Он остановился и, обращаясь к Чжу Ба-цзе и Ша-сэну, спросил:
– Кто же из них оборотень и кто учитель? Покажите мне, чтобы я мог действовать!
– Мы следили за тем, как ты сражался с ним в воздухе, – сказал на это Чжу Ба-цзе, – а потом совершенно неожиданно увидели перед собой двух учителей и сейчас сами не знаем, кто из них настоящий.
Услышав это, Сунь У-кун произнес заклинание и вызвал духов – хранителей учения Будды, духов Лю-дина и Лю-цзя, стражей – хранителей пяти стран света, бога времени, восемнадцать архатов и местных духов – хранителей гор и земли.
– Я прибыл сюда для того, чтобы уничтожить волшебника, – сказал, обращаясь к ним, Сунь У-кун. – Однако волшебник принял вид нашего учителя, и теперь я не могу распознать, кто из них настоящий, а кто самозванец. Вы тихонько скажите мне об этом и проводите учителя во дворец, а я тем временем расправлюсь с волшебником.
Между тем волшебник, обладавший способностью передвигаться на облаках и туманах, услышав, что говорит Сунь У-кун, совершил прыжок и очутился вверху над залом Золотых колокольчиков. Сунь У-кун взмахнул своим посохом и чуть было не опустил его на голову Танского монаха. Если бы в этот момент духи, которых вызвал Сунь У-кун, не удержали его, от Танского монаха осталось бы мокрое место. Да что монах! Было бы здесь двадцать человек, и они превратились бы в кровавое месиво.
– Великий Мудрец, – молвили духи. – Волшебник обладает способностью передвигаться на облаках: взгляните, он уже над залом Золотых колокольчиков.
Сунь У-кун тотчас же ринулся за ним, но волшебник бросился вниз, схватил Танского монаха, смешался с толпой – и снова двойников нельзя было распознать. Сунь У-кун даже приуныл. А Чжу Ба-цзе стоял в стороне и ехидно ухмылялся. Сунь У-кун рассвирепел.
– Чему ты радуешься, дубина? – крикнул он. – Ведь теперь у тебя два учителя и тебе придется служить обоим.
– Дорогой брат, – отвечал ему Чжу Ба-цзе, – ты вот зовешь меня Дурнем, а сам еще глупее меня. Зачем тратить столько сил? Если можешь потерпеть немного, скажи учителю, чтобы произнес известное ему заклинание, а мы с Ша-сэном будем слушать. Тот из них, кто не сможет читать заклинание, и будет волшебник. Видишь, как просто?
– Ну, брат, спасибо, – обрадовался Сунь У-кун. – Ведь это заклинание знают только трое: Будда, бодисатва Гуаньинь и наш учитель. Что же, учитель, читайте заклинание.
И Танский монах стал читать. Волшебник же бормотал что-то невнятное.
– Тот, что бормочет, и есть волшебник! – воскликнул Чжу Ба-цзе и взмахнул вилами. Однако волшебник совершил прыжок в воздух и на облаке умчался прочь.
Чжу Ба-цзе вскрикнул и тоже на облаке помчался за ним. Ша-сэн растерялся, оставил Танского монаха и, схватив посох, последовал за своим братом. Тогда Трипитака прекратил читать заклинание, и Великий Мудрец, превозмогая головную боль, с посохом в руках ринулся в воздух. И тут разыгрался бой! Трое разъяренных монахов окружили злого волшебника. Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, один – с граблями, другой – с посохом, наседали на него с двух сторон.
«Если я нападу на волшебника спереди, он испугается и сбежит, – подумал, улыбаясь, Сунь У-кун. – Поднимусь-ка я еще выше и трахну его по макушке. Он сразу кончится».
В тот же миг наш Великий Мудрец на радужном луче поднялся на девятое небо. Но только он собрался действовать, как из радужного облака, находящегося на северо-востоке, прогремел голос:
– Сунь У-кун! Остановись!
Сунь У-кун оглянулся и увидел перед собой Манджутру бодисатву. Он тотчас же опустил посох и, приветствуя божество, спросил:
– Куда путь держите?
– Я прибыл сюда для того, чтобы помочь тебе расправиться с волшебником, – отвечал бодисатва.
– Простите, что доставил вам хлопоты, – стал извиняться Сунь У-кун.
А бодисатва тем временем вытащил из рукава зеркало, обладающее свойством вылавливать духов и оборотней, и навел его на волшебника. Тут Сунь У-кун подозвал Чжу Ба-цзе и Ша-сэна и представил их бодисатве. В зеркале они увидели отражение волшебника, вид которого был поистине ужасен:
Голова, как плавильный котел,
Тело зверя, как индиго, сине;
Как стеклянные чашки – глаза,
Лапы ярко белели, как иней.
Подметал его хвост, как метла,
И тяжелые уши свисали;
Грозно дыбилась синяя шерсть,
Взоры красный огонь излучали.
Словно копий стальных острия,
Подымалась упорно щетина,
Яшмой плоских и редких зубов
Изукрашена пасть исполина.
В ясном зеркале был отражен
Шили-ван – лев, носитель Манджутры:
Бодисатва на нем восседал,
Бодисатва великий и мудрый.
– Премудрый бодисатва, – сказал тут Сунь У-кун. – Это тот самый лев с синей шерстью, на котором вы ездили. Но почему вы позволили ему убежать и превратиться в волшебника? Надо было усмирить его.
