Путешествие на Восток — страница 9 из 16

Иерусалим не входит в его операционную линию. Политика до-ныне тоже самое говорит. Теперь возится и колышется житейская, земная, человеческая дипломатика. Придет время и высшей дипломатике, время дипломатике Промысла Божьего. Это не мистицизм, но простая истина. Нельзя не признать, что в истории человечества есть события, предоставленные произволу человеков, и более или менее зрелые плоды этого произвола, но все малонадежные и недолговечные; а являются изредка другие события, в которых, так сказать, отзывается рука Божия, которые запечатлены прикосновением её и остаются целыми и невредимыми посреди человеческих смут и общих переворотов. Первые события, как дело рук человеческих, после определенного срока жизни, обращаются в прах, в землю, как и сами воспроизводители их. Другие сохраняются мощами и нетленная живоносная сила их – побеждает время и смерть. Мир, но слепоте своей, может не признавать их, но избранные, но верующие, но сыны Божии видят на них благодать Господню и поклоняются им в ней и ей в них. Например, возьмите восстановление Греции. Оно плод вспышки воли человеческой – и за то как оно незрело! Все эти потоки крови, великодушно пролитой на почве её, не приготовили благословенной жатвы. Чем все это кончилось? неестественным и уродливым наростом: худо утвержденным престолом, на который европейская политика возвела слабого германского принца, даже и не единоверного с племенами, которые дрались и гибли за святость своего вероисповедания. Что ни говори, а тут заметно отсутствие руки Божией. Все это сшито на живую нитку, а хитон Христа цельный: свыше исткан весь.

Иерусалимский греческий патриарх Кирилл теперь в Константинополе, где я его видел. Наместник Мелетий, митрополит Петры Аравийской. Обыкновенно называют его здесь Св. Петр. Титул святой придается здесь всем архиереям. Отец Прокопий из Болгар, бывший управляющий Иерусалимскими имениями в Бессарабии, а теперь здешний церемониймейстер или l'introducteur des pèlerins. Отец Феофан – камараш, то есть род ключаря ризницы и при патриархе. Отец Вениамин, из Херсонской губернии, служит обедню на русском языке в Екатерининском женском монастыре. Отец Иосиф, из Сербов, при Гробе Господнем, также служит на русском языке. Анфимий секретарь патриархии. О нем говорит Мишо и русские путешественники. Ученый Дионисий, Вифлеемский митрополит, из Болгар, говорит по-русски. У него гостил при нас архимандрит Синайский. Иеромонах Аввакум старший в монастыре Св. Илии. Монах Даниил старший в монастыре Св. Креста. Там живет на покое архимандрит Иоиль, ученый. В монастыре Св. Екатерины Серафима, родня Орловой по Ломоносову, Анна Ивановна, из Сербии.

12. Вечер у английского конслула Finn, чтобы праздновать день рождения королевы английской. Был же случай в Иерусалиме обвязать шею белым платком, впрочем я надевал уже белый платок в день причащения, прилепить звезду и надеть на руки желтые глянцоватые перчатки. Когда пришел я в девятом часу, консула не было дома. Меня встретила молодая жена, довольно свободно изъясняющаяся по-французски. Консул должен был после обеда отправиться в монастырь Св. Илии, на выручку соотечественников, которых Арабы не выпускали и осаждали в монастыре. Несколько Англичан на возвратном пути из Вифлеема остановились у Св. Илии. У одного из них, когда он сходил, или падал с лошади, пистолет нечаянно выстрелил и легко ранил дробинками в ногу молодого Араба. Поднялся шум и гвалт. Настоятель монастыря ввел Англичан в церковь и запер ее, а между тем дал знать о случившемся в Иерусалим. Отправились несколько людей из Патриархии, несколько конных солдат из турецкого гарнизона и консул со своим доктором. Из соседней арабской деревни сбежались и съехались верхом вооруженные, как и всегда, Бедуины. Они, кажется, требовали, чтобы выдали им Англичан. Был даже один выстрел в монастырь и кидали каменья. Наконец Иерусалимская помощь подоспела, пошли переговоры и консула впустили в монастырь, но выпустить уже не хотели. Часов в девять вечера возвратился консул домой и привез с собою в город своих освобожденных Англичан. Он сказывал, что никогда не видал такого остервенения и дикого бешенства. Арабы сняли с себя платье, угрожали, кричали, ревели. На вечере были два Оксфордские Англичанина, обратившиеся в римское исповедание. Один знал Титова в Англии. Хозяйка пела по-английски, то есть на английском языке и английским голосом. Под конец все общество затянуло: God save и мы разошлись по домам. В первый раз увидел я тогда Иерусалимские улицы ночью и при лунном сиянии. Здесь все более или менее тюремники и ведут тюремную жизнь. Город отпирается при восхождении солнца и запирается при захождении, а здесь оно заходит теперь в 7-м часу. Приятно было бы в месячную ночь пойти в Гефсиманию, взойти на Елеонскую гору; но дело невозможное, или нужно завести целую негоциацию с турецкими начальствами, но и тому примера не было. Храмы также почти всегда заперты. Литургия совершается на Гробе Господнем в полночь, а в других приделах часу в шестом утра. Нашему брату, не привыкшему просыпаться с петухами, это не очень приятно. Идешь в храм и на молитву не в духе, или уже хотелось бы спать, или еще спать бы хотелось. Разумеется, с недремлющею и бдительною верою этого не бывает. Наместник патриарха сказывал мне, что консул в день рождения королевы, когда духовенство пришло к нему с поздравлением, говорил им, что есть известие, что Император Николай отрекся от престола и наследовал ему Константин Николаевич. Любопытно было бы знать, – по своей глупости соврал консул, или по долгу службы, то есть по наставлению Пальмерстона мутить умы, а в особенности православные. Я видел консула и накануне и в тот день, и на другой он был у жены моей, но ничего о том не сказывал.

