Дорога менялась, приобретая вид мира, к которому они почти пришли. Мягкая почва, невысокая трава, по бокам от нее поднялись высокие деревья с широкими листьями. Сколько миров Даниэль уже повидал, всегда удивляясь, насколько они разнообразны.
Они вышли в высокое каменное ущелье, была ночь, и лил сильный дождь. В небе видны разряды молний, освещающие своими вспышками все вокруг, давая хоть на чуть-чуть времени понять, где они находятся.
Один из смотрителей подошел к нему, укрываясь от дождя плащом, наклонившись к Даниэлю, прокричал, пытаясь перебить шум дождя:
— Мы не можем его так оставить здесь! Он хоть и сделал там что-то, о чем говорят хранители, но бросать его просто так, верная смерть. Остальные тоже так считают.
Даниэль глянул на стоящего хранителя. Несмотря на дождь, он стоял прямо, вода стекала по его маске и плащу. Были видны длинные тёмные мокрые волосы, вытянутые руки, связанные верёвкой. Конвоиры стояли полукругом, кто смотрел по сторонам, кто на Даниэля.
— Я понимаю, как это выглядит! — прокричал он всем. — Но мне было сказано ясно, приходим в мир, оставляем его здесь, и сразу уходим, — он огляделся по сторонам. — Это его дом теперь. Он хранитель, смерть ему не страшна.
Никто не стал ему ничего говорить на это. Даниэль подошел к хранителю, достав нож, перерезал его веревки. Потом он, не поднимая взгляда, сказал ему:
— Ты свободен, иди куда захочешь, — после этого он махнул рукой остальным и двинулся обратно в ущелье, откуда они пришли.
Даниэль почти зашел в него, когда он услышал, как его имя прозвучало в воздухе, заставляя капли дождя разлететься в стороны. Он остановился и обернулся. Фигура хранителя стояла далеко от него, но маска что была надета, на нем теперь переливалась яркими цветами. Следующее, сказанное хранителем, надолго врезалась в память Даниэлю. Он скривил лицо после того, как были сказаны слова, и вошел в ущелье.
Элмо и Эдда
Элмо стоял посередине гостиной обычного дома. Неспешно тикали часы, что стояли возле правой стены, прямо в центре, был виден большой стол с узорчатой скатертью. Несколько стульев, плотно придвинутых к нему. Он посмотрел в сторону окна, пытаясь понять, где он находится, но ничего не было видно.
Непонятная серая пелена, что закрывала обзор, не дождь, скорее туман. Элмо отвел взгляд и попытался вспомнить, как он сюда попал. Бесполезно. Память молчала, воспоминания путались, и он не мог собраться с мыслями.
Послышались легкие шаги, в комнату зашла Эдда, его сестра. Одетая в длинное светлое платье, она несла в руках посуду, и когда она дошла до стола, поставив ее на стол, принялась аккуратно расставлять. Он смотрел и понимал, что очень давно ее не видел. Ее осунувшееся лицо казалось усталым. Глаза были задумчивые и она была очень погружена в себя.
Увидев брата, она прекратила расставлять посуду, выражение ее лица стало удивленным, она явно не ожидала его увидеть. Эдда посмотрела на него и спросила:
— Брат? Элмо? Это ты?
Элмо по-прежнему не понимал, происходящее с ним, но почувствовал, что сердце его очень сильно колотится, кажется, кто-то глубоко внутри него что-то хочет сказать.
— Эдда, я не знаю, что со мной, — неуверенно произнес молодой человек. — Я почему-то не понимаю, что происходит. Но я знаю одно, я очень рад видеть тебя. Кажется, прошло много времени с тех пор, как мы видели друг друга.
Она смотрела на него и на одно мгновение он заметил, как что-то мелькнуло в ее глазах. Что-то похожее на то что он сейчас чувствовал и погасло.
— Ты должен был прийти за мной давным-давно, — сказала она тихо — Я очень скучала по тебе, мне было очень одиноко.
Элмо стоял, не зная, что и ответить, он подошел к сестре, обнимая ее. Он почувствовал, как ее руки обняли его за шею.
— Я старался, очень старался, сестренка. Было очень трудно. Тебя забрали той ночью. Я совершенно не знал, что делать, куда идти.
Эдда еще постояла немного и отошла от него, оставив стоять с раскрытыми руками. Взгляд ее немного изменился, стал более отстранённым.
— Он предупреждал меня, что ты придешь. Что будешь говорить мне такие слова. Я не верила, считала, что тебя убили, а он меня всего лишь хотел успокоить таким способом.
— О чем ты говоришь, Эдда? — удивленно спросил Элмо. — Кто говорил тебе про меня? Что значит, меня убили?
— Герман, — ответила она. — Мы с ним давно уже живем в этом доме, — она посмотрела по сторонам. — Он привел меня сюда, сказал, что ты уехал очень далеко и вернешься нескоро. Я уже не помню точно, когда это было, — Эдда потерла лоб ладошкой. — Что-то случилось, очень плохое, уже давно.
При упоминании этого имени, Элмо почувствовал, как что-то просыпается в нем. Чувство, было ему знакомо. Вроде бы, от него ему стало горячо, и он сжал рукоять своего палаша, который висел на поясе.
— Хочешь поужинать с нами? — внезапно спросила Эдда. Она снова подошла к столу и начала доставать оставшуюся посуду. — Я знаю, он будет рад тебя видеть. Я тоже рада тебя видеть. Здесь так хорошо и спокойно.
