Весь остаток ночи они медленно двигались на юг, перебираясь вброд через мелкие лужи и обходя более глубокие стороной. Дважды их дорогу пересекали глубокие длинные протоки, обойти которые было невозможно, — им приходилось плыть. Первую они преодолели легко, но когда они перебрались через вторую, Клоц вдруг приостановился. Оглянувшись назад, Иеро увидел, как угрожающе вздулась черная вода, будто что-то большое двигалось под самой поверхностью. На всякий случай он вытащил метатель и замер, готовый действовать в любое мгновение: его страшило нападение снизу, из-под воды, где они были особенно уязвимы. Но вслед за медведем лорс уже карабкался на топкий берег.
Отойдя от протоки на безопасное расстояние, они остановились. Осмотрев животных, священник не смог сдержать печальную улыбку. Все были мокрыми, грязь налипала на шерсть медведя и ноги лорса. Гнилостный запах трясины, казалось, пропитал их до костей. Однако эта вонючая грязь хотя бы частично спасала животных от туч москитов, которые носились над ними. В своих странствиях по лесам Иеро привык к укусам кровососущих насекомых, но их количество в районе Пайлуда было невообразимым!
Первый день они провели в чаще вытянувшихся до двадцатифутовой высоты зеленых стволов тростника. Иеро не рискнул оставаться на открытом пространстве днем, где их мог заметить воздушный наблюдатель. Однако он отмечал свой путь в болоте тайными зарубками, которые, по его убеждению, увидеть сверху было невозможно.
Августовское утро выдалось облачным, и полчища москитов, особенно многочисленные в зарослях тростника, свирепствовали еще сильнее, чем ночью. Священник разрезал свой противомоскитный полог и соорудил из него защитные сетки для измученных животных — теперь они могли, по крайне мере, свободно дышать. Тела их, облепленные грязью, были практически неуязвимы.
Осмотревшись по сторонам, Иеро мрачно заметил, что недостатка в воде они испытывать не будут. Однако с едой могли быть проблемы. Правда, еще оставался большой кусок копченой куропатки, пеммикан и сухари, но он понимал, что пищу надо беречь. Лорс мог легко прокормиться водяными растениями и молодыми побегами тростника, но что делать бедному медведю? С ним придется делиться скудным рационом в течение нескольких дней, пока они не достигнут более благоприятных мест.
Но тут в голове у Иеро мелькнула мысль, заставившая забыть про удушающую жару и надоедливых насекомых. Он поспешно протянул руку и ощупал ближайшую седельную сумку. Рыболовные снасти были на месте! «Ну-ка, поглядим, — подумал он, — что я смогу вытащить из этой воды». Осторожно размотав блестящую прочную леску, Иеро насадил на крючок кусочек мяса и забросил его в протоку, бурая и грязная вода которой струилась рядом с их убежищем.
С третьей попытки удача улыбнулась ему, и скоро крупная рыбина, фунта на три весом, билась на земле. С виду она была похожа на окуня. Вскоре Иеро поймал еще пару и дал одну на пробу Горму — тот счел рыбу отличной на вкус. Остальных он вычистил и, оставив одну про запас, другую съел сам. Он много раз раньше ел сырую рыбу без всякого вреда для себя.
В сумерках Иеро, успокоенный отсутствием воздушного наблюдателя в течение всего дня, отпустил Клоца кормиться на берег протоки. Однако он заметил, что животное старается держаться подальше от воды. Это было странно, так как Клоц любил купаться.
— «Что-то (природа неизвестна) в глубокой воде, — пришел ответ на его безмолвный вопрос. — Что-то очень плохое».
Это сухое замечание его скакуна заставило Иеро подняться на ноги. Он поспешно оседлал Клоца и, позвав медведя, поехал к дальнему концу заросшего тростником островка, на котором они провели день. Ему никогда еще не приходилось сомневаться в здравом смысле и тонкой наблюдательности Клоца. Если лорс сообщил, что в воде было что-то плохое, значит — оно там было; если лорс боялся его, значит — это нечто опасное. Это могло быть что угодно: от огромного снапера до жабоподобного монстра, которого они встретили накануне. «Или что-нибудь еще похуже», — подумал Иеро. Его удивляло отсутствие воздушного наблюдателя. Поход через огромное болото был крайне опасным, и, вероятно, Нечистый либо не мог представить себе, что Иеро рискнет совершить его, либо полагал, что из болота ему уже не выбраться.
Ночью они снова слышали вопли чудовищных жабоподобных тварей, к счастью, далеко на востоке от их пути. Через некоторое время из зарослей тростника, мимо которых они проходили, донеслось такое громкое шипенье, будто там скрывался прародитель всех змей мира. Они поспешно покинули это место, и Иеро в течение часа внимательно наблюдал, не крадется ли кто-нибудь по их следам.
Сырой воздух всколыхнуло дыхание бриза, принесшего странные запахи и напоминавшего, что они приближаются к морю. Глядя, как широкие копыта Клоца месят грязь, Иеро не без гордости подумал: «Возможно, я — первый человек, которому удалось преодолеть огромное болото»
Весь следующий день лил дождь — хорошо хоть теплый. Под утро Горм отыскал огромную кучу сгнивших растений, поросшую тростником. С помощью медведя Иеро выкопал нечто вроде землянки, где они и провели светлое время дня.
