ад. Обескураженный Гросвенф влез в свою спасательную шлюпку и полетел над городом.
Незадолго до этого Керл рыскал по городу в поисках укрытия. Он приблизился к группе людей — этот напряженный сгусток энергии, нервный и больной от голода. Подкатила маленькая машина, остановилась перед ним и зажужжала, делая его фотоснимки. Это была фотокамера. Гигантская дробильная машина нависла над каменистым холмом, готовая действовать. Сознание Керла отвлекали появившиеся неведомо откуда механизмы. Он осторожно наблюдал за ними. И вдруг он увидел человека, который шел по мертвому городу один. Керл устремился за ним.
Он внезапно потерял над собой контроль. Его пасть наполнилась зеленой слюной. Он метнулся за каменистую насыпь и помчался со всех ног. Керл несся огромными плавными скачками. Было забыто все, кроме одного единственного желания, как будто некая магическая щетка, стирающая память, прошлась по его сознанию. Он пролетел по пустынным улицам, срезая путь с помощью проломов в тронутых временем стенах. Затем он перешел на неторопливый бег — его усики-уши уловили вибрацию идов.
Наконец он остановился и стал пристально вглядываться из-за каменных глыб. Двуногое существо стояло возле проема, который раньше был окном, направляя в темноту луч фонарика. Фонарик щелкнул и погас. Сильный, приземистый человек мягко шагнул назад и тревожно посмотрел по сторонам. Керлу не понравилась его тревога. Он почувствовал, что пришелец ожидает опасность и готов встретить ее. Это осложняло его задачу.
Керл подождал, пока человек не исчез за углом, и вышел из своего укрытия. Как призрак, он скользнул по боковой улице мимо длинного квартала с разрушенными зданиями. Затем он свернул, перепрыгнул открытое пространство, лег на живот и вполз в сумрачное отверстие между домом и грудой развалин. Улица представляла собой неширокий проход между двумя рядами разбросанных камней. Керл достиг ее конца и остановился на секунду, обдумывая, что делать дальше.
Он стал недостаточно осторожным. Впереди был обрыв, и он увидел внизу человека. Керл испугался, когда от его ноги туда, где стоял человек, покатился по склону небольшой камень. Человек вздрогнул и взглянул наверх. На лице его появилась настороженность, он схватился за оружие. Керл метнулся вперед и ударил по светящемуся прозрачному колпаку. Послышался хруст разламываемого металла, и хлынула кровь. Человек наклонился, будто его согнули. Потом он рухнул. Лязгнул металл космического костюма.
Керл ринулся на свою жертву. Он уже создал поле, которое должно было помешать идам смешаться в потоке крови. Он молниеносно раздробил металл скафандра. Хрустнули размалываемые кости. И крошечные чашечки-присоски начали вытягивать идов из клеток человеческой плоти. Забыв обо всем, зверь наслаждался трапезой, потом по его глазам пробежала тень. Насторожившись, он посмотрел вверх и заметил маленькую машину, — летевшую к нему со стороны заходящего солнца. На мгновение Керл оцепенел, потом быстро скользнул под каменные обломки.
Когда он снова глянул вверх, крошечное суденышко лениво уплывало влево. Но оно летело кругами, и Керл понимал, что скоро оно вернется к нему. Доведенный почти до исступления тем, что его оторвали от пиршества, Керл все же бросил свою добычу и помчался обратно к кораблю. Он стремительно летел, и замедлил ход лишь тогда, когда обнаружил первую группу людей, занятых работами. Он осторожно приблизился к ним. Все они были заняты, и он смог проскользнуть мимо незамеченным.
Гросвенф уже и не надеялся разыскать чудовище. Город был велик. Руины мешали видеть далеко вперед. В конце концов он направился к кораблю и с облегчением вздохнул, обнаружив животное, удобно растянувшееся под солнцем на валуне. Гросвенф осторожно посадил машину на возвышение позади чудовища. А двадцать минут спустя группа людей наткнулась на истерзанное тело химика Денервея. Люди сообщили об этой трагедии на корабль.
Гросвенф сразу же полетел туда. По приемнику он услышал голос Мортона:
— Перенести останки на корабль.
Друзья Денервея были уже там и стояли вокруг в тревожной тишине.
Гросвенф посмотрел вниз на месиво человеческого мяса и окровавленный металл, ощутив, как сжалось его горло. Он слышал слова Кента:
— Черт побери, и нужно же ему было пойти одному!
Голос главы химического отдела звучал хрипло.
Гросвенф вспомнил о том, что Кент и его старший заместитель Денервей были добрыми друзьями. По всей вероятности, кто-то еще говорил, потому что Кент ответил:
— Да, будем делать вскрытие.
Гросвенф подумал, что надо настроиться на их волну. Он тронул за плечо стоящего рядом и попросил:
— Не возражаете, если я через вас послушаю химиков?
— Давайте.
Гросвенф слегка прижал пальцы к его руке и услышал, как дрожащий голос говорил:
— Хуже всего, что убийство выглядит совершенно бессмысленным. Тело просто раздробили.
В разговор вмешался биолог Скит. Его длинное лицо выглядело мрачно.