– Никуда он не убегал, – отвечал бодисатва. – Он выполнял волю Будды.
– Как же так? – удивился Сунь У-кун. – Существо, превратившееся в оборотня и захватившее трон, оказывается выполняло волю Будды?! Сколько же препятствий я должен преодолеть и сколько страданий вынести на этом тернистом пути?
– Ты многого не знаешь, – молвил бодисатва. – Правитель страны Уцзиго постоянно совершал добрые дела и помогал монахам. Вот Будда и поручил мне перевести его в другой мир и возвести в сан золотого архата. Я не мог, конечно, явиться к нему в своем подлинном виде и, превратившись в простого монаха, пришел к нему просить подаяния. Я сказал ему несколько слов, которые поставили его в затруднительное положение, а он, не зная, кто я такой, приказал связать меня и бросить в реку в императорском саду. Я пробыл в воде три дня и три ночи и лишь благодаря духу Лю-цзя был спасен. Когда же я рассказал Будде о том, что со мной произошло, Будда послал сюда этого волшебника, приказал ему столкнуть императора в колодец и продержать его там в течение трех лет за то, что из-за него я пробыл в воде три дня. Так что все это было предопределено заранее. Ну а вы сделали доброе дело.
– Ладно, предположим, что все это было предопределено заранее и правитель страны Уцзиго получил по заслугам, но ведь этот волшебник погубил уйму людей, – возразил Сунь У-кун.
– Никого он не погубил, – отвечал бодисатва. – Все время, пока он был здесь, стояла хорошая погода, шли благодатные дожди, и народ наслаждался миром и спокойствием.
– Пусть это так, – продолжал Сунь У-кун. – Но ведь он три года жил с женой императора, спал с ней. Он нарушил законы нравственности. Как же можно говорить, что он никому не нанес вреда?
– Он не осквернил ее, – возразил бодисатва. – Этот лев кастрирован.
Услышав это, Чжу Ба-цзе подошел поближе и погладил волшебника.
– Недаром говорится: «Кто с красным носом – не пьет вина».
– Ну, раз дело обстоит так, мы пойдем своей дорогой, – сказал Сунь У-кун. – Хорошо, что вы явились сюда, иначе я расправился бы с этим волшебником.
В этот момент бодисатва произнес заклинание и крикнул:
– Оборотень! Почему ты не становишься на истинный путь, чего ждешь?!
Тут волшебник принял свой прежний вид, и бодисатва надел на него лотосовый намордник. Простившись с Сунь У-куном, бодисатва сел на льва и на золотом луче взвился ввысь.
Долетев до горы Утайшань, он опустился около драгоценного трона и стал слушать священные сутры.
Если вам интересно узнать, как Танский монах со своими учениками покинул страну Уцзиго, вы должны прочитать следующую главу.
Глава сороковая,
Итак, Великий Мудрец вместе со своими братьями спустился на облаке прямо во дворец. Все придворные, выстроившись в ряд, почтительно кланялись, выражая свою благодарность за совершенное ими благодеяние. Сунь У-кун подробно рассказал историю о том, как бодисатва вернул к себе волшебника. Выслушав ее, придворные стали еще усерднее кланяться. И вот как раз в тот момент, когда все радостно поздравляли друг друга, один из придворных доложил, что ко дворцу подошли четыре монаха.
– Дорогой брат, – встревоженно сказал Чжу Ба-цзе, – тут что-то неладно. Вероятно, волшебник принял вид Манджутры бодисатвы, чтобы надуть нас, а теперь, превратившись в монахов, явился сюда.
– Черт возьми! – воскликнул Сунь У-кун и приказал ввести монахов.
Приказ был выполнен. Когда монахов ввели во дворец, Сунь У-кун сразу узнал их: это были монахи из монастыря Баолинь. Они принесли одеяние императора: головной убор, яшмовый пояс бирюзового цвета, красный халат и парадные туфли.
– Как замечательно, что вы пришли! – воскликнул Сунь У-кун и предложил императору, одетому в платье слуги, облачиться в императорское одеяние.
Затем он велел наследнику принести императорский жезл из белой яшмы, вручил его императору и пригласил его взойти на трон. Недаром еще в древности говорили: «Императорский трон ни на один день не может оставаться без правителя».
Однако император ни за что не соглашался взойти на трон. Со слезами на глазах он опустился на колени и сказал:
– Я три года был мертв и лишь благодаря милости вашего учителя вернулся к жизни. Как же могу я сейчас принимать такие почести? Я готов признать вашего учителя императором, а сам возьму жену, поселюсь где-нибудь за городом и буду жить как простой мирянин.
Трипитака, все помыслы которого были направлены на служение Будде, не мог, конечно, согласиться занять столь высокое положение. Тогда император обратился к Сунь У-куну.
– Не буду обманывать вас, господа, – отвечал, улыбаясь, Сунь У-кун. – Если бы я захотел стать императором, то мог бы занять трон в любом из многочисленных государств девяти континентов Поднебесной. Но мы привыкли к нашей беспечной монашеской жизни. Император должен отращивать волосы, он не может ложиться спать с наступлением сумерек, должен подниматься в пятую стражу. Ему приходится выслушивать доклады и донесения с границ, он никогда не знает ни покоя, ни отдыха. Его постоянно тревожат стихийные бедствия. Да разве смогу я привыкнуть ко всему этому? Нет уж, я лучше останусь монахом и буду продолжать свое самоусовершенство