Я спрашивала Денмарка, почему природные механизмы самозащиты, свойственные человеческому организму, не ломают всю игру? По его словам, они все же проявляют себя. «Да, может возникнуть шумная неприятность, – признался он. – Но ты все равно знаешь, что проглотишь еще раз, и еще раз, и будешь продолжать есть». Судьи высшей лиги, работающие на соревнованиях едоков, считают регургитацию одним из сопутствующих поглощению пищи моментов, отнюдь не требующих остановки соревнований. «Это просто как „лежачий полицейский“: переезжаешь и едешь дальше. Ты сам все решаешь, своим умом». О да. Все профессиональные участники турнира едоков соблюдают режим и держат форму. Самый дешевый материал для тренировок, от которого к тому же не толстеешь, – вода. Денмарк способен принять в один прием и в сидячем положении два галлона. А в начале карьеры он мог выпить не более одного. Возьмите на заметку в порядке напоминания и предупреждения: одного галлона воды кадаврам Кей-Альберга хватало, чтобы их желудки начинали разрываться. Тренировки включают и психологическую подготовку. Вдобавок к способности растягивать желудок, прием воды приучает участников соревнований едоков к ощущению внутренней переполненности.
У Дэвида Метца сложилось мнение (правда, еще не проверенное на практике), что наполнение желудка водой может использоваться как терапевтический метод для лечения диспепсии – и способно помочь тому, кто ощущает после еды боль в желудке, хотя и считается здоровым человеком. В исследовании 2007 года было установлено: пациенты с диспепсией говорят о чувстве переполнения желудка, выпив воды существенно меньше, чем люди из контрольной группы, не имеющие проблем с пищеварением. Так, вероятно, больным, страдающим несварением, стоило бы воспользоваться опытом профессиональных едоков. Те постепенно тренируют свой организм, улучшая потенциал желудка – и со временем их пищеварительная система начинает справляться с бóльшим объемом пищи. «Полагаю, – говорит Метц, – это многообещающий проект».
Теория постепенного растягивания желудка может получить дополнительную концептуальную поддержку, если взглянуть на дело с противоположной стороны – приняв во внимание медицинский опыт, связанный с проблемой голода. Военный врач по фамилии Марковски писал в статье, опубликованной в 1974 году на страницах British Medical Journal, что желудки военнопленных Второй мировой войны, бывших его пациентами, оказались растянутыми из-за необходимости потреблять большие объемы низкокачественной еды (для извлечения из нее необходимого количества калорий и питательных веществ). Марковски высказал предположение: хроническое растягивание стенок желудка может ослаблять этот орган, а также отчасти служит объяснением тому, что желудки некоторых мужчин иногда разрываются – даже если поглощаемый объем пищи относительно невелик. Однако, если такое предположение верно, у профессиональных участников соревнований едоков разрыв стенок желудка должен был бы происходить регулярно – на деле же все обстоит иначе. Я бы рискнула сказать, что желудки военнопленных, напротив, съеживались – и, как следствие, могли в некоторых случаях разрываться. Я спрашивала Метца, что он думает на этот счет. Он отверг мою гипотезу о необратимом съеживании желудков, не получающих необходимой еды, или о потере ими способности снова растягиваться в зависимости от того, сколько пищи попадает внутрь. По мнению Метца, если люди начинают говорить об ощущении переполнения желудка быстрее обычного, это значит, что их способность принимать определенное количество пищи снижена, а обратные связи с головным мозгом, определяющие уровень выработки гормонов и энзимов, не действуют должным образом.
Люди с объемистыми желудками вовсе не обязательно должны быть тучными. Не существует принципиальной разницы между объемом желудка у страдающих ожирением и у людей из контрольной группы, лишенных всяких признаков избыточного веса.
Но вот что меня особенно поражает: люди с объемистыми желудками вовсе не обязательно должны быть тучными. Согласно исследованию, результаты которого опубликованы в журнале Obesity Surgery, не существует принципиальной разницы между объемом желудка у страдающих ожирением и у людей из контрольной группы, лишенных всяких признаков избыточного веса. Гормоны и метаболизм, поступление калорий и сжигание их – словом, все, что в конечном счете определяет вес человека – никак не обусловлено вместимостью желудка. Эрик Рыжий настаивает на том, что вне участия в соревнованиях едоков он не переедает, даже никогда не доводит себя до ощущения переполнения желудка. Он подчеркивает: какой бы силы воли ни требовалось для того, чтобы человек заставил себя прекратить есть, еще больше воли нужно проявить, чтобы заставить себя есть (и продолжать есть и есть).
Самым удивительным кажется тот факт, что в медицинской литературе нет описания ни единого случая разрыва желудка, приключившегося среди участников соревнований по поглощению еды. Получается, описав на пути своих рассуждений полный круг, мы возвращаемся к мистеру Л. и тому предположению, которое с самого начала занимало меня больше всего. Принимая во внимание все обстоятельства и взвесив все «за» и «против», приходится констатировать: убивает не то, как много пищи отправляет в себя человек, а то, что попадает в него под видом еды. Особенно тогда, когда, как мы увидим далее, внутри оказываются десятки доз кокаина в латексной оболочке.
