осить меня.
– Вы всегда входите в комнаты незнакомцев посреди ночи, когда они спят, и соблазняете их вот так? – спросил я.
– Под настроение, – ответила она. – И не в моих привычках испрашивать разрешения.
– А если бы у меня была жена?
– Рядом с тобой никого нет.
– Но кто-нибудь мог ждать меня дома.
В ответ она улыбнулась и покачала головой.
– Я не знаю тебя, – сказала она. – Но если я в чем и уверена, так это в том, что с некоторых пор в целом мире нет нигде и ничего, что ты мог бы назвать родным домом. Я это поняла по твоим глазам, когда только тебя увидела.
От ее слов острая боль сдавила мне желудок, но что ж поделать, она была права, и не имело смысла возражать ей.
– Говорят, Жаспер позвал тебя присоединиться к нашей паломнической вылазке? – продолжила она, слезая с меня и собирая свою одежду; я сел в постели и кивнул.
– Позвал, – подтвердил я.
– Ты придерживаешься религиозной морали?
– Нет, я не из таких.
– Тем лучше. Я тоже нет. Как и король в глубине души, но он не совсем свободен от предрассудков.
– Хотя не так давно я прожил год среди монахов, – сказал я. – И общение с ними мне помогло. Там была умиротворенность, бесподобная…
– Плевать я на это хотела, – оборвала она меня на полуслове.
Я рассмеялся, не зная, то ли обижаться, то ли восхищаться ее прямотой.
– Тебя предупредили, что в Риме мы рассчитываем на аудиенцию у Папы?
– Жаспер сказал мне.
– Возможно, тебя это заинтересует – неважно, верующий ты или нет.
– Думаете, мне будут рады?
– В Риме? Откуда мне знать?
– Я хотел сказать, если я присоединюсь к вашей свите, это не вызовет некоторой… неловкости?
Она расхохоталась.
– Ты невероятно наивен, да? Нет, тебе не нужно ни о чем беспокоиться. В нашем путешествии, может, я и захочу опять заняться с тобой тем же, чем и сейчас, а может, и нет. Кто знает? Так что угомонись, в любом случае выбор за мной, тебя я и спрашивать не стану. Между прочим, если бы ты случайно не встретился с братом, куда бы ты отправился? Какие у тебя были соображения?
– Путешествовать по большим городам Европы, – ответил я. – Я пытаюсь разыскать моего старого друга и, если мне хватит времени, наверняка найду его.
– И этот человек напакостил тебе?
– Именно.
– То есть ты намерен убить его.
– Да.
Она кивнула:
– Тогда ты должен это сделать. Некоторые убийства оправданны.
– Полагаю, королевы хорошо осведомлены на сей счет, – заметил я, и она бросила на меня угрожающий взгляд.
– Не наглей. Мой муж взошел на трон сообразно старинному обычаю. Одолел короля Дункана в бою. Тот занял Морей, который был нашей вотчиной, в ответ мой муж повел на него свою армию. И правильно сделал. Дункан пал на поле боя, и корона перешла к моему супругу. Да, убийства имели место, но всегда в целях самозащиты. Таков был порядок испокон веков. Так завоевывают трон. Наверное, тебе не понять, ты слишком безобидный.
– Не настолько, как вы думаете, – спокойно ответил я. – На моих руках кровь более чем одного человека.
– Тогда ты лишь такой же, как все в этом пропитанном багрецом мире. – Она встала и направилась к двери. – Жизнь предоставляет нам выбор. Мы причиняем боль или мучаемся болью. Мы предаем или нас предают. Мы убиваем или убивают нас. Если хочешь выжить, необходимо понимать, на чьей ты стороне.
– А на чьей стороне вы? – спросил я, и она улыбнулась, словно ответ был очевиден.
– На моей собственной, – сказала она. – Всегда на моей собственной.
Часов через несколько я спустился из своей комнаты в столовый зал таверны, где Макбет, его королева и их охрана поедали обильный завтрак. Все выглядело так, словно ничего исключительного минувшей ночью не произошло.
– Ну что, брат? – спросил Жаспер, отвел меня в сторонку и обнял тяжелой мускулистой рукой. – Ты принял решение? Присоединишься к нам?
– На какое-то время, – сказал я. – Возможно, до Рима не доберусь, но если предложение остается в силе, отчасти я проделаю это путешествие вместе с вами и, по крайней мере, заработаю себе на пропитание.
Он хлопнул меня по спине так сильно, что я подался вперед, споткнулся о стул и упал на пол. Жаспер разразился смехом, а когда он поднял меня, я увидел, что королева тоже хихикает и качает головой.
– Два брата снова вместе, – провозгласил Жаспер. – Это закон природы! Отец гордился бы нами, глянь он на своих сыновей сейчас!
Нидерланды1086 г. от Р. Х.
Одно дело гордиться своими воссоединившимися сыновьями, но, подозреваю, наш отец был бы куда менее счастлив, узнай он, что человек, которого нас наняли охранять, всего через несколько дней был убит родным братом и мы не сумели предотвратить случившееся.
С королем я был едва знаком и особого чувства утраты не испытывал, но королева Адела была явно сама не своя, и она обратилась к моему брату Яннику за советом, как ей быть дальше. Янник настоял на том, чтобы мы все покинули наши жилища под покровом ночи, но, предупредил он, в безопасности мы себя почувствуем лишь спустя несколько дней, когда доберемся до Энсхеде, поселения в Нидерландах.
