еские паттерны, действуют комплексы, а там, где они, наша индивидуальная история преобладает над настоящим. Именно здесь мы и застреваем, начиная топтаться на месте, а значит, именно здесь оказываемся перед моральной дилеммой, которая вынуждает нас испытывать беспокойство. Мы страдаем, потому что не можем выбрать верный путь, который позволит разрешить дилемму, но вырасти над собой можно только тогда, когда мы осознаем её и примем, чтобы двинуться дальше, создать новые паттерны и новую историю. Выбирая обновиться в настоящем, мы делаем наше путешествие более осознанным, масштабным; оно начинает соответствовать требованиям, которые предъявляет к нам судьба.
Выявить скрытое послание, заложенное в каждом комплексе, сложно, но реально. То, что было непосильным для ребёнка и давило на него всей своей тяжестью, взрослый уже способен вынести, особенно если процесс его развития и созревания проходил осознанно. Поскольку нити, о которых мы говорили выше, пролегают под поверхностью сознания и ведут напрямую к архаичной тревоге, мы закрываемся от настоящего и рефлекторно реагируем в соответствии с мировоззрением, которое исторически запрограммировало нас поступать именно так, а не иначе. Тем не менее, когда мы растём над собой, то становимся способны выдерживать тревогу, особенно если понимаем, что поддаться ей значит потерять всё, что мы смогли обрести к этому моменту – нашу личную целостность и свободу.
Если взрослый человек сможет осознанно воспринимать тот или иной свой комплекс, избавится ли он от поведенческих паттернов? Увы, это невозможно, поскольку комплексы успевают пустить слишком глубокие корни, и в итоге мы трепыхаемся в их переплетениях, словно в паутине.
Юнг попытался следующим образом отобразить этот механизм: «Когда человек не осознаёт того, что происходит у него внутри, всё, что случается с ним вовне, воспринимается как акт судьбы»[18]. В этом простом предложении содержится столько же мудрости, сколько в древнегреческой трагедии, которая, по сути, прочно удерживается именно на этой динамике. Нечто, чего я не знаю внутри себя, делает за меня выбор, но я считаю, что все случающиеся события послал на мою голову кто-то посторонний. Таким образом, я называю судьбой свой внутренний голос.
Достаточно трёх примеров, чтобы проиллюстрировать, как сливаются, по мнению Юнга, границы сознания и властной судьбы.
1. Оставшиеся с детства потребности, как правило, вызывают у нас влечение к человеку, который, по нашему мнению, может их удовлетворить или, что бывает часто, вынуждает снова испытать разочарование.
Таким образом, получается, что глубокие, близкие отношения основываются на старой ране, болезненном шаблоне, а не на здоровом диалектическом взаимодействии с другим человеком[19]. Мы в целом склонны повторять предыдущие отношения, особенно с родителями, давшими нам первые яркие уроки по выстраиванию стратегий взаимодействия между нами и Другим, который находится рядом. Поскольку внешний мир всегда кажется разным (и это правда – он таким и является), мы не осознаём динамики, которая протекает под поверхностью, поэтому стремимся придерживаться первоначального шаблона, даже если он предсказуемо приведёт к разрушительным и разочаровывающим результатам. Мы не осознаём, что выбрали этого конкретного Другого не просто так, а чтобы специально повторить уже пережитый негативный опыт и потом винить этого человека в неосознанности, которая на самом деле является нашей. Именно судьба сводит нас вместе – та самая, которая подаёт голос из самых наших потаённых глубин.
2. Жизнь имеет свойство наносить раны, которые могут отзываться болью десятилетиями. Помимо этого, они способны остановить наш рост и тем самым ограничить диапазон доступных возможностей для выбора. Мы зацикливаемся на более узкой части спектра и не понимаем, что на самом деле область, в рамках которой мы можем выбирать, гораздо больше, чем вообще можно себе представить. Это прямо влияет и на наш потенциал, который тоже оказывается ограничен. Если детская травма подчинила себе рефлексивную способность эго, то человек оказывается заперт в рамках нарушенного отношения к Самости, которое выражается в форме расстройства личности. Хотя каждый из нас в той или иной степени способен проявлять черты различных нарушений, те, кто ранен слишком глубоко, чья боль стала хронической, обычно не способны психически или морально рефлексировать и, следовательно, воспроизводят паттерны из очень ограниченного диапазона поведенческих реакций.
