С наступлением прилива ему удалось снять «Маоаэ» с рифов и вывести ее на безопасное место. Вода хлынула фонтаном сквозь пробоины в днище шхуны; пришлось поспешно заводить ее на мелководье в лагуне. В течение трех суток «Маоаэ» грозила затонуть на глазах у жителей деревни; помпы работали неустанно, день и ночь откачивая воду. Лучшие ныряльщики среди наших друзей вооружились свинцовыми «заплатами» и гвоздями и заделали самые большие пробоины, после чего пострадавшая шхуна могла уже в сопровождении «Тамары» дойти своим ходом до верфи на Таити.
Подготовив к отплытию «Маоаэ», Анн провел «Тамару» по лагуне между коралловыми отмелями к острову Кон-Тики. Там он взял плот на буксир и направился к выходу из лагуны. «Маоаэ» шла вплотную за ними, так, чтобы команда могла в случае опасности успеть перейти на «Тамару».
Мы с грустью покидали Рароиа. Островитяне выстроились все до одного на молу, провожая нас нашими любимыми мелодиями.
Сидя в лодке, которая должна была доставить нас на «Тамару», мы видели, как в центре толпы возвышается над всеми Тупухоэ Он держал за руку маленького Хаумата. Мальчик горько плакал, да и сам могущественный вождь не мог удержать слёз. Нас провожали сотни опечаленных глаз, но пение и музыка не прекращались всё время, пока мы еще могли слышать их. Потом гул прибоя заглушил все остальные звуки.
Шестерых друзей проводили в путь жители острова, — сто двадцать семь верных товарищей оставили мы на берегу... Выстроившись в молчании вдоль борта «Тамары», мы смотрели на приветливый остров. Но вот мол слился с берегом, скрылись в море пальмы. И долго еще слышали мы внутри себя отголоски песни:
«...пусть у нас будут одни и те же воспоминания, чтобы мы всегда были вместе, даже когда вы уедете в дальние страны. Добрый день»...
Четыре дня спустя на горизонте показался Таити. На этот раз мы увидели первым делом не ряды стройных пальм, а суровые дикие горы, пронзающие легкие облачка своими острыми вершинами.
Подойдя ближе, мы разглядели на синих склонах зеленые пятна. Пышная тропическая зелень покрывала ржаво-красные скалы и глинистые откосы, спускаясь к морю по глубоким ущельям и узким долинам. Вот мы уже подошли настолько близко, что можем разглядеть густые пальмовые заросли по долинам вдоль золотистого песчаного берега. Остров Таити создан потухшими вулканами, которые защищены теперь от разрушительного действия морских волн кольцевой коралловой грядой.
Ранним утром мы проследовали через проход в рифе в гавань Папеэте. Сквозь листву гигантских деревьев проглядывали остроконечные макушки церквей и красные черепичные крыши. Папеэте — столица Таити и единственный город во всей французской Океании. Город радости, правительственная резиденция и узловой пункт всего морского транспорта в восточной части Тихого океана.
Вдоль пристани выстроилось пестрой живой стеной всё население Таити. Новости распространяются на острове с быстротой ветра, и, конечно, каждому хотелось взглянуть на паэ-паэ, который приплыл своим ходом из Америки.
«Кон-Тики» был поставлен на почетное место около набережной. Нас приветствовал бургомистр Папеэте; маленькая девчушка преподнесла нам от имени Полинезийского общества громадный венок из диких цветов. Затем выступили вперед девушки, которые повесили нам на шеи белые ароматные венки, — добро пожаловать на Таити, жемчужину Полинезии!
Я искал взором в толпе моего крёстного отца, вождя Терииероо, старшего среди туземных вождей Таити. А вот и он! рослый, крепкий, всё такой же подвижной, он вынырнул из толпы и крикнул: «Тераи Матеата!», сияя всем лицом. Он заметно постарел, но сохранил свою величественную осанку вождя.
—Ты явился поздно, — улыбнулся вождь, — но зато с хорошими вестями. Твой паэ-паэ поистине принес голубое небо (тераи матеата) на Таити, потому что теперь мы знаем, откуда пришли наши предки.
После приема у губернатора и праздника в муниципалитете на нас посыпались приглашения со всех концов гостеприимного острова.
Вождь Терииероо устроил в знакомой мне долине Папено большой праздник, совсем как в старые добрые времена. Поскольку Рароиа и Таити — разные вещи, состоялось новое крещение тех из членов экипажа, кто не имел еще таитянского имени.
Потекли беспечальные дни на солнечном острове. Мы купались в лагуне, лазали по горам и танцевали хюла на траве под пальмами. Дни шли, становясь неделями, а недели угрожали стать месяцами, пока мы ожидали судна, которое могло бы доставить нас домой, куда нас призывало столько дел.
В это время из Норвегии поступило сообщение: Ларс Христенсен отдал команду судну «Тур I» по пути из Самоа зайти в Таити, чтобы доставить членов экспедиции в Америку.
Ранним утром большой норвежский пароход вошел в гавань Папеэте. Французское военное судно отбуксировало «Кон-Тики» к борту его соотечественника-великана, который опустил громадную железную руку и поднял своего маленького родича на палубу. Мощные гудки пароходной сирены прокатились над гаванью. На каменной набережной Папеэте сгрудились коричневые и белые, желавшие попасть на пароход, чтобы вручить нам прощальные подарки и венки. Мы вытягивали шеи, словно жирафы, силясь высвободить подбородок из охапки цветов.
— Если вы хотите снова попасть на Таити, — пробасил вождь Терииероо, стараясь перекричать последний гудок парохода, — бросьте в лагуну венок, когда двинетесь б путь!
Но вот отданы швартовы, заработала машина, и вода за кормой позеленела под ударами лопастей винта, — мы медленно отходим от пристани.
Скоро красные крыши скрылись за пальмами, а зелень пальм сливалась с синевой гор, которые исчезали, словно тени, за горизонтом.
По поверхности океана шли торопливой грядой бурлящие валы, но теперь мы уже не могли окунуть в них ноги. По синему небу спешили белые пассатные облачка, но мы уже не шли одним курсом с ними. Идя наперекор стихиям, мы полным ходом приближались к столь далекому от нас двадцатому столетию.
Мы были все живы и здоровы; а в лагуне на Таити у самого берега медленно покачивались на поверхности воды шесть белых венков.
Тур Хейердал. Путешествие на „Кон-Тики“. Перевод с норвежского Л. Жданова