Вечером дождь все еще продолжался. Несмотря на многочисленные попытки, Иеро не смог поймать ни одной рыбы. Он разделил с медведем остаток куропатки, добавив немного сухарей. Что касается Клоца, то он был удовлетворен полностью, так как в мелких лужах вокруг их убежища было полно водорослей — любимой пищи лорса.
Вечером они двинулись дальше. Горм, как обычно, шел впереди, с неподражаемым искусством выбирая твердые участки почвы и избегая открытых освещенных пространств. Глядя на него, Иеро подумал, что если он сумеет выбраться из болота, то только благодаря своим спутникам. Действительно, они были незаменимыми компаньонами для подобного странствия: чуткий, бдительный и осторожный медведь да могучий, неприхотливый и приспособленный к переходам по топям и воде не хуже любой амфибии лорс.
До сих пор им сопутствовала удача. За три дня они сумели глубоко проникнуть в эти дикие пространства перемешанных воды и суши; они даже смогли, не подвергаясь особой опасности, увидеть некоторые специфические формы здешней жизни. И несмотря на мириады насекомых, причинявших путешественникам ужасные мучения, даже наиболее чувствительный Иеро не ощущал каких-либо симптомов болезни — смертельно опасной лихорадки Пайлуда.
Они шли вперед всю ночь. Священник по-прежнему отмечал путь, оставляя зарубки на зеленых стволах тростников. К исходу ночи они разбили лагерь на краю темной, глубокой лагуны. Ее черная, маслянистая вода почему-то не тревожила Иеро, обычная осторожность священника странным образом притупилась.
Иеро настолько устал, что, несмотря на горящие укусы насекомых и удушающую жару, вскоре почувствовал необоримую сонливость. Наступил день, а он все еще лежал в каком-то наркотическом оцепенении. Животные тоже спали, подергиваясь, когда укусы насекомых или пиявок проникали через корку грязи, покрывавшую их тела.
Усталые, измученные, они и не подозревали об одном очень важном обстоятельстве. В глубине одной из седельных сумок крошечная капля света на круглом циферблате со странными обозначениями разгоралась, тускнела и снова наливалась светом. Силы и токи, невидимые для глаз, но тем не менее мощные, пронизывали мглистый туман, нависший над Пайлудом. Где-то в подземельях, не ведомых нормальному человечеству, проводились совещания, высказывались опасения, принимались решения. В самом сердце трясины пылал контрольный сигнал, показывающий, что некий враг, уничтоживший С’нерга, проник в запретный район. И Нечистый собирал своих подручных. Из затонувших городов, затерянных и захороненных навеки под топью и грязью болота, собирались странные неестественные существа.
Бледное солнце едва пробивалось сквозь туман. Ни одно дуновение ветра не морщило поверхности луж и озер: листья и стебли тростника неподвижно замерли в сыром воздухе. Путешественники дремали, изредка похрапывая или что-то бормоча во сне. Прошел полдень, но они все еще лежали. Кончался день, за облака, затянувшие горизонт на западе, медленно садилось солнце. Белесый ночной туман поднимался с темной поверхности воды, смешиваясь со светом уходящего дня.
И в этот сумрачный час пришел Живущий в Тумане. Никто не знал, в каком логове он скрывается, где прячется. Грандиозные космические силы, спущенные с цепи Смертью, породили странных, кошмарных созданий, никогда не ведавших дыхания жизни. Одним из них был Живущий в Тумане. Трудно сказать, каким образом и почему именно он нашел путешественников. Возможно, ему помогло сигнальное устройство, спрятанное в седельной сумке. Так или иначе — он нашел их, и этого было достаточно.
Но Иеро получил предостережение. Его тренированный разум, даже во сне контролировавший окружающее пространство, поднял тревогу. Священник проснулся, судорожно сжимая свой серебряный медальон, будто крохотные крест и меч могли защитить от подкравшейся к нему гибели.
Туман, наконец, поднялся над темной лощиной, возле которой они разбили лагерь, и можно было разглядеть маленькое судно, появившееся из-за соседнего островка. Размерами с небольшой баркас, с закругленными носом и кормой, оно было выкрашено в черный цвет, и его корпус почти сливался с поверхностью воды. В нем неподвижно стояла фигура, закутанная в белесый плащ с низко надвинутым капюшоном. Было совершенно неясно, что двигало это странное судно, но оно уверенно рассекало маслянистую воду, направляясь прямо к тому месту, где сидел изумленный священник.
Перед этой жуткой фигурой, закутанной в саваноподобное одеяние, распространялась мощная волна злобы, ударившая по сознанию человека и охватившая его подобно огромной и холодной сети. Позади Иеро стояли два его верных спутника, спящие и недвижимые. Телепатическая сила Живущего в Тумане подняла животных на ноги, но не разбудила их, оставив оцепенелыми и бессознательными. Иеро понял, что некое ужасное создание внезапно захватило их всех, что оно может уничтожить его животных, может командовать им самим и что его целью является полное порабощение души, разума и тела Иеро. Он вдруг отчетливо осознал, что приближающееся существо было воплощением той опасности, о которой его предупреждал знак Креста с Глазом.