Элмо сел за стул, слушая сестру, и снова смотрел в окно. Все так же серая хмарь, часы внезапно забили громким звоном, он встряхнул головой.
— Что это за место? — спросил он. — Что вы здесь делаете? Я помню это имя. Герман, — прошептал он тихо.
Сестра закончила с сервировкой стола и застыла прямо перед ним, смотря немигающим взглядом. Дом вокруг них затрясся мелкой дрожью, посуда зазвенела, задевая друга друга. Элмо вскочил со стула, и, отбросив его, подошел к сестре быстрым шагом. Она стояла перед ним, не двигаясь, а взгляд ее был пуст.
Он взял ее за плечи и легонько потряс, никого эффекта, она все так же стояла на месте. Все вокруг уже тряслось очень сильно, как будто кто-то пытался разрушить дом и Элмо решился уже взять сестру на руки и уходить отсюда, как увидел, что в гостиную заходит высокий мужчина. В руке у него находится длинная и широкая шпага, а взгляд, которым он скользнул по Элмо, был абсолютно безразличен.
Вошедший становится возле стола, и следом за ним заходит кто-то еще. Элмо сначала не понял кто это, фигура мерцала во все стороны, заставляя закрывать глаза, и только когда она остановилась, то мерцание ушло. Шляпа с широкими полями, что закрывала его лицо, открывала только часть подбородка и острую бородку. Яркий светлый костюм, выглядевшим абсолютно новым, как будто только что его сшили. Руки, одетые в перчатки, лежащие на длинной трости, когда он встал на месте. Некоторое время стояла тишина, дом тоже перестал трястись и, наконец, раздался голос того, кто встал перед Элмо.
— Все тебе неймется — голос говорившего, был ему знаком, Элмо сделал шаг назад, вытягивая свое оружие. — Я совершенно не принял во внимание тот факт, что совершенно обычный человек сможет столько сделать, — голос прервался и Элмо почувствовал его взгляд. Он посмотрел на человека, что говорил с ним, увидев его лицо. Узкое вытянутое лицо, с тонкими скулами, черная бородка, закрывавшая подбородок, придавая лицу чуть хищный вид. Черные, как ночь глаза, голос, который теперь уже не выглядел насмешливым. Он был серьезен. Элмо вспомнил его имя, — Саргон. И после этого он вспомнил всё. — Ты вспомнил! — продолжил говорить мужчина. — Ты оказался очень сильный, смог избавиться от меня, когда я приходил во снах. Возможно, ты бы мог в будущем стать кем-то большим, чем ты являешься сейчас. Но есть одно, «но», мои планы не должны нарушиться. Я слишком долго шел к тому, что сейчас происходит, и ты не должен мне помешать. Твоя сестра, — он повернулся в девушке, что все так же стояла, не двигаясь и глядя в одну точку. — Она мне нужна, и твои желания тут не важны, — Саргон подошел к Эдде и легонько прикоснулся к ее лбу набалдашником трости.
Яркая вспышка ослепила Элмо, и он, зажмурившись, начал отходить назад. Яркие пятна стояли перед глазами, когда он открыл глаза, он успел увидеть, как Эдда рассыпается яркими лучами света, а Саргон уходит в коридор, его светлый костюм мелькнул и пропал. И Элмо услышал слова, что прозвучали в пустой гостиной: «Не подведи меня Герман».
Элмо стоял, еще отходя от вспышки света, но успел подставить под удар свой палаш. Мужчина, звавшийся Германом, ударил сразу же, как только Саргон покинул гостиную. Герман был мертв уже давно, Элмо помнил это, помнил, что рассказал ему Даниэль. Полностью под контролем Саргона, тот, кто когда-то защищал его мать и его самого.
Дом после его ухода не просто дрожал, он трясся так, что казалось, сейчас вот-вот развалится, и Элмо, пытаясь удержаться на ногах, одновременно отбивал удары мертвого мужчины, который не знал ни усталости, ни страха, ему была важна только цель. Герман бил тяжело. Сила, с которой он бил, была ужасна, и только палаш отца пока спасал Элмо.
Он попытался перейти в контратаку, и ему даже получилось нанести один удар в ногу, но это ничего не изменило. Герман, остановившись на секунду, свободной рукой ударил его, заставив отлететь назад и, ударившись о стену, упасть. Тяжело шагая, он направился к лежащему Элмо, держа саблю в руке так, чтобы подойдя, нанести удар.
Элмо знал, что не справится с ним, слишком силен был Герман. Он подставил руку, когда сабля начала опускаться вниз для последнего удара, и закрыл глаза. Удара не последовало, стояла полная тишина, он открыл глаза. Герман стоял перед ним, а его клинок застыл, почти коснувшись ладони, что выставил Элмо.
Только сейчас он увидел, что руку он выставил, ту, где была печать, от нее сейчас шло слабое сияние. Он отвел ее и посмотрел на мужчину перед ним. Сейчас он не выглядел хладнокровным убийцей. Его лицо перестало быть маской, а когда он выпрямился и посмотрел на Элмо, то стала понятно, что он переполнен эмоциями. Сабля, которую он держал, была брошена на пол, а сам он подал руку ошеломлённому Элмо, который уже не думал, что выживет.
— Твоя сила, — сказала Герман после того, как они встали рядом с друг другом. — То, что в тебе есть, освободило меня. И я хочу поблагодарить тебя за это. То, что я чувствовал, когда был под контролем этого монстра, было просто ужасно.