– Вы чего совсем, что ли?!
– А что такое? – удивленно спросили одновременно обе дамы, боясь опять, что их снова будут ругать.
– Как что?! – таким же тоном ответил Андрей. – Имена вы сами напридумывали или кто-то еще?
– Имена участников? Да это их настоящие имена!
– Черт, я понимаю, что здесь у нас актеры вместо живых участников передачи, – ответил Андрей, – но я же просил вас поосторожнее с именами… Чтобы все русские имена были, как это непонятно вам! И чего эти лохи все мрачные сидят?! Я же просил, чтоб улыбались!
Андрей заметил, что его снимают, поэтому он моментально наклеил улыбку на лицо и продолжал весело говорить в кадре:
– Наши уважаемые участники передачи! Вы впервые здесь в открытом эфире, так?
Вся семья закивала в ответ, не говоря ни слова. Может, они тоже получили специальное указание от режиссера: молчать и не говорить?
– Счастливая семья Петровых живет в новой просторной четырех комнатной квартире, которую они получили недавно!
– Трехкомнатную квартиру мы получили, – неожиданно поправил режиссера мальчик Исаак.
– Да, совершенно верно, Федя, – согласился Андрей, неодобрительно глядя на Исаака.
– А меня зовут Исаак, а не Федя, – поправил Андрея Исаак.
– Правильно, мальчик! Какой живой и умный мальчик у семьи Петровых! – быстро нашелся Андрей, пытаясь выйти с честью из своей оплошности. – Какая воистину счастливая семья у нас в телестудии! Похлопаем же такой семье, в которой всё хорошо!
После короткой паузы и молчания в зале Андрей вновь попросил зрителей в студии похлопать счастливой семье Петровых.
Раздались жидкие аплодисменты.
Сечников вздохнул, говоря мне шепотом:
– Я уже устал сидеть, сколько можно?
– А вы пришли раньше меня?
– Да, – признался он, – нахожусь в студии целых два часа, но говорят, что можно просидеть целый день в студии!
– Как? – удивился Ягненков. – А тогда когда они платить нам будут?
– Вы вообще можете от них денег не получить, – сообщил Сечников Ягненкову, – они могут не заплатить, говоря, что запись не получилась и нужно вновь снимать…
– Это значит, – заключил Ягненков, – что придется сидеть еще несколько часов за эти пятьсот рублей?
– Именно так! – ответил Сечников. – Меня многие знакомые отговаривали от участия в этом шоу, но я согласился… Как вижу, напрасно согласился!
– И я согласился, – вздохнул Ягненков, – деньги нужны, не хватает нам постоянно!
– Что не совпадает с мнением наших властей, – язвительно молвил я, – когда они почему-то уверены в богатстве своего народа!
– Точнее, народ уверен в богатстве властных чиновников! – усмехнулся Ягненков.
– Диалог власти со своим народом похож на разговор глухого с немым, – съязвил я.
Андрей продолжал улыбаться и вести телепрограмму:
– Итак, отец нашего счастливого семейства Петров Иван Ильич!
Петров кивнул, внимательно смотря на режиссера.
– Иван Ильич, – произнес бодро Андрей, – расскажите нам о своей семье. Как вам живется сейчас? Какие у вас проблемы? Что нового в вашей семье?
Иван Ильич пожал плечами, не говоря ни слова.
– Понимаю, Иван Ильич не хочет нам рассказывать о своей счастливой жизни! – продолжал заливаться, как соловей, Андрей, неестественно улыбаясь. – Может, его супруга нам расскажет?
– А что вам рассказать? – тихо спросила жена Петрова, Лидия Моисеевна.
– Как что? Вы приглашены на нашу телепрограмму «Счастливая семья»! И мы все хотим узнать о вашей счастливой жизни!
В ответ Лидия Моисеевна вздохнула, глянув на мужа.
Такой взгляд говорил о многом, как мне показалось. В ее взгляде читалась большая тоска, усталость от жизни, ее обыденности и трудности, апатию ко всему. Этот тоскливый взгляд перехватил проницательный режиссер, после чего он моментально переключился на детей.
– А что нам интересного скажут дети счастливой семьи? – сказал Андрей, обращаясь к трем детям.
– У меня есть мотоцикл! – гордо ответил Федя, заглянув предварительно в маленькую бумажку, которую он комкал в руке.
– А у меня есть компьютер! – ответил Исаак, почему тоже глядя на какую-то бумажку в руке.
– А у меня есть свой собственный рабочий стол, есть велосипед и музыкальный центр! – гордо ответил Володя.
– Какие вы молодцы! – подхватил Андрей, хлопая и показывая всем участникам телепередачи в студии, что именно сейчас нужно энергично похлопать, чтобы телезрителям была понятной радость сидящих в студии. – Ну, похлопаем мы нашей первой счастливой семье в первой нашей телепередаче «Счастливая семья»!
– У нас всё есть, – вдруг сказал мальчик Володя.
– Правда? – удивился Андрей.
По его удивленному возгласу я понял, что Володя влез не вовремя, он должен был, как предусмотрел режиссер, высказаться о своей счастливой жизни в счастливой семье Петровых несколько позже.
– Да. У нас есть всё! – продолжал Володя. – И мебель есть, и велосипед, и телевизор тоже есть.
