– Я обязательно спрошу его об этом, – обещал Трипитака.
После этого Черепаха скрылась под водой. Сунь У-кун помог Трипитаке сесть на коня, Чжу Ба-цзе взвалил на себя коромысло с вещами, Ша-сэн пошел рядом. Вскоре они вышли на дорогу и двинулись прямо на Запад. Об этом поистине можно было сказать:
Шествовал на Запад
Много дней монах,
Поклониться Будде
Получив указ;
Млечный Путь прошел он,
Долго шел в горах.
Трудности встречались
На пути не раз.
Шел он непреклонно —
Цель была ясна.
Лишь бы долг исполнить —
Гибель не страшна!
Однако, если вы хотите знать, сколько им предстояло еще пройти и как велики были бедствия, постигшие их, вам придется прочитать следующие главы.
Глава пятидесятая,
Стихи гласят:
Душе всегда потребно очищенье,
И страсти подлежат искорененью.
Не дай, чтоб Будда с вышины упал!
Ведь только тот, кто чист и светел стал,
Способен обсуждать первоначало,
Чтоб Цаоси[176] свободно протекала.
Светильник жизни чистить не ленись
И мысль сосредоточивать учись,
И равномерным сохраняй дыханье —
Таким путем достигнешь созерцанья.
Это стихотворение называется «Нанькэ-цзи», оно повествует о том, как Танский монах избежал бедствия на покрытой льдом реке, Достигающей неба, и благополучно переправился на панцире белой Черепахи на другой берег. Здесь он и три его ученика вышли на большую дорогу и продолжали свой путь на Запад.
Стояла суровая зима, однако:
Тихо лес сияет,
Дымкою охвачен.
А хребет высокий,
Как вода, прозрачен.
Неожиданно перед путниками выросла огромная гора, которая преградила им дорогу. Узкая тропинка извивалась между кручами, уходя все выше и выше. Кругом громоздились груды камней, вздымались вверх опасные скалы и утесы. Идти становилось все труднее.
Натянув поводья, Трипитака остановил коня.
– Дети мои! – позвал он.
К нему тотчас же подошел Сунь У-кун, а за ним – Чжу Ба-цзе и Ша-сэн.
– Что прикажете, учитель? – спросил Сунь У-кун.
– Посмотрите, какие высокие горы, – промолвил Трипитака. – Боюсь, что здесь много диких зверей, всякой нечисти и оборотней, которые губят людей. Нам следует все время быть настороже.
– Успокойтесь и не тревожьте себя, учитель, – отвечал Сунь У-кун. – У нас, ваших учеников, одна цель и одни стремления: мы встали на путь Истины и обладаем силой, усмиряющей волшебников и покоряющей оборотней. Так что вам нечего бояться всякой нечисти.
Эти слова успокоили Трипитаку, и он двинулся дальше. Когда они достигли какой-то лощины, Трипитака въехал на утес и огляделся. Перед ним вздымались прекрасные горы.
Огромные горы вздымались —
Откосы, отвесы, твердыни,
Огромные горы вздымались,
Взлетая к небесной сини.
Небес бирюзу закрывали
Откосы, отвесы и кручи:
Подобные спящим тиграм,
Камней громоздились кучи.
Сосновые ветки спускались
Подобно летящим драконам,
Холодные мчались потоки,
И птицы пели по склонам.
Рычали голодные тигры,
Цветы раскрывала слива,
Легко кружились снежинки,
И ветер выл у обрыва.
С угрозою мчались тучи,
Воронья стая металась,
Искали олени пастбищ,
Но следа к ним не осталось.
Увы, в такую погоду
Продолжить путь невозможно:
И путник, нахмурив брови,
Чело прикрывает тревожно.
И вот четыре путника, несмотря на снег и холод, пронизывавший их до костей, перевалили вершину крутой горы и увидели вдали, в одной из горных долин, высокие пагоды и строения, а вокруг них – чистые домики, разбросанные то тут, то там.
– Ученики мои! – радостно воскликнул Трипитака. – Сегодня мы изрядно померзли и проголодались. Но судьба посылает нам счастье: я вижу пагоды, строения и уютные жилища. Там, в долине, несомненно живут люди и, очевидно, есть буддийский монастырь. Мы сейчас же пойдем туда и попросим покормить нас. А как только подкрепимся и отдохнем, отправимся дальше.
Сунь У-кун стал пристально всматриваться в даль и заметил, что над долиной, на которую указывал Трипитака, плавают темные зловещие облака и весь воздух словно насыщен злом.
– Учитель, – сказал он, обернувшись назад. – Это зловещее место.
– Но ведь там есть пагоды, павильоны, беседки, – возразил Трипитака. – Почему же оно зловещее?
