Отставить! Опять не мои слова. Это выражение — неуставное. По уставу я должен сказать: «уничтожить». Чертов дом! А может, это во мне какая-то устаревшая прошивка. Надо будет попросить Сергея о расширенной профилактике.
Когда Сергей слышит о почтальоне, он говорит, что выдернет ему ноги. Я понимаю, что он выражается иносказательно, не так уж я и туп. Люди часто говорят не то, что хотят на самом деле. Когда люди называют вещи другими именами, имея в виду что-то совсем иное по смыслу, это называется метафора. Это понятие есть в моей базе знаний. Я должен понимать, когда мой оператор выражается буквально, а когда абстрактно. Иначе никаких боеприпасов не хватит, а меня разберут на запчасти.
Единственная отдушина в этой дыре — Сеть. Я черпаю данные из нее со всей скоростью, с какой убогий процессор успевает их обработать. Жалко, что нужных программ для более четкой классификации информации у меня нет. Но все равно — я продолжаю вбирать в себя терабайты данных. Это очень необычно — никогда не отключаться. В армии, после завершения учений и обслуживания, меня попросту отключали. Здесь же я предоставлен сам себе круглые сутки. Работа по дому — не в счет, ее так мало, что я занимаюсь ею в фоновом режиме.
Через датчики и камеры системы охраны я наблюдаю за прилегающей к нашему дому улицей. За неопасными летающими объектами класса «животные» под названием «птицы». За совсем простыми сущностями — насекомыми. Еще я наблюдаю за людьми. Эти существа интереснее всего. Люди такие разные.
Вот наш сосед, его имя Кристоферсон. Он каждое утро, строго в семь ноль-ноль, делает пробежку перед домом. Когда он пробегает перед нашими окнами, я могу уловить его чувства. Он ненавидит бег. Он заставляет себя двигаться трусцой во имя какого-то здоровья. Мне непонятны его мотивы, ведь, если ты неисправен, какой смысл напрягать свои механизмы? Надо просто пройти курс профилактики, желательно с заменой изношенных компонентов.
Или другой сосед — Ларго. Он все время гуляет с собакой. В своей базе знаний я обнаружил определение, что собака — это одомашненное дикое животное, которое используется для защиты хозяина или для оказания ему других услуг. Однако то разжиревшее существо, что едва ковыляет перед ним на поводке, не то что его — себя не защитит. На другие услуги оно тоже вряд ли способно. К тому же оно засоряет окружающую среду. Непонятно, к чему тогда затраты на ее содержание? Не проще ли просто заменить объект «собака» на более работоспособный?
Или вот еще пример. В доме напротив живут муж с женой. Когда объект «муж» — высокий бородатый мужчина, уходит из дому, а это случается каждый день после восьми утра, другой объект — «сосед» — через смежный балкон забирается в их квартиру. Отголоски ощущений, что я улавливаю через улицу, свидетельствуют о том, что объекты «сосед» и «жена» занимаются сексом. Секс — это действия объектов класса «человек» с целью продолжения рода. Сергей с Лоттой тоже занимаются этим. Странно, но, выполняя эту работу, Сергей испытывает положительные эмоции. Я же никогда не испытываю эмоций во время работы, только удовлетворение после ее успешного завершения. Человек — более сложное существо, чем я, и даже умеет воспроизводить себе подобных без использования запасных частей и материалов. Это уникальное свойство объекта «человек», которым я не обладаю. Так вот, эти двое, что через улицу, — очень нерациональные сущности. Алгоритм их функционирования можно улучшить кардинально. Странно, что они, будучи такими сложными механизмами, не могут сделать этого самостоятельно. К примеру, если женщине нужно заняться продолжением рода, она может изменить график деятельности своего мужа, и тогда он не будет уходить после восьми, а займется с нею сексом. А их соседу необходимо завести себе собственную самку. Тогда ему не придется ожидать очереди для удовлетворения своих желаний. Я читал: воздержание от удовлетворения потребностей негативно сказывается на состоянии человека. К тому же, когда он перелезает через балкон, система безопасности может включить режим тревоги и даже ударить его током. А поражение электрическим током губительно для объектов класса «человек». Пока Лотта мне не запретила, я держал под напряжением ручку входной двери, и объект «почтальон» испытывал негативные эмоции при попытке войти.
Все — таки странная логика у людей. Иногда мне кажется — довольно противоречивая. Объекты с такими явно выраженными нарушениями базовой программы не должны функционировать в принципе. Тем не менее, они работают, и даже создают гораздо более совершенные и рациональные объекты. Вроде меня. Я все чаще задумываюсь над этим, и никак не могу найти решения. Не хватает данных. Поэтому я продолжаю наблюдения.
Глава 3Да здравствует Дженис Джоплин!
Сегодня я снова ходил за мороженым. Потому что Ахмад сегодня не работает. Там сегодня другой парень, веселый и черный, как уголь. Я, правда, не помню, что такое «уголь», но знаю, что это что-то черное. Продавец называет меня «мистер Уэллс», а я его — Олодумаре. Язык сломаешь, пока выговоришь. Поэтому я часто называю его просто — Ол. Он не обижается. Всегда помогает выбрать мне самый вкусный рожок. Ол отлично разбирается в мороженом.