Естественно, королева боялась, что предатели, убившие своего властелина, станут преследовать и ее тоже, но в дороге мы старались заметать следы. Поскольку нас было всего семеро – королевская особа, ее фрейлина, Янник, еще трое солдат и я, – мы надеялись, что доедем до Фландрии без происшествий.
– Назовем это паломничеством, – взволнованно объявила королева под цоканье копыт наших лошадей, и Янник вместе с остальными солдатами кивнули в знак согласия, ибо воины всегда предпочитают думать, что они двигаются к некоему важному месту, а не бегут с поля боя. – С раннего детства мне рассказывали о необыкновенно красивом соборе Святого Бавона в Генте, и если меня спросят, я скажу, что хочу преклонить колени перед алтарем именно в этом соборе, дабы помолиться о душе моего возлюбленного супруга.
– Вы верующая, миледи? – спросил я. Мы ехали впереди и разговаривали вполголоса, чтобы наши спутники не подслушали нас.
– Разумеется, – ответила она. – Я миропомазанная королева. Как иначе бы я удостоилась этого титула, если бы не моя преданность Христу?
В ответ я промолчал. Несмотря на траур, Адела являлась в мою спальню каждую ночь. Обычно она приходила, когда все прочие уже спали, но до утра никогда не оставалась, предпочитая возвращаться в свои покои, когда наши игры заканчивались. Любовницей она была ненасытной и требовала от меня столь многого, что я пребывал в постоянном изнеможении.
– Вы его любили? – спросил я.
– Кого? – прозвучало вместо ответа.
– Вашего мужа, конечно.
– Нет, разумеется, нет, – засмеялась она. – До чего же ты наивен. Короли и королевы не вступают в брак по любви. Но он был довольно хорошим человеком, на свой лад. Получше многих прочих властелинов. Спору нет, он был идиотом, но среди рожденных править это далеко не редкость.
Должно быть, я ахнул от столь безжалостной честности, потому что она вопросительно взглянула на меня.
– Воссев на троне, счастлив он не был никогда, – пояснила она тоном нянюшки, разговаривающей с ребенком. – Короли всегда несчастливы, ты разве не замечал? Стоит принцу взойти на отцовский трон, как он тут же хватается за карту мира и спрашивает себя, какие страны он хочет завоевать, – все чтобы доказать, насколько он лучше, чем тот, кто произвел его на свет. Мой муж положил глаз на Англию, ты не знал? Английского короля он считал узурпатором, но они все узурпаторы, если внимательно изучить их родословные. Даже я могла бы разъяснить ему, что завоевать островное государство куда сложнее, чем завоевать страну, окруженную со всех сторон сушей. На самом деле однажды я так и сказала мужу, но он только рассмеялся в ответ и велел мне сосредоточиться на шитье. Собственно, если бы моего супруга не прибили на алтаре в Оденсе[91], рано или поздно он все равно погиб бы на каком-нибудь английском поле боя. Это был лишь вопрос времени. Хотя я надеялась, что он не пойдет на поводу у своей дурости, пока наш сын не повзрослеет настолько, чтобы стать правителем. А теперь гляньте на нас, – со вздохом добавила она, указывая на пустынную дорогу, уходившую вдаль.
– А вы? – спросил я. – Когда мы прибудем во Фландрию, как вы поступите? Останетесь в Генте? Удалитесь в монастырь?
Хохоча, она погладила меня по предплечью с такой нежностью, что мужчины, ехавшие позади нас, воочию убедились в нашей с ней близости.
– О-о, я рада, что ты с нами, глупенький ты мой, – сказала она. – Умеешь ты меня рассмешить. Неужели я похожа на женщину, рожденную для того, чтобы надеть черную вуаль?
– Пожалуй, нет, – ответил я. – Наверное, нет.
– Я пока не решила, что мне делать дальше, – продолжила она. – Закрепить за моим сыном трон – моя важнейшая обязанность, но в одиночку мне с этим не управиться. Придется написать моим европейским союзникам. С половиной из них я состою в родстве, а значит, хотя бы один из этой компании придет мне на помощь. Мысль о том, что братоубийца Олаф усядется на украденный трон, меня бесит, да и прочие самодержцы от него не в восторге. Если меня вынудят, вернусь в Данию и всажу меч в его сердце. Либо найду другого короля, годного в мужья. Или наследного принца, если мои дела будут уж совсем плохи. Выгодного брачного союза ищу не я одна, нас таких немало рассыпано по континенту. Именно этим мы, королевы, и заняты. Выходим замуж, наших королей убивают, или они умирают, и мы выходим замуж снова и снова, пока наша красота не поблекнет. Но мне уже почти двадцать четыре года, то есть время не на моей стороне.
В ее намерениях я не усомнился ни на миг, и, хотя я не уклонялся от обещания охранять королеву, лично для меня путешествие оказалось не менее полезным. Путь нам предстоял долгий, и через каждую дюжину миль мы устраивали привал, чтобы лошади отдохнули. В эти промежутки, пока остальные бражничали в трактирах, я знакомился с людьми, ходил из дома в дом, от стола к столу, расспрашивая, не встречался ли им мой вероломный кузен.