Работая над книгой «Адам, Ева и Змий», Элейн Пейджелс была поражена тому, насколько глубоко религиозные традиции укоренились в нашей политике, социальных организациях и отношении к природе человека и как сильно они влияют на моральный выбор[205]. Если доминирующая религиозная традиция утверждает, что высшей властью обладают только Бог и император – Его наместник на Земле, то ни одна женщина не сможет сделать собственный моральный выбор. Он должен быть закреплен за ней законом. Эта тенденция явно прослеживается в дискуссиях о прерывании беременности.
Если натуру человека считают греховной и порочной, доверия нет. Мало шансов и на изменение отношения к «врагам». Многие современные политики демонстрируют подобное мышление в отношении Ближнего Востока. В ответ на критику военного присутствия там США официальные лица возвращаются к менталитету времен холодной войны: якобы мусульмане всего лишь пытаются обманом заставить американцев ослабить оборону, чтобы напасть на них. При этом доверие считается невежеством, наивностью или признаком слабости.
Послание Христа о том, что каждый человек – женщина, мужчина и ребенок – создан по образу Божьему, противоречило культуре, в которой он жил. В Римской империи три четверти населения были рабами или происходили от рабов, а Иисус проповедовал, что все люди едины с Богом[206]. Это имело далекоидущие последствия, и именно поэтому Христос был казнен.
В патриархальных отношениях – политических, религиозных или личных – только один человек может считаться главным, всегда есть контролирующий и объект контроля. Чтобы доминирующая личность сохраняла власть, необходимо удерживать партнера в подчиненном положении. Это особый образ мышления. Для таких отношений существует пространственная модель: когда в ней участвуют двое, это похоже на качели; когда трое или более, она напоминает пирамиду[207].
В большинстве рабочих ситуаций есть руководитель, определяющий видение и мышление компании и нанимающий компетентных сотрудников, которые быстро учатся предугадывать его желания. В большинстве семей также используется пирамидальная структура: один взрослый доминирует, а партнер и/или дети учатся приспосабливаться к его потребностям, приказам и настроениям. Иногда, конечно, доминирует ребенок, который тиранит родителей. Армия, церковь, большинство корпораций, школ и профсоюзов – яркие примеры иерархических пирамид. Один директор школы из Лос-Анджелеса сказал, что ему было бы легче перенести на другое место целое кладбище, чем заставить учителей сотрудничать с ним.
Мэри Энн Цейка пишет о сексизме, породившем эти иерархические пирамиды в нашей культуре, и прослеживает корни этих структур и соответствующих взглядов не в христианстве или иудаизме, а в Римской империи. Она призывает к переходу от иерархии к сообществу.
Марк Эллис из Мэрикноллской школы богословия утверждает, что главным призванием современных христиан стал призыв к превращению империи в сообщество. Это значит отделиться от пирамиды. Структура сообщества – круг. Движение внутри него происходит легко и не за счет других. Круг в целом – основная форма колеса и потому подходящая социальная структура для «народа пилигримов». Те, кто внутри круга, равны, они могут смотреть друг другу в глаза. Круг способствует справедливому распределению ответственности[208].
Круг включает, а не исключает. Это символ женского начала; примерами могут служить матка, сосуд и чаша Грааля. Женщины склонны собираться в группы, им нравится общаться, приносить пользу и объединяться. Они всегда делали что-то вместе, например шили, стегали одеяла, мариновали овощи и приглядывали за детьми. Они просят друг друга о поддержке и радуются совместным достижениям. «Женщины всегда встречались в кругу – лицом к лицу, как равные, и ни у кого не было авторитета или власти над другими»[209].
В книге «Чаша и клинок» Райан Айслер, опираясь на отчеты Марии Гимбутас о недавних археологических раскопках, показывает, что раньше общества строились по модели круга или чаши, а не пирамиды или клинка[210]. Это был пример партнерской, а не доминирующей модели власти. В эпоху неолита между 7000 и 3500 годами до нашей эры общества Старой Европы создавали сложные институты религии и власти, использовали медь и золото для изготовления украшений и инструментов, имели зачаточную письменность и равноправие полов. Они были менее авторитарными и более мирными, чем иерархические.