Ограничения, которые накладывают на нас собственная семья и принадлежность к определённой культурной группе, сужают диапазон нашей свободы. Попытаться исправить это мы можем, когда получаем образование и знакомимся с другими культурами, потому что именно в момент соприкосновения с ними обнаруживаем ограниченность нашего личного опыта, системы ценностей и возможностей. Как дети зажаты среди ожиданий, которые устанавливаются окружающими, так и каждый взрослый смотрит на мир через линзу комплексов. Неудивительно, что мы проживаем жизнь своих родителей или повторяем те или иные эпизоды из собственного прошлого опыта – часто видимый спектр возможностей настолько мал, что не может включать в себя больше того, что мы уже успели узнать.
Когда человека ограничивает полученная ранее травма, а не воздействие культурной группы, сила фиксации возрастает. Разрушение этой фиксации всегда будет связано с процессом реорганизации комплекса, или его перевоплощения, которое Фрейд считал задачей психотерапии.
3. Мы отождествляем себя с ценностями и диапазоном возможностей, ограниченных нашим культурным контекстом. Таким образом, поскольку мы впитываем неявное послание о том, что материализм – лучшее средство, помогающее от духовной нищеты, когда нам удаётся достигнуть желаемого, мы всё равно остаёмся недовольными и несчастными. Объекты наших желаний получают над нами власть, и нам приходится ещё сильнее увязать в рабстве, чтобы сохранять их и пополнять запасы.
Один человек в недавнем разговоре со мной высказал глубокую мысль, что мало кто заинтересован выполнять работу, которая является обязательной для психотерапии. В основном людей интересуют деньги и хорошее здоровье, и обе эти ценности возводятся на пьедестал в качестве божков, что лишь сильнее отдаляет человека от решения психических проблем. Дело, конечно, не в том, что стремиться иметь крепкое здоровье – это плохо, а в том, какую ценность мы ему придаём. Если забота о теле вынуждает постоянно прибегать к косметическим операциям и омоложающим процедурам, которые могут изменить лицо до неузнаваемости, если желание быть здоровым приводит к фиксации на определённом состоянии тела, которое будто бы игнорирует время, перед нами невроз. Если бы одержимость деньгами и здоровьем приводила к позитивным изменениям, мы бы это знали, однако обе эти темы являются частью комплексов, связанных с культурным контекстом, в котором мы живём. Это культурные комплексы, и мы все им подвержены. Каждый из нас стремится к чему-то, чего не осознаёт в полной мере, а значит, как мы можем утверждать, что свободны или развиваемся в своём жизненном странствии, если на самом деле постоянно находимся в плену самой преходящей реальности, которую диктуют гонка за успехом и капризы моды?
Именно такие сложные мифологические комплексы, присущие массовой культуре, владеют нами, и освободиться от них можно лишь в том случае, если мы бросим им вызов и откровенно зададим себе несколько важных вопросов. Самый главный из них – тот, который рассматривает тему в целом, – звучит так: «Какими истинами я живу?»
Чтобы найти на него ответ, стоит обратиться к списку, который приведён ниже. Задавайте себе эти вопросы достаточно долго, чтобы ответ, который в вас родится, звучал искренне. И тогда они помогут вам перенестись в другое место на вашем пути.
Какие паттерны я воспроизвожу в своём поведении?
Где я чувствую, что топчусь на одном месте, потому что застрял?
Что вызывает у меня тревогу, когда я обдумываю альтернативные варианты?
Какие именно страхи можно обнаружить в туманной, неясной, но парализующей меня тревоге?
Какие из этих страхов идут из моего детства, когда я имел ограниченные возможности и не понимал окружающий большой мир?
Что из этих страхов действительно реально и может произойти?
Как я перенесу, если случится то, чего я страшусь?
Что произойдёт со мной, если я не выдержу и впаду в ступор?
Могу ли я рискнуть стать более развитой личностью?
Смогу ли перенести боль, которая возникнет, когда я психически буду расти над собой? Смогу ли предпочесть её боли от страха, мелочности и ощущения потерянности?
Если я не живу своей жизнью, то смогу ли я на склоне лет мужественно признать это?
Вынесу ли правду, если окажется, что всё своё время был всего лишь чинди – неприкаянным призраком, – жертвой судьбы и тем, кто только и делал, что бежал от неё?
Смогу ли принять, что был лишь беспокойным гостем на этой земле и не сделал своей хоть какую-то её часть?
Смогу ли когда-нибудь ответить на эти вопросы?
Если я теперь знаю о существовании данных вопросов, смогу ли продолжать жить так, словно по-прежнему остаюсь в неведении?
Смогут ли эти вопросы вернуть меня на дорогу, по которой я совершаю путешествие?
И если да, вернусь ли я?
2. Что такое моя тень и как её познать?
