— Что я встретился-таки с мерзавцем Шарпом…
— Ах, да, ведь мошеннику удалось скрыться от нас! — воскликнул Сломка, припоминая таинственное исчезновение ядра, в котором находился Шарп со своим спутником.
— Не понимаю только, каким чудом это случилось, — отозвался Гонтран.
Старый ученый улыбнулся.
— Очень простым чудом, мой друг, — обратится он к молодому человеку. — Его ядро, выведенное нами из равновесия, упало на Луну по прямой линии, наш же вагон, обладая собственным движением, полетел по равнодействующей двух сил: притяжения Луны и собственного поступательного движения. Поэтому понятно, что мы упали на различные места лунной поверхности.
— И вы думаете, профессор, что Шарп упал далеко от нас?
Михаил Васильевич на мгновение задумался.
— По моему мнению, — сказал он, — мошенник спустился на видимое с Земли полушарие спутника.
При этих словах Джонатан Фаренгейт с яростным видом сжал кулаки.
— О! — зарычал мстительный янки, — где бы он ни скрылся, я найду разбойника, хотя бы для этого пришлось совершить путешествие вокруг всей земли…
— Луны, хотите вы сказать? — улыбаясь заметил Сломка.
— Да, Луны… Если это понадобится, я назначу премию в миллион долларов тому, кто изобретет средство передвижения, при помощи которого я мог бы преследовать Шарпа не только на Луне, но и на других планетах: немудрено, что мошенник задумает скрыться туда от моего гнева.
ГЛАВА XXXII
— Друзья мои, — прервал Фаренгейта Михаил Васильевич, — довольно говорить о Шарпе; подумаем лучше о себе самих.
— Правда, правда, — поддержал старого ученого Гонтран, — составим совет… Прежде всего, что нам сейчас делать?
— По-моему, — заявил Сломка, — сначала нам надо выбраться из этой темницы, или лучше сказать, клетки, куда нас посадили.
— Как клетки, чёрт побери! — вскричал Фаренгейт. — Кто же осмелился посадить в клетку гражданина свободной Америки?!
Михаил Васильевич молча обошел странное сооружение, в котором находился вместе со своими спутниками. Долго осматривал он огромные стволы деревьев и их расположение, наконец сказал уверенным тоном:
— Несомненно, эта клетка создана руками разумного существа.
— Значит, вы думаете, дорогой профессор, — спросил старого ученого Гонтран, — что на Луне ость жители?
Физиономия отца Леночки приняла вид крайнего изумления.
— Как, — сказал он, — вы предлагаете мне подобный вопрос, вы, который еще до отъезда с Земли знали по этому вопросу мнение знаменитого Фламмариона?! Вы, несмотря на это, в состоянии еще заподозрить необитаемость Луны?!
Покрасневший Гонтран сконфуженно повесил нос.
— Михаил Васильевич, — сказал он после минутного молчания, — позвольте мне предложить вам ещё один вопрос.
— Говорите, мой друг.
— Сейчас вы высказали мнение, что Шарп упал на другое полушарие Луны.
— Совершенно верно.
— О каком же полушарии вы говорили?
— Понятно, о том, которое видимо с Земли.
— Как же так? А когда наш вагон почти мгновенно перешёл из света в полный мрак, помню, вы тогда объяснили это тем, что мы миновали полюс и очутились над невидимым с Земли полушарием…
— Ну, да.
— Да? Но ведь тогда была непроницаемая темень, между тем как теперь…
— Между тем как теперь в мрак погружено видимое с Земли полушарие.
Гонтран потупился.
— Чёрт возьми, — пробормотал он про себя, — я и не подумал об этом, а дело очень просто…
Затем молодой человек прибавил:
— Я предполагал, что мы сейчас находимся на видимом полушарии.
— Если бы это было так, мы, вероятно, не дышали бы с вами так свободно.
— Однако ведь и в видимом полушарии есть атмосфера?
— Есть, но весьма разряженная. Если мы когда-нибудь предпримем туда путешествие, то нам понадобятся, вероятно, наши аппараты для дыхания.
В этот момент странный треск раздался позади Михаила Васильевича, сопровождаемый смехом Елены.
— Папа, папа, посмотри-ка на сэра Джонатана, — вскричала молодая девушка, — вот кто освободит нас из этой темницы!
Все обернулись и увидели, что американец ломает довольно толстые деревья так же легко, как если бы то был сухой тростник.
— Чёрт побори! — рычал при этом новый Самсон, — гражданина Соединённых Штатов!.. жителя Нью-Йорка!.. Засадить в клетку, как цыпленка!.. By god! Дорого поплатятся те, кто сыграл подобную шутку!
Гонтран с глубоким удивлением смотрел на это разрушение.
— Испробуйте ваши силы, милостивые государи и милостивые государыни! — со смехом вскричал Сломка, искусно подражая голосу ярмарочного фокусника.
С этими словами инженер схватил ствол довольно почтенной толщины и без всякого усилия переломил его.
