Однако в наши дни о растительных пищевых волокнах слышно куда меньше. Продолжая любопытствовать, недавно я запустила PubMed с поисковым запросом по поводу рака и клетчатки, как составной части пищевых продуктов. Результаты самого свежего исследования в данной области опубликованы в 2010 году в American Journal of Epidemiology. Согласно приводимым данным, в течение 13 лет велись наблюдения за тремя тысячами датчан. А теперь – цитата: «Частое опорожнение кишечника ассоциируется с повышенным риском рака прямой кишки у мужчин, а запор ассоциируется с пониженным уровнем риска». Майк Джонс удивлен не был. Медицинские круги никогда не были готовы следовать в кильватере Буркитта с его увлечением пищевой клетчаткой. «Буркитт сравнивал людей банту с теми, кто, как, скажем, британские матросы-новобранцы, почти не получали с пищей растительные волокна и к тому же поголовно курили». Есть немало и прочих различий, касавшихся жизни британцев и чернокожих африканских деревенских жителей. И как все это учесть? «Да, некоторая взаимосвязь просматривается, но до определения причин и следствий в действительности еще далеко». Так почему же теперь снова – и так живо – заговорили о пищевой клетчатке? А потому, утверждает Джонс, что запахло деньгами: «Будут новые штучки, и их начнут покупать и употреблять в пищу все больше и больше». Уолтер и Буркитт задали тон, однако мотив набирает силу потому, что музыку заказывают зерновые компании. Джонс говорит, что когда он внимательно прочитал исследования, посвященные особенностям рациона и раку кишечника, то отметил для себя: детерминирующий фактор риска в данном случае явно заключается не в объеме потребляемой клетчатки, а в калорийности питания. Чем меньше калорий в рационе, тем ниже риск. И никакой вам наживы.
И вот что еще хорошо бы принять во внимание. Согласно новейшим исследованиям, более медленный транзит пищи и, следовательно, более продолжительное воздействие на организм «внутренней грязи» могут в действительности идти на пользу человеку. Как выясняется, сероводород препятствует развитию воспалительных процессов и, в некоторых случаях, их последствиям – неспецифическим язвенным колитам и онкологическим заболеваниям. В опытах на грызунах кишечные газы показали существенный противовоспалительный эффект, предохраняя слизистую пищеварительного тракта – в противоположность тому, что делает, например, аспирин. Ибупрофен и аспирин противодействуют воспалению везде, кроме желудка и кишечника, где эти препараты создают воспаление. Как утверждает Кен Олсон, профессор физиологии в Школе медицины при университете Индианы и автор многочисленных научных работ по этой теме, ибупрофен и аспирин в сочетании с сероводородом могут быть в тысячи раз действеннее как средство предупреждения развития опухолей. По крайней мере, такой результат был получен в лабораторных условиях на мышах при исследовании опухолевого роста. Правда, клинические исследования на людях пока даже не начинались.
Сам по себе сероводород – еще не дьявол. Помимо некоторой опасности и неприятного запаха, молекулы его нам так же нужны и незаменимы, как поваренная соль. Это газообразное вещество образуется во всех тканях нашего тела – и все время, независимо от того, что мы съели на обед. (Некоторые из современных идей с этим тезисом не согласуются.) «Сероводород – гастротрансмиттер, молекула, передающая сигнал. И у этого вещества огромный терапевтический потенциал, – утверждает Олсон. – Самая горячая область биомедицины в наши дни – здесь». И какова мораль из всего вышесказанного? Неразумно принимать мешанину из невежества, высокомерия и корысти за нечто, отменяющее мудрость человеческого организма под нажимом хаотичных представлений, которые, едва появившись на свет, подхватываются молвой и выдаются за твердые истины. Говоря о мудрости, я имею в виду коллективное совершенствование рода человеческого, происходившее в течение миллионов лет эволюции. Пусть наш ум и бунтует против «дерьма», но тела наши и понятия не имеют, о чем это мы толкуем.
С аутоинтоксикацией связан еще один сомнительный момент. Всасывание питательных веществ – задача, преимущественно, тонкого, а не толстого кишечника. «Труба» более тонкого диаметра – с миллионами ворсинок – как раз и предназначена для всасывания нутриентов и доставки их в кровяное русло. Фанатичные приверженцы теории аутоинтоксикации смотрят на происходящее с противоположной точки зрения. Ибо, как писал Джон Харвей Келлог, «грязные фекальные массы, переполняя ободочную кишку, поднимаются обратно в тонкий кишечник». Однако в действительности ничего подобного не происходит. Заслонка ободочной кишки[188] – анатомический портал, соединяющий тонкий и толстый кишечник – открывается только в одном направлении.