Одним из самых полезных терминов, который ввёл в обиход Юнг, стало представление о тени, хотя оно что раньше, что сейчас часто трактуется неверно. Проще говоря, тень – это всё, что меня не устраивает в самом себе. Я могу не осознавать её или не желать замечать, но она есть, тревожит меня, подрывает мои сознательные ценности или заставляет с переменным успехом им противостоять. Тень – это то, чем я не хочу быть. Говоря словами Юнга:
Тень – это моральная проблема, которая бросает вызов всей эго-личности, поскольку никто не может осознать тень без значительных моральных усилий. Осознать тень – это признать тёмные аспекты личности как существующие и реальные[21].
Тень не является синонимом зла, хотя на личном, коллективном и архетипическом уровнях зло – это те места, где тень чаще всего противостоит нашим осознанным надеждам на разрешение конфликтов, мир и справедливость. Проблема зла, личного или космического, более масштабных и убедительных вопросов теодицеи – тени нашего imago Dei, или богообраза в ядре нашей психики, – и социопатии, нашего системного зла, выходит за рамки этой книги.
Мы воплощаем свою тень по крайней мере четырьмя разными способами. Во-первых, бессознательно: оставаясь неосознанной, она совершает выбор за нас. Во-вторых, через проекции: мы проецируем её на других и отвергаем в них то, что на самом деле не можем перенести в рамках своей личности.
В-третьих, через отождествление: мы идентифицируем себя с тенью и проживаем её без возможности критически относиться в себе и последствиям поступков, которые совершаем.
В-четвертых, через признание: мы признаём, что есть то, что вызывает у нас дискомфорт, и оно является частью нас самих, тем самым мы увеличиваем наши возможности работы с энергиями тени и осознанно их усваиваем.
Мы узнаем о тени разными способами. Получая обратную связь от наших близких, мы на собственном опыте убеждаемся, что излишняя эмоциональная реакция в ответ на незначительные события и даже провокации всегда является признаком работы комплекса и часто указывает на проблемы, лежащие в области тени. Мы изучаем свои ошибки, паттерны, конфликты, чтобы понять, где могут присутствовать скрытые мотивы. Исследуя содержание и динамику несостоявшихся ожиданий, пытаемся понять, какая часть нас самих была спроецирована на другого человека. Неожиданно встречаем тень в сновидениях, где она поджидает встречи, потому что на этой территории эго не имеет полномочий вмешиваться и отфильтровывать реальность. Подавленные энергии и скрытые программы, нарушающие самоощущение эго, проявляются и в фантазиях, а затем, став осознанными, доставляют ему немало проблем. Хотя мы не создаём свои сны, может показаться, что в конечном итоге именно мы несём ответственность за их содержание. Римский поэт Теренций, живший в I веке до н. э., однажды заметил, что ничто человеческое нам не чуждо, и эта фраза остаётся лучшим и полным смирения напоминанием нам о том, что всё, что есть в мире и других людях неправильного, есть и в каждом из нас.
По мере взросления мы обретаем всё бо́льшую способность адаптировать тень в рамках своей личности, вместить в себя больше противоположностей, признавать те части нас самих, которые нам не нравились. Чем более зрелым становится наше сознание, тем больше противоположностей нам приходится принимать без отговорок и тем чаще эго делает сознательный этический выбор. Лилиан Фрей-Рон выразила этот парадокс в лаконичной манере: ««Избыток морали» укрепляет зло во внутреннем мире, а «нехватка морали» приводит к разобщению добра и зла»[22]. Марши современных борцов за нравственность, которые следуют своим идеям бездумно, олицетворяют первый дисбаланс, а второй является расплатой за бессознательное поведение как в личной, так и в общественной жизни.
Насколько бы мы ни осознавали наши поступки, даже если они являются злыми, вероятнее всего, тень никогда не обретёт такого влияния, какое имеет наша непрожитая жизнь. В младенчестве, а затем и в детстве мы учимся отграничивать себя от своего естественного и лучшего «я», потому что его воплощение в жизнь обходится слишком дорого. С ранних дней каждый ребёнок получает и усваивает от родительской семьи следующие послания: «Мой смех вызывает у матери тревогу», «Моё независимое мнение вызывает неприятие у отца», «Я должен отказаться от самых глубоких чувств, чтобы получить ощущение безопасности».
Кто из нас, будучи ребёнком, не шёл на компромиссы, чтобы добиться признания и спокойствия в семье? Мы не только усвоили бессознательные потребности других – «просто такова жизнь», – но и развили навык «считывать» их малейшие реакции, интонации, а затем проглатывать стыд, который следует за каждым нашим квислинговским[23], или приспособленческим, поступком. Кто со временем не стал использовать эти защитные механизмы на бессознательном уровне? Кто с тех пор не носит в себе багаж депрессии, ярости, стыда? И кто сейчас, будучи взрослым, не продолжает идти на те же компромиссы, на которые шёл будучи ребёнком?
