Я издала нервный смешок, и Джейми посмотрел на меня с осуждением.
– Джейми, пойми, мне не весело. – Я чувствовала необходимость оправдаться. – Я расплачусь, если буду реагировать как-то иначе, прости. А к чему плакать, когда все закончилось и мы снова вместе?
– Конечно, я не сержусь.
Он крепко пожал мою ладонь.
– Я… мне… Мне казалось, что произошло неминуемое и что я ничего не смогу исправить, – вздохнула я.
Казалось, словно я оправдываюсь, тем самым еще раз предавая Джейми.
– Я знаю, я должна была узнать, что с тобой… Поверь, я никогда не забывала тебя, я бы не смогла забыть…
Я всегда думала о тебе…
– Не мучайся, англичаночка. – В голосе Джейми не слышались обида или великодушие. Он погладил мою ладонь. – Я все понимаю. Я не мучаюсь прошедшим, так что ты не должна переживать.
– Но если бы я… – Я потупилась, разглядывая смятые простыни. – Если бы я тогда оглянулась… Мы бы могли встретиться раньше!
Джейми молчал. Мы думали об одном и том же – о том, сколько времени провели в разлуке, и о том, можно ли было этого избежать. Джейми выдохнул и поднял меня за подбородок.
– Когда это раньше? После Каллодена? Когда я должен был спасать свою шкуру и не имел возможности устроить тебя в безопасное место? А если бы ты умерла? Я ведь не мог гарантировать того, что у нас будет еда и жилище. А болезни? Нет, я бы не смог. И потом – неужто бы ты бросила дочь?
Он будто ждал ответа, покачивая головой.
– Я ведь сказал тогда, чтобы ты ушла. И чтобы забыла обо всем. Это было правильно. Ты не должна была нарушать моего приказа. Я все понимал, когда отдавал его.
– Но… можно было бы…
Я слабо пыталась возразить, хотя понимала, что Джейми поступил тогда мудро. Сейчас он ласково поцеловал меня, чтобы я не продолжала дальше. Я почувствовала колкость его щетинок.
Наконец комната осветилась не призрачными рассветными лучами, а настоящим солнцем. Цвета и краски вернулись, и Джейми был медно-бронзовый – щетина, пробивающаяся сквозь загар.
Он снова глубоко вздохнул.
– Конечно, можно. Можно было бы. – Джейми сделал ударение на «бы» и посмотрел мне в глаза, твердо говоря: – Не нужно все время возвращаться мыслями к этому, англичаночка. Мы живем сейчас, и смотреть нужно вперед. Даже если у нас будет только эта ночь и это утро, мне хватит и этого.
– А мне нет! – Мой протест прозвучал комично.
– Ненасытная! – Джейми захохотал.
– Какая есть.
Я перестала нервничать, по крайней мере, мне уже не было так мучительно больно, потому что я повинилась Джейми и он простил меня или хотя бы не осудил. Можно было расспросить о том, чем кончилась та поездка на телеге.
– Как ты доехал тогда?
– Да, я не договорил. – Джейми сощурился, смотря на шрам. Перед его взглядом мысленно вставали события той жаркой поры. – Я всем обязан Дженни. Помнишь ее?
Дженни была сестрой Джейми. Внешне она ничем не походила на брата, будучи намного ниже его ростом и имея темный цвет волос, но характер у нее был такой же упрямый, как и у Джейми.
– Она заявила тогда, что не позволит мне умереть, – слегка смутился Джейми, говоря о таком проявлении сестринской заботы. – Не позволила, подумать только… Я не очень-то верил, но она не спросила моего мнения.
– Узнаю ее.
Уф, Джейми был окружен заботой моей золовки! Это многого стоило. Я была уверена в Дженни Мюррей – она бы вызвала на бой все темные силы, если бы это потребовалось.
– Ох, она кормила меня всякими порошками и пилюлями, которые должны были избавить меня от горячки, обтирала припарками и обворачивала компрессами, но все было напрасно: пошел отек, из раны шло зловоние… Потом она почернела и стала загнивать. Намеревались отнять ее.
Джейми говорил об ужасных вещах спокойно, даже отстраненно. Поначалу я удивлялась, но потом вспомнила – разве врачи не делают того? Правда, разница была в том, что говорим так о чужих ранах.
– И не отняли. Почему же? – Профессиональный интерес соседствовал во мне с беспокойством.
Он ладонью поднял наверх космы, лезшие в глаза.
– Эуон. Он категорически запретил. Не хотел, чтобы в семье стало калекой больше. Говорил, что не потерпит, чтобы мне отрезали ногу, мол, хоть он и безногий, но я должен ходить на своих двоих, хватит с меня и всего, что произошло.
В глазах Джейми появилась горечь, и я поняла, что с него и правда хватит. Произошедшего хватило бы не на одного человека. Здесь Эуон понял все верно.
– Ну, Дженни и взялась за дело. Попросила троих арендаторов держать меня, чтоб не дергался, а сама взяла тесак и посрезала всю гниль вплоть до кости. Ошпарила кипятком и перевязала.
У меня вырвалось восклицание. Не знаю, смогла ли бы я поступить так же.
Джейми позабавил мой ужас.
– Веришь ли, это возымело действие.
Я почувствовала горечь во рту.
– Но ты мог потерять ногу!..