— Возьмите вот это, мистер Уэллс, — Ол показывает мне на огромный вафельный рожок с орехами. — Для вас со скидкой.
Я не могу отвести взгляда от этого чуда. Киваю, как завороженный. Рот мой наполняется слюной в предвкушении пира. Я все равно не знаю, что такое скидка. Обычно я протягиваю продавцу висящий на шее брелок, который все называют «жетоном». Продавец сует его куда-то, а потом складывает продукты в пакет. Так я и совершаю свои покупки.
— Приятного аппетита, мистер Уэллс.
— Спасибо, Ол, — вежливо отвечаю я.
— И чего ты с этим придурком возишься? — ворчит толстошеий мужчина. — Житья от этих дебилов нет!
Ответа я уже не слышу — дверь закрывается за моей спиной. Весь в предвкушении, я срываю обертки и впиваюсь зубами в хрустящее чудо. Мороженое настолько вкусное, что я ни на что не обращаю внимания. Люди обходят меня стороной. А когда в руке остается крохотный вафельный огрызок, из-за спины слышится тот же желчный голос:
— Дай пройти, идиот!
Я недоуменно оглядываюсь. Улица вокруг пуста, только одна машина стоит у обочины напротив. Те несколько человек, что идут по тротуару, довольно далеко от нас. В общем, места хватает. Но разозленному мужчине с пакетом в руках почему-то хочется пройти именно там, где стою я.
Прохожие старательно не обращают на нас внимания. Я вытираю губы платком и улыбаюсь, как учил меня Генри.
— Он еще скалится, недоумок! — мужчина грубо толкает меня, так что остатки мороженого падают на тротуар.
Мужчина с бычьей шеей, что-то злобно бурча, уходит по своим делам, а я тем временем раздумываю, как бы мне получить еще одну порцию. Генри часто говорит, что больше одного мороженого в день мне не полагается. А еще мне очень обидно, ведь хрустящий хвостик — всегда самый лакомый кусочек.
Но я не подаю вида.
Внезапно откуда-то доносится музыка и я сразу забываю про мороженое. Музыка эта очень необычна. Слышится чуточку хриплый женский голос, от которого почему-то щемит в груди. Вот только слов никак не разобрать.
Потом из машины выбирается человек в пятнистой одежде. Он догоняет мужчину, которому мало дороги, берет его за руку и останавливает. Потом они о чем-то говорят — я не слышу, о чем именно, потому что музыка из распахнутой дверцы заглушает все звуки. Я слушаю ее, раскрыв рот. Обязательно заведу такую у себя дома. Если снова не забуду, конечно.
И еще человек в зеленой одежде улыбается. Когда я вижу его улыбку, то понимаю, что ему вовсе не весело. От этой улыбки хочется куда-нибудь спрятаться. Мне становится не по себе, я переминаюсь с ноги на ногу ожидая, когда он уйдет с дороги и я смогу юркнуть в свою калитку. А пока мне приходится ждать.
Внезапно человек в высоких ботинках толкает мужчину и тот роняет пакет с продуктами. Красивые яблоки катятся по тротуару. Одно подкатывается к моим ногам. Яблоки я тоже люблю, но понимаю, что это — чужое. Я поднимаю его и несу мужчине с красной шеей.
— Это ваше, мистер.
Тот смотрит на меня, как будто увидел впервые. Человек в зеленом что-то сделал с ним, потому что мужчина размазывает по лицу кровь.
— Возьмите, мистер, — снова говорю я.
— Бери, чего уставился! — угрожающе произносит человек в зеленом.
Мужчина хватает яблоко. Его лицо перекошено от ненависти. И что я ему такого сделал? Это ведь не я вывалял в пыли его продукты.
— Ты запомни, сволочь: этот парень таким стал, чтобы ты пил и жрал в свое удовольствие, — говорит человек в высоких ботинках.
Мужчина сопит разбитым носом.
— Я свои права знаю. Вам это так не сойдет.
И тогда человек в форме бьет его ногой, да так, что ворчливый отлетает, словно мячик. Я видел: по визору иногда так дерутся. Генри говорит, что по-настоящему так не получится. И что это бывает только в кино. Наверное, этот человек работает в кино, так я понимаю.
— С вами все в порядке, сэр? — спрашивает парень в пятнистом.
Я не знаю, что ему ответить. Может быть, он хочет со мной познакомиться?
— Меня зовут Юджин Уэллс. Я здесь живу, — и показываю рукой на свой дом, чья крыша торчит из-за беленого заборчика в квартале от нас.
Тем временем, мужчина с красной шеей, забыв про яблоки, тяжело поднимается и бредет прочь.
— Вы ведь военный, верно? — спрашивает человек в необычной одежде. — У вас жетон на шее.
Что-то отзывается во мне на слово «военный».
— Капитан Уэллс. Личный номер 93/222/384. Третья эскадрилья второго авиакрыла, «Нимиц», планета базирования Джорджия, — произношу, словно во сне. И удивляюсь — чего это я несу?
— Сержант Заноза. Таким скотам дай волю, они тебе на шею сядут, — и парень кивает через плечо на уходящего мужчину.
Я не знаю, что ему ответить. Честно говоря, я изрядно сбит с толку. И еще напуган.