Самый старший член нашего сообщества – слепая Тайса, и сегодня утром, вернувшись с завтрака, я обнаружил ее в моей студии, где она меня дожидалась. У нее всегда был тонкий музыкальный слух, и ничто ей так не нравится, как сидеть тихонько рядом со мной, пока я работаю над своими композициями и ничего не вижу и не слышу, кроме музыки, которую сочиняю. Сегодня, однако, мне показалось, что она чем-то обеспокоена, и я сел рядом с ней и принялся расспрашивать, как она себя чувствует.
– Со мной все в порядке, – сказала она. – Впрочем, скоро я могу оказаться в беспорядке, если доктора будут стоять на своем. Они твердят, что мне необходимо сделать операцию, и не позднее чем через несколько дней.
– Ага, – откликнулся я, ибо слыхал о том, что теперь, когда слепоту научились вылечивать, Тайсе можно вернуть зрение.
На «Сыче-Копьеметателе» мы не предоставляем Существам роскоши выбирать, лечиться от болезней и недомоганий или нет, каждого обязывают пройти необходимое лечение для того, чтобы стать более созидательным членом нашего сообщества.
– И ты не хочешь, чтобы тебя вылечили?
– Мне сто сорок девять лет, – она покачала головой. – У меня впереди очень мало времени. А слепая я с детства.
Прежде Тайса рассказывала мне, что, когда еще она была ребенком, во время войны на родной планете ее дом был разрушен бомбами. Родители, братья и сестры погибли при взрыве, она каким-то образом уцелела, разве что сетчатка отслоилась, и с тех пор она видит только тьму.
– Зачем мне предлагают увидеть мир не таким, каким я видела его всегда? От такого шока я и помереть могу.
Я улыбнулся.
– Ты мне поможешь? – спросила Тайса. – Скажешь докторам, чтобы они оставили меня в покое?
Я обещал, что попытаюсь их переубедить. Далеко не единожды в моей жизни Тайса приходила мне на помощь. Казалось, всякий раз, когда я отчаянно горевал, она была тут как тут, рядом со мной, готовая объяснить, почему я должен продолжать жить в этом мире.
– Я поговорю с ними, обещаю, – сказал я, твердо намереваясь вернуть ей долг за многочисленные проявления доброты.
– Спасибо, – поблагодарила она, хлопнув по моей ладони. – А теперь, пожалуйста, сыграй для меня что-нибудь.
Ночь кругом.
Мой брат и мой сын разошлись по своим комнатам, поужинав вместе со мной. Прежде чем прибрать со стола после нашей совместной трапезы и постелить постель, я подошел к окну и посмотрел в небо.
Родная планета, на которую никогда не ступит моя нога, находится в сотнях миллионов миль отсюда, и, уставившись в темноту, я ощущаю добрую волю Вселенной, что окружает меня. Я думаю о людях, которые остались там – пока или навсегда, и о тех, кто никогда бы не добрался сюда живым, и о тех, кто сейчас поднимается на борт транспортного средства и прощается с друзьями и родными навечно.
Я часто просыпаюсь в смятении и неуверенности, спрашивая себя, кто я, и испытывая неуверенность, действительно ли я принадлежу этому времени и месту. И вдруг обнаруживаю, что наблюдаю за отцом, когда он чистит меч, убив десятки младенцев. Я сплю в одной постели с моим кузеном, чьи искалеченные ноги вызывают у меня отвращение. Я покупаю рабов на рынке, а чуть позже меня покупают в качестве раба. Я убийца. Я высекаю статуи на скалах и вижу, как старик уплывает прочь на льдине. Я иллюстрирую надписи на огромной странице из телячьей кожи. Я отправляюсь в паломничество, и меня соблазняет женщина, а затем я сую руку до плеча в чан с кипящим свинцом. Я поднимаюсь на борт корабля-призрака, вижу, как на театральной сцене появляется призрак, и до меня доносятся жуткие вопли со дна колодца. Я слушаю, как заключенный произносит свое последнее слово, и становлюсь свидетелем убийства человека за то, что он сказал правду, и таращусь в окно на колонну танков, что грохочут передо мной.
Я все это и даже больше.
Я принадлежу прошлому, настоящему и будущему.
Я Сыч-Копьеметатель, величайший ахав среди всех прочих, и под моим извечным благосклонным присмотром мир продолжает развиваться.
Я спокоен и доволен.
Жить среди звезд и вправду хорошо.