– Да. Но Дженни все зашила. Говорила, что не позволит умереть, – не позволила. Она вообще многое говорила: что не позволит потерять ногу, что будет заставлять меня двигаться…
Он вскинул одно плечо.
– Многое говорила, всего не перечислишь. Когда я дослушал наконец, пришлось выкарабкиваться оттуда, куда я попал или мог попасть. Другого она бы и не позволила.
Джейми улыбнулся, и я тоже облегченно рассмеялась, теперь по-настоящему, не нервно.
– Она и правда заставила меня двигаться, чтобы я не жалел себя. Наказала Эуону, чтобы тащил меня на прогулку. В потемках, правда, чтобы было не так стыдно, а то бы всякий испугался: шутка ли – двое хромоножек плетутся по дороге, один с деревяшкой вместо ноги, другой с палкой!
Я представила это себе, и здесь мои глаза увлажнились. Было трогательно думать, что эти люди, поддерживая друг друга, честно шли по дороге, борясь со стыдом и болью…
– Скажи, это правда, что ты жил в пещере?
Джейми удивился.
– Откуда ты знаешь? Об этом тоже есть в твоих документах?
– Почти. Эта история передавалась из уст в уста – прямо легенда! Горцы были горды тобой. Или будут – как знать?
– Легенда? Я? – Джейми явно смутился, однако же был горд услышанным. – И вся шумиха только потому, что я жил в пещере? Думаю, что этого маловато для легенды. Слишком глупо.
– Но это же еще не вся история! А тот твой договор с англичанами?! То есть не с ними, но в результате которого тебя выдали им, а твоя семья получила деньги, назначенные за твою непутевую голову?
Джейми покраснел.
– Понимаешь… Я не страшился тюрьмы – вряд ли бы она сломала меня. А потому…
– Джейми, да ведь ты мог кончить на виселице! По сравнению с этим тюрьма – сущая шутка! И тем не менее ты сделал это!
Мне хотелось задать ему хорошую трепку, хотя это было очень глупо. Разумеется, он заслуживал взбучки, но не двадцать же лет спустя.
Он рассудительно ответил:
– А что мне было делать? Торчать в этой дурацкой дыре, как отшельник? О нет, англичаночка, я вовсе не отшельник. Тем более что те англичане были так глупы, что неплохо заплатили, лишь бы сцапать меня. А что мне – если можно продать себя за мешок золота, почему бы не сделать этого?
Джейми победно просиял, радуясь проделанному. Мне очень хотелось осуществить свое желание задать трепку и в то же время хотелось броситься ему на шею. Но я придержала свои желания и запустила руки не в глаза Джейми, а себе в волосы, пытаясь причесаться.
– Какой же ты продажный. – Я злилась, но говорила примирительным тоном. – И Бри еще гордится таким отцом!
– Что-о?
Он не верил своим ушам, опешив и уставясь на мой рот, словно размышляя, как уместились там эти слова. Я невольно растянула губы в улыбке.
– Ты ведь совершил героический поступок.
Эти слова я произнесла уже искренне, безо всяких подколок.
– Англичаночка… – Джейми совсем смешался.
Он стал яростно теребить шевелюру. Это был верный знак того, что я застала его врасплох, – он делал так в минуты растерянности или раздумий.
– Понимаешь, англичаночка, это не героизм, – с расстановкой заговорил Джейми. – Это не героизм, если не можешь видеть голодных глаз Дженни, Эуона, детей, арендаторов, их семей… У меня не было другой возможности помочь им. – Он посмотрел мне в глаза, ища поддержки. – В такой ситуации тебе безразлично, кончится дело виселицей или чем другим. Судя по тому, что ты рассказывала тогда, меня вряд ли бы вздернули. Да если бы и так – что с того? Я все равно поступил бы так, как поступил, без раздумий. Так что никакой я не герой, если вы так думали.
Он отвернулся, пряча лицо.
– Ясно, – повременив, сказала я.
Джейми бросил испытующий взгляд в мою сторону.
– Да?
– Ну а как же. Как бы ты еще мог поступить, Джейми Фрэзер? Уж я тебя знаю, – закончила я не без гордости за него.
– Точно? – улыбнулся Джейми.
– А то! – Впервые с моего появления в Шотландии я могла сказать что-либо настолько определенное.
Джейми хотел что-то сказать в ответ, но его прервал раздавшийся стук – стучали в дверь нашей комнаты.
– М-м-м, хотелось бы верить, что это дружественные нам силы – мадам Жанна или на худой конец служанка. Впрочем, с равной возможностью это может быть и констебль. В любом случае мы семейная пара и ничего предосудительного не делали.
Он лукаво прищурился.
– Ты смутишь их голой натурой?
Я попыталась спросить как можно быстрее, потому что Джейми уже взялся за ручку двери.
– Их? Их ничто не смутит, тем более в таком месте.
Он гордо осмотрел свою голую натуру, найдя ее вполне удовлетворительной для смущения кого бы то ни было, и все-таки решил променять мужскую непосредственность на кусок холста, служившего нам полотенцем.
В дверях стоял какой-то мужчина, и я сразу спряталась под одеяло, не желая светить телом. Если бы там на самом деле был доблестный блюститель порядка, не думаю, что одеяло бы помогло мне остаться незамеченной, так что как ни крути, а я поступила довольно глупо. Тем более что на Джейми было надето не намного больше.