Ценой, которую нужно заплатить за приспособление ради принятия, одобрения и управления тревогой, является потеря инстинктивной целостности, то есть невроз. Наша тень лежит в основе наших неврозов, которые, словно симптомы, сигнализируют о том, настолько мы отдалились от управляющего центра – своей Самости. Юнг писал:
Аналитическая психология – это реакция против преувеличенной рационализации сознания, которое, стремясь контролировать природу, изолирует себя от неё и тем самым лишает человека его собственной естественной истории[24].
В другом труде он говорит, что невротическое страдание «является бессознательным обманом и не имеет реальных достоинств, которые приносит реальное страдание»[25].
Часто в ключевые моменты непрожитая жизнь оказывается на поверхности, например в виде проекций нашего противоположного сексуального Другого – Анимы или Анимуса – в любовных отношениях, или в хронической депрессии, или во внезапной энантиодромии[26], которая побуждает человека к срочному, компульсивному изменению своего жизненного курса на противоположный. Подобное можно часто заметить в отношениях супружеских пар, где вину так легко переложить на партнёра, игнорируя тот факт, что один человек выбрал другого человека – причём именно этого, а не какого-то другого, – чтобы спроецировать на него свою тень. В тех местах, где партнёры соприкасаются, часто проявляется не только притяжение, но и конфликт, срабатывает паттерн, поэтому становится очень трудно определить, что находится в одном человеке, а что принадлежит другому. Многие супружеские ссоры, таким образом, на самом деле являются танцем теней, folie à deux, или парой, переживающей «безумие на двоих». В этом танце каждый играет хорошо знакомую ему роль, со знакомым партнёром, с предсказуемыми результатами.
Поскольку тень обитает в основном в бессознательном, извлечь её наружу сложно. Она превращается в головоломку: «Скажи мне, чего ты в себе не осознаёшь?» Однако то, что не осознаётся, владеет нами и часто причиняет вред людям, о которых мы заботимся или которые находятся в нашей власти. Добавьте к этому склонность эго отчуждаться от всего, что доставляет дискомфорт или вызывает трудности, и получите вполне закономерный результат – неуловимую тень.
Для подтверждения готовности относиться к тени со всей серьёзностью, что подчас требует героических усилий, предлагаю ответить на следующие семь вопросов. Если вы ответите на них со всей искренностью, то сможете расширить знания о себе и той части вашей личности, которая скрывается в тени, а также лучше понять других людей.
Семь вопросов для размышлений о тени
1. Что вы считаете своими достоинствами? Можете ли вы представить, где они противятся вашим намерениям? Можете ли представить их противоположности в вашем бессознательном? Где эти противоположности проявляются в вашей сознательной жизни?
Наверное, каждый из нас уверен, что скорее является добродетельным человеком или, по крайней мере, стремится к этому. Часто список наших добродетелей можно с лёгкостью составить самостоятельно. Однако, когда любая из них доводится до крайности, то есть до автоматизма, становится однобокой, она может перейти в разряд догм, а со временем приобрести демонический ореол. Тогда благоразумие превращается в трусость, которую можно заметить, когда мы пасуем перед новым; бережливость – в скупость; благие мотивы – в потребительство; праведность – в ханжество; уступчивость – в потерю целостности и так далее. До тех пор, пока выбор не будет осознанным и каждый раз чуточку иным или новым – соответственно постоянно меняющимся условиям, – добродетель, как овечья шкура, может скрывать нечто совершенно противоположное.
Когда добродетель или благие намерения проявляются на автомате, мы можем быть уверены, что в бессознательном присутствует её тень. Нам говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Как такое возможно? На самом деле мы не можем знать, где заканчиваются круги, которые бегут по воде, когда мы бросаем камень нашего выбора, а также кого они затрагивают, какие другие ценности нарушают в каждой конкретной ситуации.
Тех из нас, кому посчастливилось жить в стране так называемого первого мира, вряд ли удивит то, насколько часто наши соотечественники любят превозносить свои достоинства, хотя мы, по сути, живём за счёт стран второго и третьего мира. Сколько детей трудилось в поте лица, чтобы произвести мои кроссовки? Сколько семей оказались раздавлены отказом американских фармацевтов делиться формулами спасительных лекарств и секретами их производства? Кому причинила боль моя самоуверенность? Где проявляется тень моих собственных добродетелей, когда я направляю их, чтобы взбаламутить водоём семейной жизни? А бизнеса, политики? Через мои проекции, феномен переноса, однобокость?
Такие рассуждения требуют поистине героических усилий и тщательного самоанализа, а результаты могут всё поставить с ног на голову. Выбор всегда сложен, даже если кажется наоборот, потому что цели, которые преследует тень, так же остаются в тени сознания.