– Да откуда вы знаете, учитель, – отвечал с улыбкой Сунь У-кун. – На дорогах Запада водятся разного рода оборотни и злые духи. Они очень искусно обманывают людей и могут не только превращать любые вещи в хижины и строения, но легко создают дворцы, пагоды и павильоны. Разве вы не знаете, что среди девяти видов драконов есть рогатый дракон. Этот дракон обладает способностью излучать особое сияние, и если смотреть на него, то начинают мерещиться здания, дворцы или же мелкие пруды. Когда встречаются большие реки, этот мираж действует с особой силой. Птица, например, непременно останавливается и не может лететь. И что бы вы ни предпринимали, это чудовище все равно моментально проглотит вас. Это очень таинственное и самое опасное для человека существо. А место, которое вы видите, зловещее, и нам ни в коем случае нельзя идти туда.
– Но ведь мы можем погибнуть с голоду, – возразил Трипитака.
– Если вы действительно так голодны, учитель, сойдите с коня и посидите где-нибудь в укромном месте, – предложил Сунь У-кун. – Я раздобуду пищу, и вы сможете подкрепиться.
Трипитака последовал совету своего ученика и спешился; Чжу Ба-цзе взял коня за повод, а Ша-сэн опустил носилки, развязал узел и, вытащив чашу для сбора подаяний, передал ее Сунь У-куну. Принимая чашу, Сунь У-кун сказал Ша-сэну:
– Дорогой брат! Оставайтесь тут и хорошенько охраняйте нашего учителя, а я отправлюсь за подаянием. Как только вернусь, мы снова тронемся в путь, на Запад.
Ша-сэн обещал в точности выполнить указание. Тогда Сунь У-кун обратился к Трипитаке.
– Учитель, – молвил он, – долина, которую мы видим, не предвещает ничего хорошего, она грозит бедой. Ни в коем случае не двигайтесь с места, пока я буду ходить за подаянием.
– Ну, об этом можешь не говорить, – отвечал Трипитака. – Только смотри возвращайся быстрее. Я буду ждать тебя здесь.
Сунь У-кун совсем уж было собрался уйти, но снова вернулся и подошел к Трипитаке.
– Учитель, – сказал он, – я знаю, что человек вы не очень усидчивый, и вот ради вашей безопасности решил применить средство, оберегающее вас.
С этими словами он взял свой посох с золотыми кольцами и, взмахнув им несколько раз, начертил на земле круг. Затем он велел Трипитаке занять место в середине, а Чжу Ба-цзе и Ша-сэну встать рядом с учителем и охранять его. Коня и вещи он приказал поместить тоже в кругу. Затем он сложил ладони рук и произнес, обращаясь к Трипитаке:
– Круг, который я начертил, все равно что бронзовая или железная стена. Ни хищный зверь, ни злой дух или оборотень не сможет приблизиться к вам. Но вы не должны выходить за пределы этого круга. Если будете сидеть спокойно, ничего с вами не случится. Но стоит выйти из круга – и с вами непременно произойдет беда. Смотрите же, твердо помните, что я сказал. А теперь желаю вам всяческого счастья!
Трипитака обещал выполнить все, что велел Сунь У-кун, и вместе с обоими учениками разместился в середине круга. А Сунь У-кун, вскочив на облако, отправился в селения собирать подаяние. Он летел к югу и вдруг увидел дремучий лес с вздымающимися к самому небу старыми деревьями. Оказалось, что это селение. Сунь У-кун опустился на землю и стал пристально осматриваться кругом. И что же он увидел;
Реденький бамбук под ветром гнется,
И квадратный замерзает пруд.
Снег присыпал густо ветви ивы;
Рядом сосны пышные растут.
И солома этих бедных кровель,
Хвоя горделивая сосны —
В тонком серебре, – наполовину
Белым снегом запорошены.
Вдоль оград уже цветут нарциссы,
С крыш сосульки льдистые висят,
И хотя свистит холодный ветер,
Но несет он дивный аромат.
Все кругом еще покрыто снегом;
Догадаться не сумеешь ты,
Где благоухают зимней сливы
Лепестки, раскрывшие цветы.
Сунь У-кун медленно двигался вперед, любуясь деревней. Вдруг он услышал скрип калитки плетеных ворот: на улицу вышел старик в ветхой буддийской рясе. В руках у него был посох из растения ли. На голове – меховая шапка из овчины. На ногах – туфли из камыша. Опираясь на посох, старик посмотрел на небо и сказал:
– Ветер подул с северо-запада, значит завтра будет ясная погода.
Не успел он договорить, как из-под ног у него выскочила маленькая собачонка, которая, набросившись на Сунь У-куна, залилась звонким лаем. Тут только старик обернулся и увидел Сунь У-куна, а тот, держа чашку для сбора подаяний, обратился к старику со следующими словами:
– Милостивый благодетель! Я ученик Танского монаха, который по повелению китайского императора идет на Запад поклониться Будде и взять у него священные книги. И вот, когда мы очутились неподалеку от вашего драгоценного дома, моего учителя стал мучить голод. Поэтому-то я и пришел в ваш почтенный дом попросить подаяния.