ооценивают женскую часть себя.
«Я скучаю по рукоделию, я не шила двадцать лет». «Раньше я любила готовить, но сейчас у меня нет на это времени». «Мое тело жаждет сбросить туфли, погрузить пальцы ног в грязь и побежать!» «У меня очень болят кости, но не потому, что я устала, – я знаю, каково это. Это что-то новенькое: они стремятся обрести связь с Матерью-Землей». Так говорят женщины, испытывающие чувство уныния, бесплодности, духовной опустошенности.
К счастью, они умеют выразить ощущение утраты. Гораздо хуже нервный срыв. Тогда женщины обвиняют себя в отсутствии выдержки и неспособности «справиться со стрессом» в мире, где главенствуют мужчины. Многие глушат боль утраты алкоголем. Либо молчат, пока опухоль в груди или рак шейки матки не заставят их смириться с тем, что героическое путешествие не учитывало ограничений их тела и устремлений их духа.
Женщины, которые выгорают, пытаясь исполнять мужские роли, выжжены до нутра. Марти Гленн, психолог из Санта-Барбары, описывает, что происходит, когда внутренний огонь женщины гаснет: «Женщина теряет “внутренний огонь”, когда ее никто не подпитывает, пламя души не разгорается, умирает давняя надежда на осуществление мечты. Старые модели поведения уже не работают, новый путь неясен, повсюду тьма, и женщина не может ни видеть, ни чувствовать, ни пробовать на вкус, ни осязать. Ничто не имеет значения, и она больше не знает, кто она на самом деле».
Марти рассказывает, как переживала период эмоционального выгорания в карьере: «Прошлой осенью мне начали являться сны о том, как пожилых женщин кладут в мешки для трупов, несут и скатывают с холма. Еще о том, как я делаю то, что у меня получается лучше всего: веду семинары для сотен людей. Но на другой стороне была маленькая девочка, которая плакала и пряталась за камнем. Мне приснилось, что руководитель попросил меня припарковать машины, и это стало моей работой. Я научилась очень хорошо парковаться. Эта череда снов была связана с угасанием женского начала. В другой раз мне приснился сон о размозженных женских черепах»[78].
Ее внутренний ребенок оплакивает женщину, вынужденную парковать машины. Женщина, отдающая свою жизнь во власть чуждого мужского начала, стремится соответствовать установленным стандартам. Когда-нибудь она поймет: чтобы выжить и вести здоровую, приятную жизнь, придется кое-что изменить. Ожидаемых наград за путешествие героя она не получила. Да, она добилась успеха, независимости и самостоятельности, но, возможно, в процессе потеряла часть сердца и души.
Такая женщина ощущает предательство как личности, так и общества, твердившего, что если она воспитает в себе целеустремленное мужское мышление, то будет вознаграждена («Оставайся хорошей девочкой, и “отец” позаботится о тебе»). Теперь ей одиноко и неуютно. Земля ушла из-под ног. По упорядоченному миру прошла трещина, как в космическом яйце[79]. Одна моя клиентка описывает это так: «Меня окружает тонкая оболочка, которая трещит по швам. Она такая тонкая, что я ее едва вижу, но до сих пор она удерживала все на своих местах. Я чувствую и слышу, как она ломается. Это ужасно».
Мир оказался не таким, каким она его себе представляла. Ее предали. Она возмущена потерей взлелеянного мировоззрения и неохотно осознаёт, что ей придется двигаться дальше в одиночку. Так героиня решает не становиться жертвой неподвластных ей сил, а взять свою жизнь в собственные руки. Ифигения была именно такой.
Когда мне было слегка за тридцать, я посмотрела фильм, в котором рассказывалось, как Ифигению предал ее отец, Агамемнон. Я была потрясена ее слепой верой в его любовь и готовностью пожертвовать своей жизнью в обмен на попутный ветер, который поможет его флоту добраться до Трои. Агамемнон собирался спасти Елену, жену его брата Менелая. Ифигения в конце концов одержала победу, выбрав смерть и получив спасение от богини Артемиды, но это не вошло в фильм. Я вышла из кинотеатра потрясенная.
Агамемнон и его брат Менелай собрали флот в Авлиде, чтобы подготовиться к вторжению в Трою. На море стоял мертвый штиль, они не могли отплыть. Их люди теряли терпение, и провидец Калхас, троянский предатель, предупредил Агамемнона, что тот никогда не достигнет Трои, если не принесет в жертву свою юную дочь Ифигению, чтобы умилостивить богиню Артемиду, разгневанную хвастливыми заявлениями, будто он стреляет лучше ее. Агамемнон разрывался между любовью к дочери – и верностью брату, чью жену похитил Парис из Трои, и людям, находившимся под его командованием и жаждавшим битвы. Мужскую гордость уязвили, и за это женщине предстояло пожертвовать своей жизнью.
Агамемнон обманул Ифигению, пригласив ее в Авлиду и пообещав выдать замуж за благородного воина Ахилла. Ифигения радостно прибыла туда вместе с матерью Клитемнестрой, чтобы заняться приготовлениями к церемонии. Клитемнестра вскоре раскрыла постыдный обман мужа и умоляла пощадить их юную дочь. Агамемнон отказался, и Клитемнестра обратилась за помощью к Ахиллу. Ахилл, который уже был женат на Дейдамии, согласился помочь ей, поскольку Агамемнон предал и его. К несчастью, Калхас рассказал всем о пророчестве, и армия требовала принести Ифигению в жертву.