2. Каковы ключевые паттерны ваших отношений? Иными словами, где проявляется тень, реализуясь, например, через паттерны избегания или повторения, которые приводят к предсказуемо негативным последствиям?
Скрытая программа неудовлетворённых потребностей влияет на отношения, затрудняя коммуникацию между партнёрами. Таким образом, каждый в паре требует слишком много, и большинство отношений терпит неудачу. Нарциссические травмы, которые являются неизбежным результатом личной истории человека, напоминают о себе завышенными ожиданиями, проявляются в неуместных стратегиях и регрессивных сценариях. Как при такой динамике можно не ожидать повторения?
В тех ситуациях, в которых жизнь ребёнка была мучительной, взрослый станет спотыкаться и конфликтовать. Там, где правда тщательно скрывалась, подгнила сама основа. А если мы чувствовали себя ущербными и не получали того, в чём нуждались, мы проявим себя через время как властные манипуляторы, помешанные на контроле. Как заметил Юнг, «там, где царит любовь, нет воли к власти; а там, где воля к власти имеет первостепенное значение, нет любви»[27]. Если бы можно было посмотреть на мужчину и женщину у алтаря сквозь психологический фильтр и зафиксировать картинку, как это делали спиритуалисты в конце XIX века, когда пытались запечатлеть душу, покидающую тело, то в пространстве между парой можно было бы наблюдать клубящиеся облака и астральные лучи, пронизывающие окружающее пространство.
Упрёки, которые мы обрушиваем на своих партнёров, можно уравновесить только способностью замечать собственные поступки. Достижение разумно здоровых отношений требует некоторой доли душевной щедрости и готовности смириться с массой теневого материала, которая скрывается не только в нашей половинке, но и в нас самих. Неудивительно, что многие люди, ставящие во главу угла отношения, так часто испытывают острое разочарование, когда они не складываются.
Пока мы не осознаем, какую программу выполняет тень, влияя на наши отношения в браке или любые другие связи с людьми, мы обречены на повторение, гиперкомпенсацию и бесконечные попытки найти способ исцеления. Каким бы странным это ни было, но человек всегда стремится повторить болезненные ощущения и для взаимоотношений бессознательно ищет такого партнёра, который сковырнёт корочку со старой раны и снова заставит её кровоточить. Очевидно, что такая контрпродуктивная стратегия противоречит намерениям эго, но эго, находясь под неявным воздействием старого шаблона, знает только возможности для повторения, замкнувшись на них и пуская по проторённым дорожкам весь потенциал. Иногда только спустя годы становится очевидно, что действия, казавшиеся разными, имели знакомую динамику, поэтому каждый раз приводили к похожему результату.
Человек также склонен к гиперкомпенсации и даже не пытается выбирать противоположное, но и в этом случае его попытки определяются изначальным опытом. Найти кого-то, не похожего на мать или отца, – значит всё равно стремиться почувствовать на себе их влияние. Однобокость компенсаторного выбора влечёт за собой уже свои проблемы. Мы обращаем внимание на человека как на потенциального партнёра в тайной надежде, что на этот раз всё сложится правильно. Но поскольку в конечном итоге изменить другого человека невозможно, только мы сами можем одёрнуть себя, когда в отношениях появится смутное знакомое ощущение, что всё это уже было. Учитывая всё вышесказанное, неудивительно, что супружество бывает таким непрочным и разочаровывающим.
Единственный способ освободиться – понять, как складывались отношения в нашей личной истории ранее: каковы были их динамика, сценарий, как распределялись роли и почему мы по-прежнему находимся в плену у сил, чьи истоки лежат не в настоящем, а в далёком прошлом. Такой подход может показаться редукционным, даже разочаровывающим и унизительным, но когда мы начнём так глубоко копать внутрь своего опыта, мы определим фильтры, через которые каждый из нас смотрит на мир и находит людей, подходящих для воспроизведения личной истории. А значит, мы обнаружим и механизм, запускающий болезненное воспроизведение. Только благодаря глубокому самопознанию мы можем сделать другой выбор и изменить ход нашей истории взаимоотношений. Принятие на себя ответственности за выполнение этой работы – это лучший способ любить партнёра.
3. Что раздражает вас в вашем партнёре? Забудьте на время о своих рационализациях, поскольку вы выбрали этого человека не просто так, а чтобы он воплотил аспекты вашей тени.
Моя жена считает, что вступить в долгосрочные отношения – это «найти такого особенного человека, которого вы сможете раздражать очень долго». Мне кажется, она говорит это в шутку, хотя я не уверен. Тем не менее на протяжении жизни мы чаще всего испытываем раздражение именно во взаимодействии с партнёром, что заставляет задуматься, не озорное ли божество заставило нас выбрать именно этого человека.