13. Ездил по дороге в Газу на источник Св. Филиппа, где Филипп окрестил евнуха царицы эфиопской, едущего на колеснице, вероятно в тахтараване; ибо колесам по этой дороге проезда нет, или дороги здешния очень испортились со времен Апостольских, что впрочем очень сбыточно, потому что в Турции, где нет теперь проезда, отыскиваются здесь и там остатки каменной мостовой. Здесь вся почва обложена, или огромными камнями и кое-где большими плитами, вросшими в землю, пли наброшенными, подвижными каменьями, как будто только сейчас взорвало каменные горы и засыпали они обломками своими все лицо земли. Близь источника ростет и стареет большое и прекрасное ореховое дерево, и тут отдыхали под тенью его и около меня собрались и уселись Бедуины. Знаешь, что если вздумалось бы одному из них приказать раздеться и выдать им платье и все, что в платье находится, то надобно было бы беспрекословно повиноваться им. Но Бедуины на меня никакого страха не наводят. Разумеется, есть между ними и разбойники, как и не между Бедуинами, но вообще я нахожу в них какое-то добродушие и веселость. К тому же, сигары мои и моя зрительная трубка, которая их очень удивляет, заводят тотчас между нами дружелюбивые сношения. Дам им сигарку выкурить, дам им посмотреть в трубку, и прикладывая руку к сердцу изявляют они мне свое удовольствие и свою благодарность. При встречах друг с другом, жмут они себе руки по-английски, или теперь вообще по-нашему. По дороге, немного в сторону, заезжали мы к источнику Св. Девы, где, по преданиям, отдыхала она с мужем и младенцем по пути в Египет. Я готов верить всем преданиям и охотно принимаю их, когда они не сливаются с чудесами. Чудесам верю, но только тем, которые прописаны в Евангелии; а приписным чудесам не чувствую в себе ни желания, ни способности верить. Мы видим и из Евангелия, что сам Христос не был расточителем на чудеса. Но дороге к источнику – деревня Малька на горе. В долине Арабы сажают розы, которые снабжают розовою водою монастырь Св. Гроба. Если обоняние имеет особенное влияние на память и запахи возбуждают в ней воспоминания, имеющие соответствие с местностями и временем, где и когда навевали напас эти запахи, грозовая вода будет отныне живым источником для нас Иерусалимских воспоминаний и поклонений. На Св. Гробе и на Голгофе всегда благоухает розами, и где монахи кроме того вспрыскивают вас розовою водою. Впрочем, вообще на Востоке розовая вода в большом употреблении по церквам. Останавливался в монастыре Св. Креста. По дороге от него в Иерусалим, на-право, вдруг открывается Мертвое море и за ним белеются Аравийские горы, облитые тонким золотым сиянием. Вообще здесь нельзя сказать «голубой воздух», а золотой; особенно пред захождением солнца воздух озлащается. Солнце не садится, как в других местах, в облака багряные и разноцветные: оно на чистом небе потухает; так же и восходит оно. Эта золотистость воздуха вечером, то есть с шестого часа, особенно замечательна в Гигонской долине вблизи Яффских ворот. Маслины темнеют в золотом сиянии воздуха, и долина вообще пересекается длинными тенями и золотыми полосами. Весною эта долина отличается, сказывают, особенною свежестью и зеленью и служит сборным местом гулянья для Иерусалимских жителей. И теперь тут более собирается гуляющих и отдыхающих, и по праздникам Еврейки занимают все ступени крыльца, которое ведет к кофейной, находящейся у Яффских ворот. Когда я в город возвращаюсь по этой дороге, меня приветствует всегда немой радостными телодвижениями и криками – вероятно по чутью, что я был таможенный, потому что и он, кажется, род досмотрщика при учрежденной тут таможенной заставе. У меня есть особенное сочувствие с детьми, юродивыми, малоумными. На пароходе от Константинополя до Бейрута завелась у меня тесная дружба с турчатами и юродивым, что-то похожим на дервиша. Это для меня утешительно как доказательство, что в природе моей сохранилась какая-то первобытная простота, которую не совсем заглушили свет и житейские страсти и увлечения. У источника Богоматери нашли мы Библейскую картину: несколько молодых поселянок в синих своих сарафанах мыли белье свое. Может быть и Пресвятая Дева тоже мыла тут белье свое и пеленки Божественного Младенца.

Нельзя сказать, чтобы почва окрестностей Иерусалимских, при всей угрюмости и дикости своей, была бесплодна. Она дает же разнородный хлеб, овощи, артишоки, померанцы, маслину, абрикосовые деревья, смоковницу, гранаты, ореховые деревья и пр. Нужно только более обработки. Самая каменная настилка почвы придает ей свежесть и сырость, которые заменяют ей дожди, которых летом здесь не бывает.