Агамемнон оправдывал свое предательство перед разъяренной Клитемнестрой и плачущей Ифигенией так: «Я не сумасшедший и не перестал любить своих детей. Это ужасно, но я должен это сделать. Калхас клянется, что, если не принести эту жертву, мы никогда не доберемся до Трои, а все греки горят желанием сразить врага. Они считают, что, если Парис останется безнаказанным, троянцы снова придут в Грецию и украдут еще больше женщин – их жен, – например, тебя и наших дочерей. Я не подчиняюсь воле Менелая: мы отправляемся туда не только для того, чтобы вернуть Елену. Но я склоняюсь перед волей всей Греции. И таков мой долг, хочу я того или нет, потому что Греция гораздо важнее любого личного горя. Мы живем ради того, чтобы охранять ее свободу»[80].
Клитемнестру этот аргумент не убедил, и Ахилл предложил в одиночку сразиться за Ифигению, но девушка сама приняла решение.
«Я выбрала смерть, – сказала она. – И выбираю честь. От меня зависит свобода нашей любимой земли, честь наших женщин на долгие годы вперед»[81].
Легенда гласит, что в тот момент, когда нож опустился на грудь Ифигении и разгорелся огонь, Артемида сжалилась над девушкой и увела ее, заменив ланью. После этого с запада подул сильный ветер, и флот направился к Трое. Десятки тысяч греческих и троянских юношей сражались насмерть.
Ифигения увидела духовную бесплодность мужского пути в его самой устрашающей форме и потеряла веру в отца. На пороге смерти она была спасена женским началом (Артемидой).
О предательстве женского начала мужским рассказано во множестве историй и мифов, но ни один сюжет не был столь трогательным, как предательство любви дочери к отцу, который пообещал ей брак с божественным юношей. Ифигения желала дать Агамемнону то, о чем он просил. Она искала его любви, одобрения, но он предал ее доверие и послал на смерть. Ее, казалось бы, героический поступок привел к падению нации и подтвердил силу, гордость и самонадеянность греческого воинства.
Большинство женщин готовы на все, чтобы угодить отцам. Они отчаянно хотят привлечь к себе внимание богов-мужчин. Даже если отец холоден и критичен, он все равно определяет поведение дочери по отношению к нему, а также другим мужчинам. Женщина, которая осознаёт влияние этой первой мужской силы в своей жизни, имеет больше шансов справиться со слепой приверженностью мужскому началу. Она способна сказать «нет». Одна моя подруга, пресвитерианский священник, описывает озарение, которое пришло к ней, когда она работала с руководителем, очень похожим на ее отца.
Около двух лет назад я начала осознавать, что я в токсичной среде. Я толково вела службы, но чем большего успеха добивалась, тем больше административных и церковных обязанностей мне давали. Я призадумалась: «Неужели я проделала весь этот путь ради такого?» Каждый раз обещания нарушались, я начинала чувствовать, что мои таланты обесцениваются. Конечно, я выполняла порученную работу, но не считала это своим призванием. Я ощущала себя обманутой и преданной Богом. Я начала терять уверенность в себе, энергию и творческий потенциал и обнаружила, что все меньше вкладываюсь в работу. Я была слишком занята, чтобы уделять время супругу, друзьям и родным, ни у кого не было времени на группу поддержки, которую мы все обещали посещать, когда заканчивали семинарию. Я также поняла, что прежняя мотивация уже не работает, поскольку я выросла и стала другим человеком.
Мне пришлось разобраться не только в своих личных проблемах, но и в том, какие трудности сопутствуют женщине-служителю в Церкви, где доминируют мужчины. Я понимала, что мне нужно разобраться в собственных проблемах, чтобы не выносить их на обсуждение следующего собрания. Я потратила год на осознанное решение вопросов, связанных с «отцом», которые всплыли на поверхность, пока я работала на неприступного руководителя, и поняла, что сделала все возможное в рамках этой системы. Я выполняла все, о чем меня просили, и не чувствовала удовлетворения от работы. Мне не хотелось доводить себя до ручки. Я ушла вовремя, сохранив свою целостность и успешно выполнив начатые программы. Но мне потребовалось немало времени, чтобы справиться с чувством, будто Бог меня предал.
Эта женщина решила покинуть службу, пока не стало слишком поздно, решив все поставленные задачи.
В книге «Смех Афродиты» Кэрол Крист описывает причины предательства Богом женщины, выросшей в среде «религии Отца». Много лет, изучая еврейскую Библию, она искала одобрения у профессоров-мужчин. «Я думала, что стану любимицей Отца, если сумею ему угодить. Мне никогда не приходило в голову задаться вопросом: смогут ли дочери когда-нибудь занять равноправное положение в доме Отца? Хотя мои отношения со святыми отцами складывались не совсем гладко, благодаря их поддержке я обрела уверенность в своем интеллекте и способностях. Я получила определенную свободу от традиционных женских ролей. Я полагала, что Бог, слова которого я начну изучать, не укладывается в рамки гендерного языка Библии. Я думала, что смогу стать похожей на профессоров-мужчин, потому что нас объединял гуманизм, определяемый любовью к интеллектуальной деятельности, интересом к религиозным вопросам»