девять пенсов, десять полупенсов. Еще двенадцать фартингов. Минутку…
Роджер со звоном выкладывал монеты. Видимо, это было еще не все – он что-то искал в нагрудном кармане клетчатой рубашки.
– Вот и они.
Зажурчали махонькие медяки, высыпаясь из кулька, принесенного Роджером невесть откуда.
– Да, пришлось нелегко, но я достал сколько мог. Мелочь – а это самая мелкая тогдашняя монета – пригодится, ее можно тратить не считая. Золото придется поберечь, тем более что его трудно разменивать. Разве что захотите купить лошадь.
– Да уж знаю.
Я стала перебирать монеты. Сколько же их здесь! Роджер и Брианна потрудились на славу, ограбив не одного нумизмата. Здесь было целое состояние, одни соверены чего стоили – увесистые, дюйм в диаметре. Наверное, редкий шотландец имел за свою жизнь столько денег сразу.
– Интересно, сейчас номинальная стоимость этих монет намного больше, чем тогда. Но на них можно приобрести столько же, сколько и сейчас, – мелкий фермер получает такие деньги за шесть месяцев своей работы.
Я любовалась золотым блеском гинеи.
– Ну да, вы же знаете тогдашние расценки. Я бы не упомнил. – Роджер поставил себя на место Клэр.
– Поневоле запомнишь…
Вдруг Брианна села поближе к парню. Он незаметно привлек ее к себе, но это не укрылось от моих глаз.
Вздохнув, я предложила:
– Поужинаем в каком-нибудь пабе?
Они отправились на Ривер-стрит. Ужинали молча, занимаясь преимущественно едой. Мать с дочерью сидели рядом. Роджер, сидящий напротив, то и дело видел, как они касались друг друга, будто невзначай. Удивительное сходство и, наверное, родство душ. Ему было неловко присутствовать при этом.
Он ел мусаку и рассуждал. Мог ли бы он сделать то же самое? Если бы у него был такой выбор, как бы он поступил, как повел себя на месте Бри? Что она сейчас чувствует? Мать так важна для нее. И все же Бри уважает ее решение – решение, несущее им вечную разлуку. Удивительно: детей и родителей обычно разлучает смерть, остальные случаи – это расставание на время, связанное, например, с учебой или работой в другом городе. Но добровольно расстаться вот так…
Закончив ужин, Роджер попросил минутку внимания, обращаясь к Клэр.
– Можете сделать одну вещь?
– Что именно?
Он указал на вход.
– Встаньте сейчас и пройдите через дверь с закрытыми глазами. Когда покинете пределы паба, откройте и скажите нам, что или кого увидели.
Женщина смущенно улыбнулась.
– Допустим, я выйду. А если там будет стоять полисмен? Вы готовы вытаскивать меня из тюрьмы? Меня ведь обвинят в нарушении общественного порядка – пьяная тетка вытворяет что-то странное!
Роджер был торжествен.
– Главное – не увидеть уток. А полисмен нам не страшен.
Клэр поднялась из-за стола, обошла стул, закрыла глаза и покорно вышла из заведения, не говоря ни слова. Изумленная Брианна не стала скрывать недоумения и принялась тормошить парня:
– Роджер, что ты несешь? Какие утки?
Тот сосредоточенно смотрел на входную дверь, ожидая возвращения Клэр.
– Сегодня канун Дня Всех Святых. В это время обычно гадают и узнают будущее. Одно из гаданий ты видишь сейчас, оно заключается в том, чтобы преодолеть порог дома с закрытыми глазами. Когда открываешь их, первое, что попадается тебе на пути, – знак того, чего ждать в будущем. Давняя традиция.
– Утки вещают недоброе?
– Нет, только если не прячут голову. Тогда жди беды – верная смерть. Но почему не возвращается твоя мама?
Брианна тоже нервничала.
– Не будем дожидаться – давай сами выйдем. Надеюсь, что утки не пришли с озера и не поджидают за дверью.
Пара подошла к двери, открывшейся навстречу им, – это вернулась Клэр, взволнованная увиденным.
– Угадайте, кто попался мне на пути?
– Утка?! – на Брианну все-таки повлияла история, рассказанная Роджером.
– Да что с вами такое? – Клэр, не зная подоплеки, не знала, как реагировать на упоминание о птицах. – Я увидела полицейского.
