Для того чтобы собрать вместе в одном определенном пункте на побережье Перу шесть человек и один плот с грузом, нужно сначала преодолеть тысячу препятствий, и притом, по возможности, одновременно. В нашем распоряжении было всего три месяца времени и ни одной волшебной лампы Аладдина.
Заручившись письмом в отделе внешних сношений, мы вылетели в Нью-Йорк, чтобы там встретиться с шефом комитета географических исследований военного департамента, профессором Колумбийского университета Бэре. Он нажал на нужные кнопки, в результате чего Герман по истечении некоторого времени получил полный набор ценной измерительной аппаратуры.
Затем мы вылетели обратно в Вашингтон, чтобы повидать адмирала Гловэра в Гидрографическом институте военно-морских сил. Старый добродушный морской лев вызвал всех своих офицеров, пред-ставил им Германа и меня и указал на карту Тихого океана на стене:
—Эти молодые люди хотят исправить наши карты морских течений. Помогите им!
Колёса продолжали вертеться, — английский полковник Лэмсден созвал конференцию в британской военной миссии, чтобы обсудить наши возможные затруднения и шансы на благополучный исход. Мы получили множество советов и ряд предметов английского военного снаряжения, специально доставленных самолетом из Англии для испытания на плоту. Британский санитарный офицер особенно рьяно пропагандировал таинственный «антиакулин». Достаточно посыпать на поверхность моря несколько щепоток этого порошка, уверял он, и самая назойливая акула моментально улетучится.
—Сэр, — поинтересовался я вежливо, — мы можем твердо положиться на этот порошок?
—Well, — сказал англичанин, улыбаясь, — вот это-то как раз мы и хотим выяснить!
Когда времени мало и приходится предпочитать самолет поезду и автомобиль собственным ногам, бумажник тощает не по дням, а по часам. После того, как мы вернули в кассу мой билет в Норвегию и истратили полученные за него деньги, мы отправились к нашим казначеям в Нью-Йорк, намереваясь подправить свои финансы. Но здесь нас подстерегали неожиданные неприятности. Главный казначей заболел и лежал с температурой, а его коллеги были бессильны что-либо предпринять без него. Соглашение оставалось в силе, но сейчас они ничем не могли нам помочь. Нас попросили отложить всё дело, — тщетная просьба, потому что машина работала полным ходом и мы не могли ее остановить. Теперь нужно было не отставать, а о том, чтобы притормозить, не приходилось и думать. Делать нечего, казначеи согласились распустить нашу коалицию, чтобы мы могли действовать быстро и самостоятельно без их участия. .
И вот мы стоим на улице с пустыми карманами.
Декабрь, январь, февраль, — подсчитал Герман.
От силы еще март, — продолжал я, — а затем мы обязательно должны выходить в море!
Каким бы туманным ни представлялось нам будущее, одно было ясно: наша экспедиция носит серьезный характер, и мы не собираемся оказаться в компании с ловкачами, которые спускаются по Ниагаре в пустой бочке или сидят семнадцать суток подряд на верхушке флагштока.[18]
— Никакой рекламной помощи от фабрикантов жевательной резины или кока-кола, — сказал Герман.
И в этом я был с ним полностью согласен.
Норвежские кроны мы могли достать. Но они были нам ни к чему по эту сторону Атлантического океана. Мы могли обратиться в какой-нибудь «фонд», но вряд ли кто-нибудь пожелает таким образом связывать свое имя с сомнительной теорией, которую нам еще только предстояло доказать. Очень скоро мы убедились также, что ни пресса, ни частные благотворители не решаются вкладывать свои деньги в предприятие, которое и они сами и страховые общества считали чистым самоубийством. Вот если мы в целости вернемся обратно — тогда другое дело.
Всё это звучало мало утешительно; потекли дни, в течение которых мы тщетно искали выхода. И тут снова на сцену выступил полковник Мюнте-Кос.
— Слышал, что у вас затруднение, ребята, — сказал он. — Вот вам чек для начала, рассчитаемся, когда вернетесь из Полинезии.
Полковник нашел еще пожертвователей, и скоро этого частного займа оказалось достаточно для того, чтобы обойтись без помощи всяких коммерсантов. Мы могли вылетать в Южную Америку и приступать к строительству плота.
Древние перуанские плоты строились из бальзового дерева. Вы-сушенное, оно делалось легче пробки. В самом Перу бальзовое дерево растет только за Андским хребтом, так что инкские мореплаватели отправлялись за ним вверх по побережью в Эквадор, где срубали огромные деревья чуть ли не на самом берегу. Мы собирались поступить точно так же.
