Иногда мне кажется, даже если я голым приду, они не удивятся. Решат, будто так и надо. Словно я лабораторное оборудование какое. Одна Надира мне дружески улыбается, когда в пульт свой не смотрит. И когда кофе мне наливает. И еще второй пилот — Наиль. Он тоже капитан, как и я. Он из «ПВО», так его Сэм отрекомендовал.
Сам Сэм со мной все больше по делу общаться норовит. Ну, там, задание обсудить, о впечатлениях рассказать. Они всё-всё, что я после полета говорю, записывают и потом анализируют. Даже если я просто хихикаю глупо. Знаете, как бывает — спустишься на лифте, еще боевой костюм на себе ощущаешь, и ты все еще не здесь, ты все еще — большая боевая машина, у которой вдруг выросли ноги. И чувствуешь себя при этом странно, и ведешь себя соответственно. И всякие глупости выделываешь. А они все это летучими жужжащими штуками снимают. Наиль, к примеру, просто садится на пол, спиной к лифту, и никого к себе не подпускает. И головой трясет. А потом встает и идет пить энергетический коктейль. А Алекс, наоборот, будто из душа выходит. Спокойно и буднично. Все ему нипочем. Тут же выпивает стакан коктейля и идет в свою комнату спать до следующего полета. Будто ему все без разницы.
Когда мы с Васу в зал вошли, все на нас посмотрели. Особенно на Васу. А он молодец, сделал вид, будто в таких местах по три раза на дню бывает. Хотя я-то чувствовал, как ему не по себе было. Ведь все здесь такое огромное и необычное. Но потом все снова отвернулись и занялись своими делами. Я же говорю: даже если я голым приду, никто не удивится.
А потом мы зашли к Сэму. И Васу ему сказал, что он мой «менеджер». И что надо бы им «кое — какие темы тет-на-тет перетереть». Сэм глянул на него и рот от удивления раскрыл. Наверное, это оттого, что на моем компаньоне была блестящая куртка и новая прическа. В общем, Васу не зря старался. Таким удивленным я Сэма еще не видел. И Сэм кашлянул, глаза отвел и на часы посмотрел. И сказал: «Ну что ж, прошу в мой офис, господа». И мы пошли. Впереди Васу, за ним Сэм и я замыкающим.
В офисе Сэм предложил Васу виски. А мне минералки. Мне спиртное перед полетом ни-ни. И Васу чинно сказал: «Благодарю». И виски чуть-чуть отхлебнул. И стакан на столик поставил. А потом достал и закурил здоровущую черную сигару. Мы по визору видели — во всех переговорах люди такие сигары курят. И виски пьют. Так что начало прошло как надо. По всем правилам. И стали они про свои дела тереть. Сначала Васу говорил. Про то, что, «негоже башли правильному пацану зажимать». И что «гондурасить за халявное спасибо есть кидалово по всем понятиям». И что «у деловых так не принято».
А потом Сэм. Про то, что случай нестандартный. И про то, что у него, у меня, то есть, «нет допуска». И что он и так рискует карьерой, оказывая ему, в смысле мне, услугу, допуская к полетам на имитаторе. И что, если нам не нравится, то ему, Сэму, остается с сожалением запретить мистеру Уэллсу вход на режимный объект.
Тогда Васу сигару в пепельницу положил и встал. И мне знак сделал. И я тоже поднялся. «Очень жаль, что мы не смогли договориться, Сэм», — так он сказал. И еще, что такие пилоты, как Юджин, на дороге не валяются и что у них, у нас то есть, уже «куча выгодных предложений». И мы пошли на выход. Я только немного встревожился — вдруг мне и вправду больше летать не позволят.
Но тут Сэм поспешно сказал, что «господа его неверно поняли». И что он имел в виду длительное согласование всех необходимых разрешений. Тогда Васу снова уселся в кресло. И я вслед за ним. И начали они снова «про дела тереть». И все быстренько утрясли. Кроме одного. Сэм сказал, что по показаниям медицинской диагностики я недееспособен. «Умственно неполноценен», так он выразился. И виновато на меня посмотрел. Типа — «это не я сказал. Это медики. Я что — я-то не прочь». И что никто, включая врачей и его самого, не понимают, как ему, то есть мистеру Уэллсу удается не то что летать, а вообще связно разговаривать.
На что Васу резонно возразил, что какая разница, кто рулить будет, пусть даже дитя несмышленое, лишь бы дело шло. «Вы ведь тут дело делаете или инструкции соблюдаете?» — так он спросил. И Сэм глаза в сторону отвел и плечами пожал. Очень уж он растерян был. А потом попытался возразить на тему того, где он возьмет «фонды». Пилотов по штату два и жалование третьему платить не с чего. Про какой-то «бюджет» напомнил. А Васу ему: «Фигня, парень. Оплатишь из премиального фонда».
И Сэм сдался. Стал кому-то важному звонить. И этот кто-то сказал ему, что пусть даже у ваших пилотов не то что мозгов не будет, а и даже головы, и если у них рога с хвостом вдруг вырастут, ему, важному мистеру, начхать, потому как до начала конкурса месяц, и все они в глубокой заднице. Ей-ей, так и сказал. Я даже покраснел. А Васу высказался уважительно: «Вот это я понимаю, деловой человек». И они с Сэмом руки друг другу пожали. И мы пошли в зал. Все вместе.