Зачем мы стремимся к тому, кто будет нас выводить из терпения? А, собственно, почему бы и нет? Мы не только запрограммированы реагировать на других посредством интрапсихического имаго, которое влияет на все наши социальные взаимодействия, но скрытая мифология этих образов тоже стремится к повторению первоначального опыта. Почему ребёнок, подвергавшийся насилию, вырастает и выбирает себе в партнёры насильника? Загадка для всех, но такие пары образуются постоянно. Чем устойчивее воздействие определённой программы на человека, тем выше вероятность того, что он повторит прошлый опыт, особенно если история отношений сформировалась в нём на раннем этапе, причём чем раньше, тем более бессознательной будет её теневое присутствие в настоящем. Двигаясь в другом направлении, сверхкомпенсируя и/или пытаясь исправить что-то в нашем партнёре, мы попадаем под власть других, менее мощных парадигм. Поскольку эти запрограммированные образы в основном бессознательны, их трудно не только обнаружить, но и ограничить во влиянии на наш выбор, поскольку они действуют независимо.
Признать, что причина, по которой в отношениях возникает застой, находится именно в нас самих – по-настоящему самоотверженный поступок, через который выражается любовь. Такое признание требует огромной силы, потому что побуждает взять на себя моральное бремя собственной тени, а не пытаться превратить партнёра в его лучшую, по нашему мнению, версию. Почему так выражается любовь? Потому что освобождает на какое-то время другого человека и сами отношения от необходимости испытывать давление программы, которую несёт наша личная история.
Парадокс отношений заключается в том, что в тех точках, где партнёры соприкасаются благодаря притяжению, и возникают чаще всего конфликты. Разбираться, какие проблемы наши, а какие – партнёра, и при этом испытывать разочарование от неоправданных ожиданий, – это всегда работа над собой. Таким образом, мы постоянно разрываемся между стремлением к самостоятельности и желанием близости, тоской по объятиям, в которых можем окунуться в тёплую, уютную зависимость, и стремлением к свободе.
Иногда другой несёт нашу тень через наши запрограммированные повторения прошлого, а иногда становится тем, на кого можно переложить ответственность за наше бегство от других видов обязательств. Там, где человек прячется за типичным для избранной роли поведением, или не может совладать с чувствами, или использует другого для оправдания застоя в процессе собственной индивидуации, действует тень. Мы словно говорим: «То, чего я хочу избежать в своём собственном диапазоне возможностей, – это тень, и я перекладываю её на тебя, мой друг, чтобы ты её нёс». Такое разделение тени, возможно, сработало бы для кого-нибудь вроде Джека Спратта[28], героя детских стишков, но всем остальным оно приносит только неудобство.
Хорошая новость – встреча лицом к лицу с тенью в отношениях помогает их конкретизировать, осознать в динамике. Жизнь открывает нам глаза, и всё, что мы воспринимаем своим, может меняться. Мы никогда не освободимся от образов, которые диктует нам наша программа, но осознание добавляет более широкие возможности для выбора, а вместе с ним – и возможность свободы от повторения. Мы можем даже сделать вывод, что нечто в нас, желающее исцеления, выбрало этого конкретного партнёра, провоцирующего нас на воспроизведение прошлого, чтобы мы могли проработать то, что не смогли сделать, когда были ребёнком. Пересекаясь, судьба и выбор возвращают нас к задаче развития, и сколько бы мы ни жаловались, ей нужно следовать.
4. В каких аспектах вы постоянно разрушаете себя, фигурально стреляете себе в ногу и причиняете ужасную боль? Когда вы убегаете от лучшего, что в вас есть, от готовой на риск Самости?
Самым сильным раздражителем являются для нас отношения с самим собой, то есть с человеком, который появляется на подмостках в каждой сцене пьесы, разыгрывающей нашу жизнь. К тому моменту, когда наступает время антракта, проблема, с которой нам приходится иметь дело, связана вовсе не с болью от ран и разочарований, неизбежно сопровождающих нас на пути, а с нашими постоянными попытками отождествлять себя с тем человеком, которым мы становимся в результате адаптации к окружающей среде. Именно это удерживало и удерживает нас от более масштабного путешествия в направлении индивидуации. Как гласит старая поговорка, от судьбы не уйдёшь. Куда бы мы ни отправились, груз собственного «я» всегда остаётся с нами. Адаптивные стратегии, насколько бы важны они ни были, стали институционализированными и авторитарными. Некоторые из них всё ещё могут быть необходимы, но, чтобы пользоваться ими с умом, мы должны осознать их и таким образом отделить зёрна от плевел.