– Какая счастливая семья! – похвалил Андрей, снова хлопая в ладоши и показывая зрителям в студии, что следует похлопать всем в ладоши. – А теперь, уважаемые телезрители и наши уважаемые участники новой телепрограммы, позвольте на несколько минут нам прерваться на рекламу! Реклама для умножадных или жадноумных!
После этого Андрей вздохнул, отложил микрофон в сторону, подходя к обеим дамам-шкафам.
– И сколько минут будет идти реклама? – спросил Сечников режиссера.
Но тот не ответил на вопрос, оживленно беседуя с дамами.
– Почему мы должны слышать всякий бред? – задал риторический вопрос Ягненков. – Что это за слова новые появились: «умножадные», «жадноумные»?
Я усмехнулся, говоря своим усталым соседям:
– Вы в первый раз здесь?
– Нет, – ответил Ягненков, – уже два раза участвовал в одной юмористической программе, сказали, что нужно будет отсидеть только два часа, а в действительности просидел девять часов!
– Сколько? – удивился Сечников.
– Да, девять часов, – признался Ягненков, – мне тогда очень были нужны деньги, обещали заплатить каждому по тысяче рублей, а потом дали только триста, организаторам показалось, что мы в студии мало смеялись их пошлым шуткам и мало хлопали!
После короткой паузы я произнес:
– А как вам видится эта виртуальная жизнь вместо реальной?
– Не понял… – честно ответил Ягненков.
– Как вам видится придуманная режиссерами и разными технологами реалити-шоу на телевидении и в нашей жизни вместо подлинной нашей трудной жизни? – несколько иначе задал свой вопрос я обоим соседям.
– Противно всё! – честно сказал Сечников.
– Именно так… – вздыхая, ответил Ягненков.
– Маргиналы управляемы, – продолжал я, усмехаясь, – но мы же с вами интеллектуалы!
– Интеллектуалы или интеллигенты? – спросил Сечников.
Я отрицательно повертел головой, морщась:
– Нет, мне не нравится слово «интеллигент», так как интеллигент вечно всем на свете недоволен, его всё раздражает и все виноваты в мире, как и он сам во всех грехах! Нет колбасы – плохо, есть колбаса, но дорогая, – тоже плохо! Когда же хорошо должно быть для такого интеллигента?
– Но вы ведь тоже недовольны многим? – справедливо задал вопрос Сечников, внимательно глядя на меня.
Я кивнул, после чего минуту подумал и ответил ему:
– Да, я многим недоволен, но я не считаю себя интеллигентом в прямом смысле этого слова! Я считаю себя интеллектуалом, а не интеллигентом. Я многим сейчас, именно сейчас недоволен, но это не значит, что меня всё и вся на свете постоянно раздражает и я считаю всех виноватыми во всех грехах, как и себя самого! За свои ошибки, если они у меня есть, я должен отвечать сам, но за все чужие ошибки я не ответчик!
Сечников благосклонно улыбнулся мне:
– Отлично сказано, милейший мой друг! Отлично сказано!
– Да, вы говорите, словно пишите, – похвалил меня Ягненков, – приятно вас слушать.
В стороне Андрей громко стал говорить с обеими дамами, поэтому некоторые обрывки их фраз я мог услышать.
– Что делать с этими лохами? – возмущался Андрей.
– А… чё такое?
– Как чё?! Плохо… хлопают! (Нецензурщина).
– Мы им всё ранее объяснили, – почти одновременно ответили обе дамы – шкафа, куря вместе с Андреем в студии.
– Если теперь дети эти что-то скажут не то? (Нецензурщина). А еще эту… (нецензурщина) юмористическую программу нам снимать? Эти… лохи будут сидеть еще на новой программе?
Обе дамы – шкафа не ответили ему, после чего Андрей заскрипел зубами и покраснел от злости:
– Я просил вас найти послушных лохов!.. (Нецензурщина. Чтоб… эти… (нецензурщина) сидели столько, сколько надо мне!! Вы чего… не понимаете?!
– Понимаем, – устало ответили почти одновременно обе дамы-шкафа, – мы устали бегать сегодня с высунутыми языками и искать зрителей и участников программы!
– Устали работать у меня?! (Нецензурщина). Тогда я новых себе найду работничков!
– Не надо новых, мы будем работать, – ответила быстро дама-шкаф № 1, прекращая курить.
– Да, не надо новых искать, – подтвердила дама-шкаф № 2, – мы еще поможем себя, не волнуйся!
Андрей в ответ махнул рукой, прекращая курить и смотря на часы.
Реклама закончилась.
Вой режиссера сменился речитативом.
Надев на лицо лучезарную лицемерную улыбку, он взял микрофон в руки, продолжая вести передачу:
– Итак, в эфире снова телепрограмма «Счастливая семья»! Как приятно быть счастливыми на этом свете, как приятно сознавать, что у тебя есть семья и в ней тебе хорошо и приятно, у тебя есть твои родные, дети, муж или жена! И как приятно мне сейчас видеть всех уважаемых участников передачи в эфире! Надеюсь, что все наши участники передачи не забудут нас, не забудут эту телепрограмму и будут постоянно участвовать в ней! Итак, с вашего разрешения мы продолжаем нашу телепередачу!
Не подождав ответов участников программы, режиссер сразу задал вопрос детям семьи Петровых:
– Скажите, дети, что еще у вас есть в семье интересного?