— Ну, теперь пожалуйте, господа селениты, — воскликнул Гонтран, в свой очередь переламывая бревно, — нет нужды, что нас четверо…
— А я, — немного обиженно заявила Леночка, — я разве ничего не значу? У меня силы прибыло столько же, как и у вас.
Михаил Васильевич не мог удержаться от смеха, видя воинственную фигуру своей дочери. По через мгновение улыбка сбежала с его лица, сменившись озабоченным выражением.
— Что с тобой, папа? — спросила встревоженная девушка.
Не отвечая дочери, старый ученый подошел к графу.
— Наш вагон, — проговорил он, — вы не видали его?
— Что вы говорите? — закричал Гонтран, приставляя руку в виде слуховой трубки к своему уху.
— Я спрашиваю вас, не видали ли вы нашего вагона? Где он?
— Как же я могу знать это? Ведь я проснулся всего пятью минутами ранее вашего. — Затем молодой человек прибавил: — Да вы уверены, Михаил Васильевич, что мы на Луне?
Профессор пожал плечами и подошел к инструментам, лежавшим в углу.
— Смотрите, — сказал он, — буссоль отклонена, барометр показывает давление в 820 миллиметров, а гигрометр — абсолютную сухость.
— Кроме того, — вмешался Сломка, — несомненно, что мы находимся в кратере… Взгляните только на эти стены, на это правильное отверстие, через которое проникают сюда лучи солнца… Да, мы находимся во внутренности лунного вулкана.
— Погасшего? — поспешил спросить Гонтран. Инженер едва открыл рот, чтобы успокоить своего друга, как внезапно из темного отверстия в стене кратера показались странного вида великаны.
— Селениты! — испуганно закричал он своим спутникам. — Берегитесь!
Из пещеры, которую наши герои прежде не замечали, в кратер выходили, одно за другим, двенадцать странных существ огромного роста.
Остолбенев от изумления, старый учёный и его товарищи не без страха смотрели на этих гигантов, имевших по крайней мере двенадцать футов роста. Впрочем, по своей фигуре селениты довольно близко походили на обитателей земли. Только голова у них была удивительного объема, совершенно непропорционального туловищу; она качалась на длинной, тонкой шее, казалось, едва державшейся на узких, худых плечах; по бокам болтались костлявые, тощие руки, оканчивавшиеся широкими кистями; непомерно плоская грудь, словно не заключавшая в себе вовсе легких, переходила внизу в столь же плоский живот, а последний удлинялся в длинные, худые ноги с огромными ступнями.
Круглое, безбородое лицо освещалось двумя выпуклыми глазами, лишенными всякого блеска, тусклыми и холодными; ни бровей, ни ресниц у селенитов не было и следа, зато голова была покрыта массой волос, заплетённых в косы; широкий рот, не окаймленный, как у нас, губами, казался простым разрезом на плоском лице. Но самым характерным органом у жителей Луны были огромные уши, расширявшиеся подобно раковинам.
Увидев чудовищных посетителей, Гонтран инстинктивно схватил свой карабин и стал около Елены, решив скорее умереть, чем позволить одному из этих чудовищ дотронуться до его невесты,
— Успокойся, успокойся, друг мой, — заметил Сломка, видя враждебную позу Гонтрана, — не будем зачинщиками… Прибегнуть к оружию мы всегда можем, а, сначала попробуем войти с селенитами в переговоры.
— Э! Да как же они услышат тебя? — отвечал ех-дипломат, — здесь даже крик едва слышен, а они к тому же такого громадного роста.
Молодой инженер пожал плечами.
— Увидишь, — лаконично проговорил он и взобрался на глыбу лавы, возвышавшуюся на несколько метров над почвой.
— Ну, — крикнул он своим спутникам, — высок я теперь?
Один из селенитов, шедший во главе других и казавшийся начальником группы, — по-видимому, понял намерение Сломки. Он медленными шагами подошёл к инженеру и звучным голосом произнес длинную речь. По временам великан останавливался и бросал на своих слушателей вопросительные взгляды, — как бы желая узнать, понимают ли они его, — затем снова продолжал говорить.
— Пой, пой себе, мой милый, — проворчал Фаренгейт. — Не думай только, что мы понимаем хоть одно слово…
Сломка сделал американцу знак рукой, прося его замолчать. Селенит заметил этот жест и, приняв его за знак приказания, подумал, что инженер — начальник низкорослых иностранцев. С этого времени он стал обращаться исключительно к последнему.
Проговорив еще несколько минут, оратор окончил свою речь и остановился, смотря на своего слушателя. Было ясно, что он ждет ответа.
Сломка на мгновение задумался. Потом вдруг блестящая догадка озарила его голову, — он понял, что селенит желает узнать, кто они такие и откуда явились. Как же дать лунному жителю понятный ответ? Находчивый приятель Гонтрана порылся в своих карманах, набитых всякой всячиной, и вытащил оттуда кусок мела. При помощи последнего инженер начертил на поверхности скалы два круга, один большой, другой — поменьше, и соединил их прямой линией, чтобы обозначить дорогу, по которой прилетел на Луну вагон-граната. После того, указав на большой круг, он левую руку прилож