Мы платим за подчинение бессознательным силам дорогую цену, и это уменьшает возможности для обретения целостности. Если мы сможем подтвердить, что представляем собой нечто большее, чем то, что с нами произошло, включая все сопутствующие рефлексивные реакции, тогда сможем выйти на более широкую дорогу и сделать наше путешествие полноценным.
Представление о том, что человек приходит в психотерапию, чтобы обвинить в своих проблемах других, заманчиво, но представляет собой обман. Хотя нам необходимо понять характер влияющих на нас переживаний и возникающих под их влиянием стратегий преодоления, суть психотерапии в том, чтобы вернуть себе руководство над собственной жизнью. Если во второй её половине человек будет обладать хоть каплей осознанности и моральных сил, то он признает, что винить в своих неудачах можно только себя самого.
5. В какой сфере своей жизни вы застряли? Где остановились в развитии? Какие страхи блокируют ваш личностный рост?
У каждого из нас есть сферы интересов, в которых мы топчемся на одном месте, не знаем, как продвинуться дальше и активизировать свой личностный рост. Как правило, они хорошо нам известны, однако мы всё равно продолжаем оставаться в застое. Почему же так происходит? Неужели знания не хватает, чтобы освободиться из пут стагнации? И да, и нет.
Мы остаёмся в тупике, потому что под поверхностью нашего сознания лежат комплексы и застревание корнями всегда уходит в какой-то конкретный из них. Когда мы приближаемся к месту, где спотыкаемся, внутри нас активируются энергии, которые в свою очередь подпитывают двигатели, запускающие тревогу. Это переживание эмоционального дискомфорта способно переполнить эго и заблокировать альтернативные варианты реагирования. В такие моменты мы не осознаем, что наша внутренняя система управления берёт под контроль управление нашей жизнью, наоборот – нам становится комфортно, и это нас успокаивает.
Связь тревоги с эго всегда уходит корнями в прошлое, которое часто бывало к нам несправедливо. Таким образом, происходит не только ущемление силы эго, но и навязывание ему системы ценностей уже пережитого периода. Мы застреваем в каком-то конкретном моменте именно из-за этой цепочки действий, которая заслоняет настоящее фильтром нашей личной истории и поэтому лишь усиливает её регрессивную силу. Таким образом, выбраться из тупика становится всё сложнее.
Но кто сказал, что будет легко?
Чтобы выбраться из затруднительного положения, необходимо быть готовым вынести тревогу, вызванную работой невидимой цепочки действий, проходящей под поверхностью сознания. Как уже говорилось, преобразование обобщённого парализующего страха в конкретные страхи приводит к возможности противостоять им в настоящем. Например, риск потерять одобрение значимого человека может вызывать во мне постоянную тревогу. Однако если моя жизнь определяется этим соображением во взрослом состоянии, подобно тому, как это происходит с детьми, я утрачиваю власть над настоящим и, возможно, свою личную целостность. Как отмечал Юнг, мы все ходим в слишком тесных ботинках, то есть живём ограниченно, вопреки своим возможностям и потенциалу.
Наша тень, таким образом, находится в сговоре со страхом и приспособленцем, который живёт в нас и в трудные моменты всегда вынуждает пасовать. Лучше предать себя и окружающих, чем встретиться лицом к лицу с угрозой собственного роста. Могу ли я жить с этим? А вы можете?
6. Когда образы Матери и Отца становятся настолько сильны, что снова берут на себя управление вашей жизнью? В результате ли повторения, компенсации или в соответствии с планом исцеления?
Мать и Отец здесь обозначают реальных людей – это шаблоны наших ранних представлений о надёжности мира, враждебном или благотворном воздействии природы, об отношениях между людьми и том, как мы должны себя вести, чтобы быть угодными миру. Мать и Отец – это также обобщённые названия для всех других сил, которые властвовали над нами в ранние годы. Именно они учили нас, как себя вести и кем быть.
Кто не узнавал в настоящем старые поведенческие паттерны, интонации родительских голосов, навязываемые ими ценности, которые, казалось, остались далеко позади? А кто не пытался пойти в обратном направлении и взять за правила жизни совершенно противоположные ценности? («Я стану кем угодно, только не таким человеком, как моя мать!») Разве вслух или мысленно мы не ловим себя на фразах, которые произносил кто-нибудь из родителей, даже если всеми силами пытаемся выкинуть их из головы? Кто не заедал свои переживания, не напивался, не тревожился или не пытался забыться, думая, что это поможет заглушить их голоса? Кто до сих пор воплощает в себе что-то из непрожитой родительской жизни, например через отрицание или компульсивную компенсаторную программу?