Когда мы по лесенке спускались, вдруг отовсюду завыли сирены, самолет над головой перестал на своих кишках шевелиться, и вбежали люди с носилками и какими-то штуками, опутанными трубками. И из лифта достали бесчувственного Алекса. Прямо в компенсирующем костюме. И на носилки уложили. Начали к нему всякие трубки прилаживать и кнопки нажимать. А Надира доложила Сэму: «Отказ гравикомпенсаторов во время скоростных горизонтальных маневров. Тяжелый шок». А начальник инженерной бригады сказал: «Тесты проходят, оборудование исправно». И все расстроились. И Сэм стал мрачнее тучи. А мой компаньон его назад в контору пальцем поманил.
Очень скоро Васу обратно вышел. Хлопнул меня по плечу, и сообщил, что я теперь в составе основной команды пилотов-испытателей. С начальным окладом три тысячи двести кредитов в неделю. Не считая премий за окончание этапов и за переработки. Сэм спросил его, не хочет ли уважаемый Васу поработать у него менеджером по снабжению на время испытаний. А Васу ответил, что должен свериться со своим графиком. И мне подмигнул. И ушел с важным видом.
Такой вот у меня компаньон. Весь из себя правильный пацан и деловой бобер.
А мне жалко Алекса стало. Он, хоть и заедался и важничал, но все же свой брат-пилот. И еще я подумал, что «Гепард» его невзлюбил за что-то, оттого и компенсаторы сдохли. Очень эта мысль неожиданной оказалась.
Глава 36Привет от баронессы
Однажды в выходной день, когда мы с Васу торчали дома, слушали музыку, считали свои деньги и мечтали о том, как скоро закончатся испытания, и мы уедем на Кришнагири, к нам заявился мужчина в строгом сером костюме. Выглядел он солидно, как владелец ресторана, не меньше. Но при этом казался очень опасным. Было что-то такое в его глазах и в манере держаться. Он сообщил нам, что является представителем охранной компании «Стен». И что фамилия его Прайд. И что у них подписан «контракт» на мою охрану с госпожой Радецки фон Роденштайн. И цветастую карточку показал. Такие вот дела.
Я просто ошалел, так все это было неожиданно. Я ведь и помыслить не мог, что Мишель обо мне может помнить. А Васу сказал: «Слышь, кент, мы в нашем районе самые крутые перцы. И ни одна собака на нас без разрешения не гавкнет». На что мужчина, без приглашения устроившись в нашем единственном кресле, ответил, что многие банкиры, члены парламента и даже всякие президенты планетарных союзов считали так же, пока однажды не умерли. И Васу опять было начал дурачка изображать, играя роль моего менеджера. И торговаться об условиях. Только я его попросил заткнуться. И сказал этому деловому бобру:
— Прошу передать баронессе мою благодарность, мистер Прайд, но я не нуждаюсь в защите. Мне жаль, что я лишил вас гонорара.
И встал, чтобы дать понять, что разговор окончен. Мужчина этот сразу посерьезнел, усмехаться перестал и тоже поднялся. Даже уважение какое-то в глазах у него промелькнуло. И Васу тоже обалдел. Никогда я так складно еще не говорил.
И мужчина откланялся и исчез. А я остался сидеть в расстроенных чувствах. Потому как совсем уже было уверился, что Мишель мне просто привиделась. А она, оказывается, помнит обо мне. Уж мне эта ее аристократическая обязательность. Как же — я ведь из-за нее пострадал, и ее долг оградить меня от опасности. Вроде как по векселю рассчитывается. Дорого я бы дал, чтобы ее лицо снова увидеть. И поговорить с нею.
— Случай, чувак, а ты кто такой на самом деле? — так меня друг мой спросил.
— А то ты не знаешь, — ответил я, усаживаясь в кресло перед визором. — Юджин Уээлс, бывший пилот без царя в башке…
— Не, ну а все-таки? Мэр тебе медали на шею надевает, по визору тебя кажут, теперь вот и баронессы у тебя в подругах. Ты часом, с императором дружбу не водишь?
— Нет. С императором не вожу.
— Ты чего, правда с баронессой знаком?
— Правда. Мы с ней на одном лайнере летели.
— Круто! И какая она?
— Какая? — я задумался. А действительно — какая? — Необычная.
— Красивая хоть? — не отстает Васу.
— Очень.
— Ну, дела! Никогда живых баронесс не видал. Слушай, — Васу оглянулся и на шепот зачем — то перешел. — А ты с ней часом… не того?
— Не того.
— Жалко.
— И мне.
— Ну, ты даешь, чувак!
Васу включает Дженис. И мы подпеваем ей на пару. У меня уже неплохо выходит на верхних регистрах, ей-богу. А потом Васу смотрит на меня и говорит:
— Братан, да ты никак в эту баронессу втрескался?
А я ему в ответ, мол, сейчас в морду дам. Тогда он, ни слова не говоря, исчезает куда-то, и через минут двадцать появляется вновь. А я валяюсь на ковре, лицом в крышу, и Джимми Хендриксу подпеваю. И глаза у меня на мокром месте. Хоть я себе и повторяю без конца, что я мужчина и должен сильным быть. Еще я думаю, что скоро мы улетим на Кришнагири, и моим мучениям конец придет. И все у меня будет хорошо. Вот только летать я там не смогу. «Гепард» ведь тут останется.
«На вот, нюхни. Враз полегчает», — так мне Васу сказал. — «Не боись, дурь чистая». Я и нюхнул машинально. Маленький такой флакончик, с ноготь мизинца. И трубочка из него. И у меня в голове все поплыло. Кажется, я даже от пола оторвался, так мне стало легко. И Мишель, Мишель стала совсем близкая. Она мне улыбалась. Гладила меня по щеке. А потом мы вместе куда-то летели. Высоко-высоко. Прямо сквозь радугу. Кажется, я смеялся в голос. А тот, что у меня внутри, мне вторил. Говорил про то, как многого не знал, когда был в другом теле. Глупый голос. И такой хороший. И еще звучала