Можно ли силой заставить ее открыться в противоположную сторону? Да, но только не естественным путем, не в процессе повседневной жизнедеятельности. Такое возможно лишь искусственным образом, когда мертвец лежит на каменном столе в анатомическом театре XIX века и в ректум трупа введен гибкий шланг, другим концом подсоединенный к помпе. В период с 1878 по 1885 год в Британии, Франции, Германии и Соединенных Штатах провели не менее пяти экспериментов для выяснения, на что способен пропускной клапан между верхним и нижним отделами кишечника. «Хешл провел множество опытов на трупах и пришел к полному убеждению, что подвздошно-слепокишечная заслонка служит надежным и совершенным барьером на пути возможного проникновения жидкостей снизу», – отмечал автор одного аналитического обзора. У. У. Доусон из Медицинского колледжа Огайо подверг этот природный барьер испытанию на 13 трупах, и у 12 из них клапан стойко держался в нужном положении. Описание опыта над 13-м телом опубликовано в 1885 году на страницах Cincinnati Lancet and Clinic. («С ваших мест, вероятно, видно… как кишка расширяется при наполнении водой».) Однако сам экспериментатор полагал, что сей случай демонстрирует отклонение от нормы: «Несомненно, заслонка была повреждена». Но само эффектное зрелище не пострадало.
Справедливости ради следует отметить: чтобы сломить сопротивление героической заслонки и проникнуть в тонкий кишечник с тыла, потребовались необычайно большой объем воды и противоестественное давление. Возможно, применялся даже кишечный ирригатор под брендом Joy-Beauty-Life. Энтузиасты «внутреннего омовения» были настолько полны решимости избавить человеческие тела от остатков фекалий, что в своем рвении заносили пугающие их остатки «выше по течению»: подальше от толстой кишки, не приспособленной природой для всасывания нутриентов – прямо в тонкий кишечник, который как раз и должен все всасывать.
Возможно, у вас появился вопрос, почему все же умы врачей так усердно и озабоченно стремились к рассмотрению этой проблемы? Только ли из-за прекрасной возможности выступить с яркой лекцией перед большой аудиторией? Не совсем. Подоплекой дела служил затянувшийся медицинский спор. Чтобы разрешить его, понадобились эксперименты с так называемым ректальным кормлением, истинную ценность которого как раз и предстояло определить.
Глава пятнадцатаяЕда, подносимая сзади
Как бывало еще в Древнем Египте и как случалось уже в современности (например, в 1926 году), больные, которые не могли отправлять еду в пищеварительный тракт сверху вниз, получали ее направляемой снизу вверх. «Питательная клизма» считалась последним средством помощи для тех, кто в противном случае был обречен голодать. Каким бы странным ни казалось подобное положение дел, но практика эта была общепринятой и широко поддерживалась медицинским сообществом. Настолько широко, что к продаже предлагались «готовые наборы». На страницах журналов можно было встретить соответствующую рекламу, нередко дополняемую благодарственными отзывами. В одном из откликов 1859 года довольный пациент сообщал, что «ректальный кофе со сливками избавлял от мучительного чувства голода» лучше, чем любое другое «введение»[189].
Президент Джеймс Гарфилд стал своего рода символом ректального питания. В 1881 году его печень была пробита пулей убийцы, и в рану сразу же внесли инфекцию немытые пальцы и грязные инструменты д-ра Д. У. Блисса[190]. В период между 14 августа и вплоть до смерти 19 сентября Гарфилд – тающий как свеча и мучимый рвотой глава государства – не получал, по распоряжению Блисса, иной еды, кроме питательных клизм, готовившихся в диспансере федеральной службы здравоохранения Соединенных Штатов.
Приведу рецепт мясного экстракта для ректального кормления. Составлен он был для заместителя министра здравоохранения К. Г. Грейна. «Залейте треть фунта тщательно порубленной свежей говядины 14-ю унциями холодной мягкой воды и добавьте несколько капель соляной кислоты и щепотку соли. Дайте настояться для переваривания в течение часа или часа с четвертью, затем процедите». Далее следовало добавить один желток, 2 драхмы[191] говяжьих пептоноидов[192] и 5 драхм виски.
Милая особенность стряпни для того, кто не может ничего попробовать на вкус: одно и то же блюдо можно подавать снова и снова, не опасаясь и тени жалоб. По крайней мере, обычных. Оборотная же сторона ректального кормления состоит в том, что телесное тепло быстро заставляет пищу разлагаться и попахивать не лучшим образом. Президент Гарфилд и его сиделки выдержали пять дней сернистого флатуса – настолько «злого и невыносимого», что яичные желтки из базового рецепта были изъяты. От «кровяных говяжьих бифштексов» также пришлось отказаться, а один из врачей даже горько сетовал, что дух разлагающейся крови был «всепроникающим, заполняя собой весь дом». Бульон – весьма типичное блюдо «ректального обеда» – также создавал прекрасные условия для размножения бактерий. (Прежде чем для выращивания лабораторных культур стал широко использоваться агар-агар, наилучшим вариантом ост