Размышляя метафорически, как мы и должны делать, если хотим понять логику и динамику бессознательного, мы должны признать, что прошлое на самом деле не в прошлом, что родительские образы всё ещё с нами, что их брошенные когда-то слова лежат в основе нашей нынешней жизни. Люди, жившие за тысячелетия до нас, были ближе к истине, чем мы, потому что более открыто признавали присутствие предков. Мы перестали верить в призраков, поэтому эфемерные присутствия фрагментов нашей истории в настоящем становятся ещё более автономными. Даже постоянно возрастающая власть человека над природой подпитывает иллюзию, что мы свободны от прошлого и контролируем его, но на самом деле у нас много информации, немного знаний и мало мудрости. Вот почему призраки населяют наши дома.
7. В каких аспектах вы отказываетесь взрослеть, ждёте определённости, прежде чем сделать выбор? Надеетесь, что появятся готовые решения, вас спасут или какой-то гуру объяснит за вас всё в вашей жизни?
Несомненно, урок, который мы все носим в себе, звучит следующим образом: «Мир большой, а ты – нет; мир силён, а ты – нет. Вот и всё, на несколько десятков лет придётся с этим смириться». Это наша общая экзистенциальная истина. Она была различным образом опосредована нашими родительскими семьями, смягчена, усилена полученным опытом, но всё равно является основным посланием нашего путешествия. Вездесущность и всемогущество этого послания настолько прочно вошли в ткань нашей жизни, что мы не можем представить себе альтернативы. Наша слабость проистекает из слишком обобщённого утверждения, которое постоянно погружает нас в теневой комплекс: «Я не хочу противостоять этому отношению, которое несоразмерно миру; не хочу противостоять бесправию, поэтому буду цепляться за фантазии о том, что другие меня спасут, дадут абсолютно однозначный и простой набор указаний, чтобы я мог быть уверен в своём выборе. Или буду ожидать, что религия, или психология, или мой партнёр сделают это за меня. Пока спаситель не появился, я продолжу обвинять своё происхождение, винить бывшего (или бывшую) или искать более простую идеологию».
Фундаментализм, будь то религиозный, политический или психологический, – это бегство от взрослости, и он привлекает многих, потому что жизнь часто кажется ужасной. Если я обращу свою двусмысленность на жёсткость догмы «или-или», передам пастору, психотерапевту или гуру решающее мнение в моём выборе, примкну к мифу, который объяснит, почему я так страдаю, тогда я обрету «счастье». Такое счастье, даже если оно достижимо, является воплощением тени, поскольку основано на избегании таинства путешествия, его масштабности и мужества, которое требуется, чтобы сдвинуться с места. Бояться – не преступление, но преступление – вверять контроль над нашим путешествием кому-то или чему-то другому. Бегство от живых богов, тех, кто приносит и ужас, и исцеление, не может считаться добродетельным поступком.
Если вспомнить, что тень воплощает всё то, чем мы не хотим быть, то предательство Самости заключается в неспособности признать: тот, кем я не хочу быть, и есть я. Задуманное богами имеет мало общего с тем, что задумало эго, и избегание этой целостности, в котором мы все виновны, является психическим эквивалентом первородного греха. Юнг писал:
Процесс примирения с Другим в нас сто́ит всех усилий, потому что таким образом мы узнаём те аспекты нашей природы, которые не позволили бы показать никому другому и в которых никогда бы не признались[29].
Тень, таким образом, не может быть просто злом, поскольку она необходима для обретения целостности. Расширенное понимание Самости основано на встрече с тем, что бросает вызов эго. Более того, Юнг говорил следующее:
Если до сих пор считалось, что тень человека является источником всего зла, то теперь при более тщательном исследовании можно убедиться, что бессознательное человека, то есть его тень, состоит не только из морально предосудительных склонностей, но и проявляет ряд хороших качеств, таких как нормальные инстинкты, адекватные реакции, реалистичное понимание, творческие импульсы и т. д.[30]
Для тех, кто привык считать тебя хорошим или послушным на рефлекторном уровне, бегство от тени также становится отказом узнать лучшие стороны своей Самости. Человек без тени сам по себе является противоречием, потому что тот, кто считает, что у него её нет, просто живёт и действует, оставаясь поверхностным и бессознательным, и вполне способен причинить очень большое зло – и себе, и другим.
Задаваясь вопросом «Что же представляет из себя моя тень?», стоит ответить так: «Это то, что находится внутри меня, с чем я не хочу сталкиваться, но что, тем не менее, содержит в себе зародыш моей целостности». Если мы захотим узнать больше о собственной тени, нам нужно продвинуться в глубь личной истории и, что будет более продуктивно, в наши нынешние страхи. Потому что там, где они обитают, разворачивается царство тени, которая руководит нашей жизнью, постоянно меняя маски: то она прячется за проекциями, которые ложатся на других, то за подавлением жизненно важной части нас, то за теснотой ботинок, в которых мы проходим своё путешествие.