В наше время путешественник сталкивается с совершенно иными проблемами, нежели во времена инков, у нас есть автомобили, самолеты, бюро путешествий, но зато теперь появились еще и государственные границы и сверкающие медными пуговицами вышибалы, которые подвергают сомнению вашу личность, издеваются над вашим багажом и топят вас в анкетах — если только вам вообще посчастливилось быть впущенным в страну. Именно из страха перед такими блюстителями закона мы не решались появиться в Южной Америке с ящиками и чемоданами, доверху набитыми всякими странными предметами, приподнять шляпу и вежливо попросить на ломаном испанском языке разрешения предпринять путешествие на плоту. Нас просто засадили бы за решетку.
— Нет, — заключил Герман. — Без официального письма ни шагу.
Один из наших друзей, член распавшегося триумвирата, был от своей газеты корреспондентом в ООН. Он отвез нас туда. Мы были просто подавлены, когда нас ввели в зал, где представители всех наций сидели бок о бок и в полной тишине слушали речь черноволосого русского, стоявшего перед гигантской — во всю заднюю стену — картой мира. -
Наш друг корреспондент ухитрился в перерыве поймать одного из делегатов Перу, а затем и представителя Эквадора. Мы уселись на широком кожаном диване в фойе, и они с интересом выслушали наш план путешествия через океан с целью подтвердить теорию о том, что древние культурные народы, населявшие их страны, первыми достигли тихоокеанских островов. Они пообещали поставить в известность свои правительства и гарантировали нам полное содействие. В это время через фойе проходил Трюгве Ли.[19]Узнав о присутствии соотечественников, он подошел к нам; кто-то предложил ему присоединиться к нашей экспедиции. Но он был сыт по горло теми штормами, которые обрушивались на него на суше. Заместитель генерального секретаря ООН, доктор Бенхамен Коэн из Чили, сам был известным археологом-любителем, и он снабдил меня письмом к президенту Перу, с которым был знаком лично. В зале заседаний мы увидели также посла Норвегии в США Вильгельма Моргенстьерне, который с этого момента оказывал экспедиции неоценимую поддержку.
Теперь мы могли купить два билета на самолет и вылететь в Южную Америку. Когда заревели один за другим четыре мощных авиамотора, мы откинулись в своих креслах в полном изнеможении. С чувством огромного облегчения мы думали о том, что первый этап уже позади и что теперь мы прямым ходом приближаемся к началу сказки.
Глава третья. В ЮЖНУЮ АМЕРИКУ
Мы приземляемся у экватора. — Затруднения с бальзой. — На самолете в Кито.— Охотники за черепами и «бандидос». — Через Анды на джипе. — Спуск в дебри. — Киведо. — Мы заготовляем бальзовые брёвна. — Вниз по реке Паленке на плоту. — Заманчивый военно-морской порт. — В военно-морском министерстве в Лиме. — У президента Перу. — Появление Даниельссона.— Снова в Вашингтон. — Двенадцать кило писанины. — Боевое крещение Германа. — Мы сооружаем плот в военно-морском порту. — Предостережения. — Перед стартом. — Крещение «Кон-Тики». — Прощание с Южной Америкой.
Пересекая экватор, самолет прорезал по диагонали освещенные ослепительно ярким солнцем молочно-белые облака, которые до тех пор простирались под нами словно снежные поля. Густая мгла облепила окна самолета, затем она осталась вверху, повиснув над нами плотной пеленой облаков, и мы увидели внизу ярко-зеленую колеблющуюся поверхность джунглей. Самолет летел над территорией южноамериканской республики Эквадор и вскоре приземлился в тропическом портовом городе Гуаякиле.
Перебросив через руку жилет, пиджак, зимнее пальто — атрибуты вчерашнего дня, — мы вылезли в оранжерейную атмосферу, встреченные оживленно болтающими южанами в тропических костюмах, и сразу почувствовали, как рубаха липнет к спине, словно мокрая бумага. Нас приняли в свои объятия таможенные и иммиграционные чиновники и чуть не на руках донесли до маленького такси, которое доставило нас в лучшую — и единственную приличную — гостиницу города. Здесь мы быстренько добрались каждый до своей ванны и простерли свои тела в холодной воде.
Итак, мы очутились в стране, где растут бальзовые деревья. Теперь предстояло закупить брёвна для постройки плота.
Первый день мы употребили на то, чтобы изучить местную денежную систему и освоиться с испанским языком настолько, чтобы быть в состоянии найти дорогу обратно в гостиницу.
На второй день мы стали удаляться от ванной комнаты всё дальше, и, когда Герман исполнил заветную мечту детства — потрогал настоящую пальму, а я превратился в ходячую миску с компотом, мы решили, наконец, отправиться покупать бальзовые брёвна.
Увы, оказалось, что это легче сказать, чем сделать. Мы могли приобрести сколько угодно бальзовой древесины, но только не в виде целых бревен, как это было нужно нам. Прошло то время, когда бальзовые леса простирались до самого побережья. Последняя война прикончила их, — тысячи стволов были срублены и доставлены на авиазаводы, так как бальзовая древесина славится своей пористостью и легкостью. Единственным местом, где, как нам сказали, еще можно было найти бо