Ныряльщик Бабаев оказался отменный. Из воды вытащить его стоило больших трудов. Пока Христофорова промывала и бережно укладывала свою добычу, Бабаеву удалось найти штук пятнадцать одностворчатых раковин, каждая сантиметров десять в поперечнике. Эти раковины имеют особую ценность для знатоков-коллекционеров. По-латыни они называются «лимпет». В южных морях лимпет водятся во множестве, но размеры их от нескольких миллиметров до одного-двух сантиметров. А гигантские лимпет живут лишь в одном месте — у берегов острова Рауль. По крайней мере, так утверждал доктор Скоффилд.
Подъем оказался неожиданно легким. Мы и не заметили, как за какой-нибудь час добрались до вершины. А там до дома рукой подать. Правда, сделали пятиминутную остановку в роще одичавших апельсиновых деревьев. По своим вкусовым качествам дикие апельсины ничуть не уступали обычным.
13 января
Сегодня ходили на вторую литораль. Она называется Боат Коуф. Почти такой же рискованный спуск, опять богатый улов водорослей у группы Надежды Константиновны и новые раковины, добытые Бабаевым. В Боат Коуф лимпет не попадались, но зато Бабаев вытащил дюжину трохус.
Помощники Христофоровой тоже достали несколько раковин. Очистив их, они бросили мясо моллюсков в воду, недалеко от берега неожиданно появилась мурена и стала, извиваясь, глотать мясо. Мурена очень хищная рыба, нередки случаи, когда она нападает на человека.
— Виктор! — закричал я Бабаеву, — Идите сюда, вон там, посмотрите, метрах в трех, справа. Вы знаете, что это за рыба?
— Понятия не имею.
— Это мурена — одна из самых хищных рыб Океании. Говорят, что она пострашнее акулы. Так что очень прошу вас, не увлекайтесь и не заплывайте далеко. Не забывайте, что руководитель информационной группы отвечает за вашу безопасность не только перед руководством телевидения, но и, что самое главное, перед вашей супругой Татьяной.
Бабаев тут же дал клятву никогда больше не нарушать установленный порядок работы в океанских глубинах. Посмотрим, как он выполнит свое обещание.
14 января
«Морская группа», возглавляемая кандидатом наук Евгением Ивановичем Шорниковым, и группа Павла Елпатьевского работали сегодня на дне кратера, у озер. Бабаев и я присоединились к ним. Елпатьевский на небольшой лодочке вместе с двумя товарищами дошли на веслах до середины Голубого озера, чтобы взять пробы воды.
На дно кратера опускались тоже по очень крутому склону, и все было бы не так сложно, если бы исследователям не приходилось нести много груза (одна надувная лодка весила не меньше двадцати килограммов). Интересно, что вода в Голубом озере и во втором, Зеленом, лежащем рядом за небольшим перевалом, совершенно не годится для питья. Она насыщена сероводородом.
В то время как Елпатьевский возился с приборами на середине озера, аквалангист Иван Арзамасцев в маске и ластах нырял недалеко от берега, доставая для Евгения Ивановича ил с крошечными рачками. Шорников тщательно упаковывал добычу, чтобы потом в лаборатории, во время переходов, сидеть по десять часов, не отрываясь от микроскопа, и делать записи, заметки, вычерчивать различные диаграммы.
Сегодня, в последний вечер нашей лагерной жизни на Рауле, произошел трагикомический случай, к счастью, без серьезных последствий. Случай, который лишний раз напомнил всем, сколь осмотрительно мы должны вести себя при контактах с природой даже таких идиллических островов, как Рауль.
Растительность здесь яркая, пышная, но иногда бывает очень коварная. Шутить с ней не рекомендуется. На второй день нашего пребывания на Рауле я обратил внимание на встречавшиеся повсюду большие вытянутые листья каких-то корнеплодов. Григорий Михайлович Игнатьев на вопрос, что это за растение, сказал: «Вероятнее всего — это таро». Таро — очень распространенное на островах Океании многолетнее растение с клубнями весом до четырех килограммов. Местные жители употребляют таро в жареном или вареном виде. Григорий Михайлович высказал предположение, что этот вид таро завезли сюда в незапамятные времена полинезийцы.
Таро так таро, к вкусовым качествам его я не проявил интереса, но, придя в лагерь, решил щегольнуть своей осведомленностью, заметив, так, между прочим, что на Рауле зря пропадает гигантское количество полинезийского таро. И вот сегодня, когда отряды ученых вернулись в лагерь, все заметили, что профессор Пузаченко пришел мрачнее тучи и даже отказался от вкуснейшего ужина, приготовленного буфетчицей Галей Макраус. Обычно же Пузаченко не мог пожаловаться на отсутствие аппетита.
Вскоре выяснилось, что, работая на профиле, Юрий Георгиевич наткнулся на заросли растения, которое я, с легкой руки моего однофамильца, назвал таро. Выдернув один из корнеплодов, он аккуратно очистил его и решил попробовать на зуб, разжевал и проглотил малюсенький кусочек. Что тут было! Рот Пузаченко моментально наполнился какой-то, похожей на мыльную, пеной. Он ощутил во рту невыносимую горечь. И попробовал-то он всего лишь крошечный кусочек.
