— Мне семнадцать, почти восемнадцать, — заявила она независимо, — и я прекрасно знаю, что священники не должны иметь никаких дел с женщинами; по крайней мере, в моей стране это так. Кто когда-нибудь слышал о женатом священнике? — в ее голосе уже слышались извиняющиеся нотки. — Прости меня, но откуда я могла знать? Ты ничего не говорил о еще одном своем звере. И как ты узнал, что он уже здесь? Я ничего не слышала, а у меня хорошие уши.
— Я принимаю твои извинения, — сказал священник. — И я хочу ненадолго прервать твою историю, чтобы сообщить некоторые важные вещи, так как мы, очевидно, будем путешествовать какое-то время вместе — пока я не решу, что с тобой делать. Умеет ли кто-нибудь в твоей стране говорить с такими существами? — он похлопал косматую голову медведя. — Я имею в виду — передавать свои мысли, не пользуясь голосом, так, чтобы другой человек или животное понимали его?
Лучар присела, пораженно вскинув руки, ее рот приоткрылся, а темная кожа посерела.
— Говорят, что Нечистый и его злобные чудовища умеют делать такие вещи, — медленно сказала она. — И еще ходят слухи, что Нечистый правит колдунами, мерзкими людьми, обладающими подобной силой. Старый добрый священник, который учил меня, говорил, что такая сила разума не обязательно должна быть связана со злом, но в действительности только Нечистый и его дьяволы знают, как пользоваться ею. — Глаза девушки вдруг сверкнули. — Я понимаю! Ты узнал, что твой зверь пришел, связавшись с ним мысленно! Но ты же не один из… — ее голос упал, она подумала, что, возможно, оказалась во власти злого колдуна из ночных детских кошмаров.
Иеро успокаивающе улыбнулся девушке:
— Нечистый? Нет, Лучар, я не имею к нему отношения. И Горм также. — Он перешел на мысленную связь: — «Горм, подойди медленно к ней и положи голову ей на колени. Она никогда не видела медведя и не умеет говорить с помощью передачи мыслей. Мы постараемся научить ее этому».
Когда маленький медведь направился к ней и сделал то, что велел ему Иеро, девушка застыла, словно статуя из темного дерева. Но вот длинный тонкий язык нежно лизнул ее руку, и Лучар немного оттаяла.
— Ты… ты сказал ему, чтобы он сделал это? — потрясенная, она говорила прерывающимся голосом. — Ты действительно можешь беседовать с ним так же, как со мной?
— Не с такой легкостью, конечно. Но он очень умен, пока я даже не могу себе представить — насколько. Как и ты, он совсем недавно путешествует со мной, не более недели. А вот Клоц, мой лорс — этот бездельник уже много лет со мной. Я могу легко говорить с ним, но он не такой сообразительный, как Горм. Этот медведь время от времени подшучивает надо мной. Когда я думаю, что установил пределы его разума, он выкидывает что-нибудь новенькое и снова поражает меня.
— Горм, — сказала она мягко, поглаживая его черную голову, — ты будешь моим другом, Горм?
— Он станет твоим другом, не сомневайся, — сказал Иеро. — Кроме того он отличный проводник и разведчик. Но сейчас, пожалуйста, помолчи несколько минут. Я хочу расспросить его, как он очутился здесь. Мы расстались у скалы на побережье, когда я бросился выручать тебя, — священник замолчал и сконцентрировался на сознании Горма.
Медведь, оказывается, обошел со стороны суши скалистый мыс и пляж с амфитеатром. Горм пытался вступить в мысленный контакт с Иеро в момент его бегства после убийства шамана, но в сумятице воцарившейся на пляже, это было безнадежно. Медведь, однако, поймал другие телепатические сигналы, правда смысла передаваемого сообщения не понял.
— «Я думаю, что это были наши враги, которые пытались заставить диких людей охотиться (напасть) на нас, — передал Иеро. — Но как ты сумел найти нас?» — «Легкая (детская) задача, — пришел ответ. — Вернулся к большой воде — пошел вдоль большой воды — нюхал — нашел след — переплыл через маленькую воду около жилищ людей — снова нашел след — нашел тебя». За это время Горм прошел мимо поселка белых дикарей, большинство которых уже возвратилось из амфитеатра после неудавшегося развлечения с птицами. Они бродили вокруг, создавая ужасный шум и суматоху. Недолго понаблюдав за жителями селения, Горм обнаружил, что они имеют большую свору злющих собак, и поспешил побыстрее убраться. Он переплыл маленькую речку и направился вдоль побережья на восток, разыскивая следы Клоца. Это удалось ему без большого труда; затем он просто пошел по следам лорса, пока не наткнулся на лагерь своих друзей.
Священник решил, что погоня этой ночью маловероятна и что они могут спокойно отдыхать под охраной Клоца и медведя. Он сел на прежнее место и принялся снова расспрашивать Лучар.
— Тебя удивило, что меня нашел эливенер? — сказала девушка. — Почему? Он выглядел подобно любому другому человеку моего народа, ему было около пятидесяти лет. Он носил коричневую одежду, очень простую, и держал в руках посох…
— Это очень интересно, — сказал Иеро. — В твоей стране, очевидно, все люди имеют такую же темную кожу, как у тебя, курчавые волосы и черные глаза?