– Он шел в вашу сторону? – поинтересовался Роджер.
– Выходит, что так. Я вышла и наткнулась на него. Я шла направо, он – налево. – Клэр улыбнулась. В искусственном свете она была хороша особенной красотой, ее темные глаза сияли. – Никто не хотел уступать, и пришлось немножко повальсировать в надежде, что другой пропустит первым.
Роджер улыбнулся в ответ.
– Отлично. Вам повезло: встретить человека, идущего по направлению к тебе, – знак того, что повезет в поисках желаемого.
Клэр просияла, став ослепительно красивой.
– Роджер, как я рада… Спасибо тебе! Давайте праздновать День Всех Святых!
Если ужин провели в тревоге и молчании, то гадание возымело эффект: остаток вечера был радостным. Идя домой, все шутили и смеялись, а потом пили в доме пастора – Клэр и Роджер виски, Брианна – кока-колу. Тишина обители преподобного то и дело нарушалась веселыми тостами и наполнялась хохотом пирующих. Брианна настояла, чтобы из тыквы был сделан фонарь. Его поставили на буфет, откуда он ухмылялся своим хозяевам. Все трое энергично строили планы.
– Денег у вас достаточно, – Роджер гордился тем, что собрал монеты, и непрестанно повторял это, будто деньги были единственной сложностью предстоящего путешествия.
Брианна разделила его озабоченность:
– Мама, не забудь взять плащ.
– Ну конечно, я помню, спасибо. – Клэр явно думала о чем-то другом, далеком от мелких забот. – У меня есть все, что потребуется. Все, что мы смогли найти.
Она умокла на время, размышляя. Потом взяла одной рукой руку Брианны, а другой – руку Роджера.
– Мои милые… Я так благодарна вам за ваши заботы, за все, что вы сделали для меня… – У нее перехватило горло. – Я не знаю, как благодарить, не знаю, что сказать. Я буду так скучать!..
Клэр обхватила рукой шею Брианны и притянула ее к себе. Та прижалась к ней. Роджер видел, что для обеих эти объятия значили что-то большее, чем простой знак внимания.
Они долго сидели так, и парень не разнимал их. Когда они наплакались вдоволь, Клэр погладила щеку дочери, вытирая ей слезы.
– Отдыхайте. У меня еще есть дела. До утра, малышка.
Клэр привстала на носки – она была ниже дочери, – чмокнула Брианну в нос и ушла, не оборачиваясь.
Брианна уселась, взяв свою колу. Она смотрела сквозь стакан на языки пламени, играющие в камине, и молчала.
Роджер не стал нарушать тишины и принялся убираться в комнате. Закрыв окна, смахнув пыль со стола, убрав справочную литературу, которую доставали для Клэр, он подошел к буфету. Тыква все так же хитро ухмылялась; внутри мигала свеча, освещая неверным светом оставшуюся на столе посуду. Рот импровизированного фонаря, широкий и зубчатый, казалось, улыбнулся шире, когда Роджер отошел от буфета, не желая прекращать забавы.
– Бри, оставим? Пусть его горит, авось не наделает пожара.
Ответа не последовало – Брианна уставилась на камин и не слышала вопроса, погрузившись в свои мысли.
– Возможно, это не навсегда. Будем надеяться, что мы еще увидим ее, – Роджер мягко коснулся девичьей руки.
Брианна все так же смотрела в огонь, но негромко отозвалась:
– Не думаю. Я не уверена, сможет ли она пройти сквозь камни, не говоря уже о прочем. Ты ведь слышал ее рассказ – это тяжело и не всегда удается.
Девушка нервно водила рукой по шву своих джинсов.
Роджер, увидев, что требуется его поддержка, сел на диван возле Брианны. Клэр давно ушла, и можно было говорить свободно.
– Бри, так нужно, – спокойно заговорил он. – Ты ведь видишь, как она светится, когда вспоминает о Джейми.
– Я все вижу, – Брианна сдерживалась. – Он нужен ей, я знаю. Да и она ему тоже. Но она нужна и мне!
Девушка выкрикнула последние слова, наклонившись вперед, будто пытаясь заглушить возникшую боль. Ее губы дрожали, руки, обхватившие колени, были напряжены.
Роджер поднял руку и провел по ее голове. Волосы девушки были мягкими, как у ребенка, и ее хотелось обнять, как всхлипывающего малыша, долго не могущего успокоиться.