Как оказалось, это был особый вид таро. Крысы и козы, единственные обитающие на Рауле крупные представители животного мира, видимо, знают его коварные свойства, поэтому лжетаро беспрепятственно распространяется по острову.
Владимир Евгеньевич Соколов и Володя Семенов сегодня именинники. Наконец-то им удалось использовать предоставленную новозеландцами «лицензию» на отстрел козлов. Принесли в лагерь две туши. Ну и пришлось им помучиться. Володя оказался прекрасным стрелком. Вообще у него очень много на «Каллисто» разных обязанностей. Так обычно и бывает, когда у человека золотые руки.
Отрезали по кусочку шкуры от убитых животных и взяли для исследования часть одного черепа. Мясо передали повару-новозеландцу Джиму, и тот приготовил отличный ужин для всех.
Вечером провели международные соревнования. Естественно, по футболу. Каллистяне выступали против «зимовщиков». Команды играли в неполных составах, и матч завершился со счетом 5 : 2 в пользу гостей. Победила дружба.
15 января
С утра — свертывание лагеря. Потом ребята из команды стали переправлять грузы на «Каллисто», а ученые ушли завершать последние работы на Рауле.
Группа Шорникова на «Доре» брала пробы воды недалеко от берега. В океане шесть баллов, и мы на спасательном катере около часа ходили вокруг «Доры», подстраховывая водолазов.
Один из новозеландцев, выбирая наиболее удобную точку для съемки кадра переброски советских ученых в корзине от причала до бота, поскользнулся и уронил фотоаппарат в воду. Естественно, очень расстроился, аппарат был дорогой. И здесь на высоте оказался Павел Алексеевич Каплин, проделавший довольно рискованный трюк. Профессор нырнул рядом с причалом (а глубина там метров восемь), нашел на дне фотоаппарат и вынырнул довольно далеко от причальной стенки, чтобы не быть поднятым волной, которая могла, как щепку, бросить профессора на бетонные блоки. Аплодисменты новозеландцев были наградой поступку Каплина.
Наступил момент расставания с новозеландскими друзьями. Ученые и все свободные от вахты моряки поднялись на палубу, а по селектору передали прощальное послание начальника метеостанции Яна Макгрегора. Приведу из него несколько строчек:
«Когда вы отплывете, мы станем смотреть вслед вашему кораблю, пока он не скроется за горизонтом, и наши сердца будут вместе с вами.
Сегодня на острове Рауль останутся девять очень печальных мужчин. Я заканчиваю свое послание нашей шотландской пословицей: «Большого дыма вашей трубе».
Видно было, как девять «зимовщиков» поднялись на холмик около флагштока, где развевался новозеландский флаг, и выстроились в одну линию лицом к «Каллисто». Мы тоже, стоя на палубе, махали платками до тех пор, пока Рауль совсем не скрылся за горизонтом, пока на «Каллисто» не смолк последний, прощальный гудок.
Впереди нас ждут новые острова, новые высадки, новые исследования и, конечно, новые встречи с хорошими людьми.
Пять дней мы проработали на маленьком вулканическом острове Рауль. Результаты получились интересные, а некоторые данные были просто необычайными.
Когда Ян Кьюрифи назвал Олегу Константиновичу и кустарник, и большие деревья одним именем — пахутакава, он не ошибался и не проявлял свое невежество. Действительно, и кустарник, и стелющиеся деревья, и деревья-гиганты имеют одно название, принадлежат к одному виду. В этом феномене проявляется одна из интереснейших особенностей развития островных экологических систем: одно и то же растение приспосабливается к различным условиям жизни. Дело в том, что на острове не так уж много видов растений, которые могли бы каждое занять свою экологическую нишу.
На маленьком острове Рауль пахутакава без особенно острой борьбы за жизненное пространство занимает все свободные участки. При этом растение, приспосабливаясь к различным условиям рельефа и почв, меняет свою форму, прикидываясь то кустарником, то деревом.
Подобная экологическая пластичность вообще свойственна многим растениям, хотя пахутакава, очевидно, наиболее приспособляема среди них. На молодых с еще не сформировавшимся почвенным покровом пемзовых площадках вокруг кратерных озер острова Рауль пахутакава развивается как низкий кустарник, первым заселяющий пространство после извержения. На более зрелых почвах и крутых склонах она образует стелющиеся кривоствольные леса, а на сравнительно ровных площадках, защищенных от ветра, предстает перед нами в виде деревьев высотой до тридцати метров, с толстыми корявыми стволами. При этом форма и размеры листьев, особенности цветков различаются мало.
Интересно заметить, что старые, упавшие деревья пахутакавы быстро прорастают многочисленными придаточными корнями и побегами, которые свешиваются от стволов в виде бород, первоначально зеленых, а затем приобретающих бурую окраску. Эти придаточные корни и побеги причудливо переплетаются со стволами, и в целом лесные участки пахутакавы имеют совершенно фантастический вид, чем-то напоминающий декорации к сказкам о Кощее Бессмертном. Нужно сказать, что эта ассоциация возникает у меня не случайно. Благодаря тому, что из упавших, умерших деревьев вырастают придаточные корни, пахутакава оказывается практически бессмертным растением.