— Конечно. Когда я жила там, то только один раз видела белокожих рабов с севера — из мест, где мы сейчас находимся. И все эливенеры, которые встречались мне, были людьми моего народа.
— Так, — сказал он задумчиво, пристально глядя в огонь костра. — А в моей стране все они выглядят подобно людям моего народа, с бронзовой или с красноватой, как у иннейцев, кожей, прямыми черными волосами и высокими скулами. Я думаю, что ты можешь рассказать много интересного, неизвестного нашим Аббатствам об эливенерах. Перед тем как вернуться к своей собственной истории, вспомни все, что ты знаешь о них. В наших краях они не носят оружия, учат детей в школах, лечат людей и животных, работают на фермах, не едят мяса и никогда не берут никакой платы, кроме пищи. Они ненавидят Нечистого, но, кажется, не стремятся к столкновению с ним. А чем они занимаются в Д’Алви?
— Тем же самым, — сказала она. — Простой народ, ремесленники и крестьяне, относятся к ним с большим уважением, ведь эливенеры лечат бедняков и обучают грамоте детей. Но наша церковь их не любит. Священники подозревают, что они являются безбожниками, такими же, как давиды.
— Кто такие давиды? — спросил Иеро.
— О, это странная группа людей, которые занимаются торговлей и называют себя Народом Давида. Они живут в нашем большом городе и в других тоже. Они не ходят в церковь, не едят многое из обычной пищи и женятся только на своих девушках. Но эти люди всегда исправно платят налоги и торгуют честно. Они очень дружны и сражаются, как дикие звери, если кто-нибудь пытается обидеть их или оскорбить их религию. Давиды испытывают странное отвращение к кресту и не признают Богом Спасителя, принявшего смерть за наши грехи. Когда я еще училась в школе, один из них как-то сказал мне, что их народ — самый древний на Земле. Нет, право же, они очень чудные.
— Уфф… — выдохнул Иеро, пытаясь переварить лавину обрушившихся на него сведений. Он отметил мельком брошенное ею замечание «училась в школе» — ого! Факт, достойный внимания! Поразмыслив о таинственных давидах, он сказал:
— Это, должно быть, какая-то странная еретическая секта старых времен; мы никогда с такой не встречались. Последняя секта в Канде — протестаны — слилась с нашей церковью примерно две тысячи лет тому назад. Теперь весь наш народ принадлежит к единой Универсальной Церкви. Очевидно, в твоей стране на юге много очень странных пережитков. Но прошу тебя, продолжай свою историю, а я постараюсь больше не прерывать тебя.
Он подбросил несколько сучьев в костер, пламя вспыхнуло, и еле заметный дым, поднявшись вверх, растаял в плотной кроне дерева. Девушка говорила, и прозаический тон ее рассказа резко контрастировал с необычностью ее истории. Иеро сам пережил немало странных приключений, но, слушая, он был буквально зачарован. Медведь дремал, уткнувшись носом в колени девушки.
Эливенер, пожилой спокойный человек, наложил лубки на ногу Лучар и помог ей перебраться в безопасное место. Затем он ушел и, вернувшись через несколько часов, привел большого быка. Это верховое животное называлось кау и было широко распространено на юге. По словам Лучар, кау немного походил на Клоца, но его шкура была полосатой и более светлой, а рога — короткими и прямыми.
Эливенер, которого звали Джон, сказал девушке, что попытается отвезти ее в одно из убежищ ордена, но место это довольно далеко, и путь туда труден. Стараясь держаться северо-западного направления, они странствовали много дней, пересекая огромные тропические леса и стараясь не появляться на главных дорогах между враждующими городами-государствами. Крестьяне и лесные жители встречали их приветливо, охотно предоставляли путникам кров и пищу и предупреждали о миграции стад, появлении лемутов и других опасностях. В свою очередь, Джон помогал больным в деревнях и раздавал наборы маленьких резных букв, с помощью которых дети могли учиться читать и писать. Лучар сказала, что именно просветительская деятельность эливенеров особенно раздражала официальную церковь: ни священники, ни благородное сословие не хотели, чтобы крестьяне воспринимали какие-либо новые идеи.
— Некоторые из наших церковников тоже не любят эливенеров, — заметил Иеро, — хотя в моей стране все умеют читать и писать. Но наши консерваторы считают их соперничающей религиозной группировкой и относятся к ним с подозрением. Мой учитель, Аббат Демеро, как-то сказал, что они стоят за нашей спиной. И если мы не сможем как следует исполнить свой долг, они помогут нам или же заменят нас. Но прошу тебя, продолжай дальше.
На исходе третьей недели их путешествия произошла трагедия. Двигаясь на запад, они уже покинули пределы городов-государств побережья и вышли из зоны окружавших города деревень. Джон сказал девушке, что через неделю они достигнут убежища. Странствуя с эливенером, она чувствовала себя в безопасности. Хищные звери им почти не встречались, а если какой-нибудь и попадался на пути, то с визгом и фырканьем убегал прочь. Лучар рассказала, как стадо гигантских змееглавов, властелинов тропического леса, просто расступилось перед кау, пронесшим свой двойной груз по узкому проходу, образованному чудовищными животными. Джон лишь улыбнулся в ответ на ее изумление.