— Убийца напал на Денервея, чтобы его съесть, но потом обнаружил, что мясо человека для него несъедобно. Не работа ли это кота-великана. Он достаточно велик и силен для того, чтобы совершить такое.
— Эта мысль пришла в голову многим из нас, — промолвил Мортон, слушавший разговор. — В конце концов, это единственное живое существо, которое мы Тут нашли. Но мы не можем расправиться с ним по одному лишь подозрению.
— Кроме того, — заметил один из мужчин, — он был все время перед нами.
Прежде чем Гросвенф успел заговорить, Послышался голос психолога Сидла:
— Мортон, я беседовал со многими людьми и вот что выяснил: их первое чувство таково, что зверь ни разу не исчезал из поля зрения, но, поразмыслив немного, все они пришли к выводу, что на несколько минут все-таки исчезал. У меня тоже сложилось впечатление, что он все время был поблизости. Но по-моему в какой-то момент он исчез. Да, да, это совершенно точно.
Гросвенф промолчал. Именно это он и хотел сказать, но опоздал.
Молчание нарушил Кент, который яростно крикнул:
— Я считаю, что нечего разводить пустые разговоры, Нужно прикончить чудовище, раз у нас есть подозрение. Сделать это нужно немедленно, пока оно не наделало еще больших бед.
— Корита, вы далеко? — осведомился Мортон.
— Возле тела, директор.
— Корита, вы изучали город вместе с Кранесси и Ван Хорном. Как вы считаете, может быть этот кот потомок тех, кто населял эту планету?
Высокий японец медленно и задумчиво проговорил:
— Директор Мортон, тут есть какая-то тайна. Посмотрите на эту удивительную линию небосвода. Обратите внимание на контуры архитектурных сооружений. Эти люди были близки к землянам. Здания не просто украшены, у них есть свой стиль. Есть эквиваленты греческой колонне, мы видели большой собор в готическом стиле, чтобы его создать нужно было быть верующим. Тот, кто здесь жил, любил эту планету. И определенно создания эти обладали высокой духовностью. Они знали секреты красоты. Их строения говорят об этом. Машины этого народа доказывают, что он был математиком, но прежде всего он был Художником. В архитектуре он не пошел по пути холодной геометрии, хотя мог это сделать. В оформлении домов кроется непринужденность гения, глубокое, радостное восприятие мира, усиленное непоколебимой верой в божественное. Это не наша стареющая цивилизация, а культура юная и энергичная, уверенная в себе и сильная знанием своей конечной цели. А потом все внезапно кончилось, как будто на определенной стадии эта культура пережила великую битву и рухнула, как бывшая Мухаммедианская цивилизация. Возможно, миновав столетия процветания, она вступила в период борьбы. Как бы там ни было, у нас нет сведений ни об одной культуре во Вселенной, сделавшей такой резкий скачок. Преобразования всегда происходят медленно. И первый этап на пути к распаду — подтверждение безжалостному сомнению всего, что когда-то было свято. Должны были существовать внутренние противоречия. Бесспорные прежде убеждения подвергаются жестокой критике со стороны ученых и аналитиков. Скептики становятся главными людьми общества. Но эта культура, я бы сказал, прекратила свое существование внезапно, в цветущем возрасте. Социологической бомбой для подобной катастрофы должен был быть конец всей морали, взрыв жесточайшей преступности, разрушение всех идеалов. Должно было возникнуть полнейшее бессердечие. Если этот… кот — потомок подобной расы, тогда он может быть лукавой натурой, ночным врагом, хладнокровным убийцей, который ради одного зернышка может перерезать горло собственному брату.
— Довольно! — отрывисто прозвучал голос Кента. — Директор, я намерен действовать самым решительным способом.
Его резко прервал Скит:
— Я категорически возражаю! Послушайте, Мортон, мы не должны убивать кота, даже если он и виновен. Это биологическая находка, для нас она может оказаться счастливой, несмотря на несчастье.
Кент и Скит сердито уставились друг на друга.
— Дорогой мой Кент, — внушительно и веско проговорил Скит, — я буду доволен, если вы в своем химическом отделе будете иметь счастье сделать химический анализ крови этой зверюги. Но я должен, к сожалению, сообщить вам о том, что вы торопитесь с выводами. Нам, в биологическом отделе, он необходим живым, а не мертвым. И у меня есть такое предчувствие, что физики тоже захотят заняться им живым. Так что боюсь, что вы будете последним в списке. И примиритесь, пожалуйста, с этой мелочью. Вы сможете заняться им через год, но никак не раньше.
— Я смотрю на это дело не с научной точки зрения, — угрюмо возразил Кент.
— А следовало бы… Ведь Денервей мертв и для него ничего нельзя сделать.
— Я — человек, а уж потом ученый, — хрипло сказал Кент.
— И ради удовлетворения эмоций вы готовы уничтожить столь ценный экспонат?
— Я хочу прикончить это существо, потому что оно опасно. Мы не можем подвергать риску остальных.
Конец дискуссии положил Мортон, который задумчиво произнес:
— Корита, я готов принять вашу теорию в качестве рабочей гипотезы, но у меня есть вопрос. Возможно ли, чтобы культура на этой планете развилась позднее нашей.