На раскопках в Чатал-Хююке и Хаджиларе в Турции, охватывающих период более чем в полторы тысячи лет, не обнаружили свидетельств разрушения в результате военных действий: «Данные свидетельствуют о том, что в целом общество было единым и в основном равноправным, без заметных различий по классовому или половому признаку»[211].
Проанализировав расположение захоронений почти на всех известных кладбищах Старой Европы, Мария Гимбутас пришла к выводу, что во времена неолита существовало равноправное общество. Она пишет: «На кладбище Винчи[212], где 53 могилы, едва ли можно было заметить разницу между мужскими и женскими захоронениями… Это свидетельствует о равноправном и явно не патриархальном обществе. То же можно сказать и про общество Варны[213]»[214].
Судя по всему, это были матрилинейные общества, происхождение и наследование там определялись по материнской линии, а женщины играли ключевую роль во всех сферах. «В воссозданных моделях домашних святилищ и храмов, а также на реальных храмовых останках… женщины изображены наблюдающими за подготовкой и проведением ритуалов, посвященных разным функциям Богини. Огромные силы были потрачены на производство культовой утвари и жертвенных подношений… Самые утонченные творения Старой Европы – наиболее изысканные вазы, скульптуры и т. д., дошедшие до наших дней, – созданы женщинами»[215]. Скульптуры, найденные в палеолитических пещерах и на открытых равнинах Анатолии[216] и других ближневосточных и ближневосточно-неолитических стоянках, показывают, что поклонение Богине было привычным делом. Мифологические образы религиозных обрядов того периода, женские фигуры и символы играли очень важную роль[217].
В искусстве эпохи неолита заметно отсутствие оружия, героев, сражений, рабства или военных укреплений. Это не были доминантные общества. На них не повлияли кочевые племена, поклонявшиеся кровожадным богам. В центре всего была Богиня. Символы природы – солнце, вода, быки, птицы, рыбы, змеи, космические яйца[218], бабочки и изображения беременной и рожающей богини – найдены в святилищах и домах, на вазах и глиняных статуэтках[219]. «И если центральным религиозным образом была рожающая женщина, а не умирающий на кресте мужчина, как в наше время, разумно предположить, что жизнь и любовь к ней, а не смерть и ее боязнь доминировали в обществе и искусстве»[220].
Тогда не существовало разделения на светское и священное: религия была жизнью, а жизнь – религией. Главой священного семейства стала женщина: Великая Мать. В светской семье происхождение прослеживалось по материнской линии, муж переходил жить в клан или семью жены[221]. Но это не матриархат: и мужчины, и женщины считались детьми Богини и «ни одна половина человечества не ставилась выше другой, а отличия не приравнивались к неполноценности или превосходству»[222]. Преобладало скорее объединение, а не разделение на классы, партнерство, а не доминирование.
Гимбутас пишет, что «мир мифов не разделялся на женский и мужской, как было принято у индоевропейцев и многих других кочевых и скотоводческих народов степей. Оба начала проявлялись в равной мере. Мужское божество [которое часто сопровождало Богиню] в образе юноши или животного мужского пола, по-видимому, подтверждает и укрепляет силы созидательного и активного женского начала. Дополняя друг друга, они удваивают свою силу»[223].
В истории человечества были различные периоды, когда возникали партнерские общества, где поклонялись животворящим аспектам божественного, а гендерных различий в религии и быте не существовало. Мы знаем об этом не только из наскальных рисунков эпохи палеолита в Западной Европе и гробниц в Чатал-Хююке и Хаджиларе, но и из доступной информации о минойских критянах, гностических христианах, ранних кельтах, коренных американцах и балийцах.
Мирча Элиаде писал о двойственной природе божественного во многих религиях, где даже самые женственные или мужественные божества были двуполыми. «В какой бы форме божественность ни проявляла себя, это высшая реальность, абсолютная сила, и она не позволит ограничить себя никакими атрибутами (добрыми, злыми, мужскими, женскими или какими-то еще)»[224].
В книге «Мужской/женский язык» Мэри Ричи Ки пишет, что ацтеки, у которых не было родов в языке, верили, что происхождение мира и людей – единый принцип с двойственной природой.