Глава одиннадцатаяСнизу вверх
Если обстоятельства не позволяют держать сигареты и мобильный телефон в карманах брюк, реальную альтернативу может предоставить прямая кишка. Настолько реальную, что в государственные тюрьмы Калифорнии ректальной контрабандой ежегодно доставляют более тысячи фунтов табачных изделий и сотни мобильных трубок. Контрабанда эта позволяет бандитам-заключенным и осужденным наркодилерам совершать из-за решетки деловые звонки, с удовольствием покуривая во время этих разговоров.
«Вот это поступило в пятницу», – лейтенант Джин Паркс, офицер по борьбе с контрабандой в государственной тюрьме города Авенал, Калифорния, указывает на прозрачный пластиковый пакет для мусора, на две трети наполненный чем-то, похожим ямс, но не ямсом. Это листья трубочного табака Golden Leaf, защищенные латексом и свернутые таким образом, чтобы с одной стороны получился конус – для более легко помещения. Нет, не в чаши курительных трубок. Мусорный пакет в данном случае – это «навал», или часть массовой контрабанды, скрытно шедшей через близлежащую птицеферму. Туда от двух до трех сотен сидельцев Авенальской тюрьмы ходят трудиться, а затем «возвращаются домой». Если бы Паркс и его подчиненные не перехватили мешок, скрутки табачных листьев были бы «оприходованы» и переправлены в тюремный двор: двое-трое, а может быть, как иногда случается, и шестеро заключенных рассовали бы латексные упаковки по задним проходам, где и хранили бы по соседству с собственными яичками.
Сквозь пластиковые стенки мешка проникает фруктовый запах ароматизированного табака. Атмосфера в отделе расследований – как в фирменном магазине табачной фабрики. Розничная цена Golden Leaf – около 25 долларов за фунт. Во дворике Авенальской тюрьмы одна унция продается не менее чем по 100, повышая общую стоимость конфискованного пакета до 1600. А если схватят за руку, наказание не слишком жестокое – временное лишение свиданий. «Мы такие мешочки, наверное, сотнями тысяч ликвидируем», – говорит Паркс. У него большие голубые глаза с магнетическим блеском и ровная, невозмутимая манера говорить. Благодаря такому сочетанию, он кажется человеком, немного уставшим от происходящего, но еще не разучившимся чему-то удивляться.
Паркс ведет меня на склад и показывает целый банк из дюжины сейфов, каждый из которых предназначен для хранения ежемесячного улова контрабандных мобильных трубок.
– И все они… – спрашиваю я, – из…
– Отсюда? – Паркс соединяет колечком большой и указательный пальцы. Из «трубы», то есть. Милый сленг для обозначения ректальной доставки. «Нет, не все. Только некоторые».
Паркс делает два шага и тянется к другому большому пластиковому пакету: «А это – зарядные устройства». В прочих пакетах и коробках – батарейки, наушники, сим-карты. На тюремном жаргоне прямая кишка – «бумажник узника»[131], но можно было бы назвать и Radio Shack[132]. На пути сюда меня останавливает начальник контрольно-пропускного пункта, решивший рассказать мне об одном заключенном, который подобным образом нес в себе две коробочки скоб для степлера, точилку для карандашей, запасные лезвия для этой точилки и три большие кольца для скрепления документов. Малого прозвали «ОС» – от «Офисного Склада». Никто из тюремного персонала не может сказать, зачем ОСу все это было нужно.
«Трубари» Авенала используют ректум именно с той целью, которую предусмотрела для этого органа эволюция – для хранения. Нижние отделы желудочно-кишечного тракта представляют собой область для сбора всего, что остается от пищи после того, как кишечник абсорбирует максимум нутриентов. Вода всасывается стенками кишечника по мере продвижения пищевой кашицы. Если все идет нормально, эта кашица, отдавая воду, достигает определенной консистенции – и покидает тело, как только начинает соответствовать значениям Бристольской шкалы стула[133] от 2 («колбасовидный комковатый кал») до 5 («в форме мягких комочков с четкими краями»). Самое приятное заключается в том, что человек нуждается в избавлении от данных остатков всего один или два раза в день.
Если вы не против, присмотримся к процессу получше. От шести до восьми раз в день – независимо от ваших мыслей или самоощущения – сжатия кишечных мышц, называемые усиленной перистальтикой, заставляют содержимое ободочной кишки продвигаться вперед. Прием пищи усиливает это действие благодаря тому, что именуется желудочно-ободочным рефлексом. Чем обильнее еда, тем сильнее импульс, задающий энергию продвижения. Все продукты распада, ранее «застрявшие» выше прямой кишки, теперь оказываются в ней.