На трапезу садится в круг
Со мной моя семья:
Богатый свой улов всегда
Продам в Чанъани я.
На выручку куплю вина,
И вдрызг я буду пьян,
И одеялом старый плащ
Послужит мне в туман.
А по ночам я крепко сплю,
Не ведая забот,
За знатностью я не гонюсь,
Не нужен мне почет.
– И все же твоя вода не может идти ни в какое сравнение с моими горами, – не унимался дровосек. – Вот послушай, что говорится в том же сборнике «Тяньсяньцзы»:
У самого подножья гор
Я хижину сложил;
Пошло на все мое жилье
Лишь несколько стропил.
Хожу я много по горам,
Валежника ищу…
Кому ж входить в мои дела? —
Да я и не пущу!
Я, сколько захочу, продам
Валежника и дров,
И я по рыночной цене
Отдать товар готов.
На выручку могу купить
Дешевого вина,
Чтоб выпить, если захочу,
Когда душа полна.
Я чайник глиняный припас,
И чашка есть со мной,
Напьюсь и завалюсь я спать
Спокойно под сосной.
И до меня ни у кого
На свете дела нет,
И безразлично мне, что там —
Упадок иль расцвет.
– Дорогой брат Ли, да как же ты можешь говорить, что жить в горах привольнее, чем у воды. Вот послушай, что говорится по этому поводу в сборнике «Сицзянюэ»:
Красные заросли
В дивных цветах —
Под сияньем луны;
Желтый камыш
Покачнулся
Над зыбью волны.
Небо Чунцзяна
Бездонно;
На зыби волны
Звезды небесные
В заводи
Отражены.
В лодке сижу я,
И мелкая рыба
Клюет,
Стаями крупная рыба
В мой невод идет.
Щедрый улов – и уха —
Мой сегодняшний пир.
С тихой усмешкой
Жалею
Мятущийся мир.
– Ну, если говорить о приволье, брат Чжан, так жизнь на воде не может равняться с жизнью в горах. В доказательство этого я приведу тебе стихи из того же сборника «Сицзянюэ»:
Уже застилают дороги
Сухие лианы,
Бамбука валяются всюду
Сухие верхушки;
Чтоб связывать хворост,
Из трав я сплетаю веревки,
И цапля стоит
Средь увядшей листвы —
На опушке.
Червь точит у ивы
Глубоко ее сердцевину,
И ветер ломает
Сосновые ветки и кружит…
Валежник продам,
Часть его на вино обменяю,
И зиму я встречу теперь
И дыхание стужи.
– Ну, может быть, у тебя в горах и неплохо, – промолвил рыбак, – но там не найдешь ни покоя, ни красоты, которыми славится вода. Вот послушай, что об этом говорится в стихах «Линьцзянсянь»:
С отливом челнок
Возвращается мой,
И еду я с песнями
Ночью домой.
В плаще травяном,
При ущербной луне,
Как в платье волшебном,
Плыву по волне.
Но чайка спокойно
На отмели спит,
Ее не пугает
Мой сказочный вид.
Прозрачен, лишен облаков
Небосвод;
Я сплю в камышах
Без житейских забот.
Уж солнце в зените,
По-прежнему сплю.
На что променяю
Я долю свою!
Министр, приходящий
К царю на прием,
Стесненней меня
В положенье своем.
– Ну, где уж покою и уединению твоих речных просторов сравниться с тишиной моих лесов? Послушай-ка в доказательство стихи из того же сборника:
В осенний лес пошел я с топором,
Вязанку дров принес домой потом
И в волосы воткнул цветок полей —
Особенность наружности моей!
В туманах горных я искал проход.
Луна взошла – и вот я у ворот.
Бегут навстречу дети и жена,
И радости семья моя полна.
На ложе я соломенном лежу.
Под голову чурбанчик подложу;
Уже дымится на столе пшено,
И молодое пенится вино,
Поистине какая благодать!
Какой покой! Чего еще желать!
– Ну ладно, пока мы говорили только о наших занятиях и о том, чем мы богаты, – сказал тогда рыбак. – Но вот часы досуга ты не можешь проводить так прекрасно, как я.
В свободное время любуюсь
На белого аиста я
И лодку свою оставляю,
Вернувшись домой, у ручья.
Ворот закрываю я створки,
Вхожу по-хозяйски в свой дом,
Сажусь под навесом – и сына
Знакомлю с моим ремеслом.
Устал я от гребли, и сети
Сушить помогает жена,
Душа успокоилась так же,
Как в речке утихла волна.
Все тело мое отдыхает,
Под ветром смиряется зной;
К услугам моим постоянно
И шляпа и плащ травяной;
И если об этом подумать,
То здравым рассудком поймешь,
Что лучше такая одежда
Парадного платья вельмож.
– Ну нет, об этом могу еще с тобой поспорить и в доказательство тоже приведу стихи:
Я в свободные минуты
Облаками очарован;
Закрываю двери дома
И сижу один, взволнован,
И даю советы сыну,
Предлагаю наставленья;
Вместе с сыном мы читаем
Знаменитые творенья.
А когда бывают гости,
В шахматы играю с ними,
И брожу с веселой песней
Я тропами полевыми.
А когда на сердце радость,
Лютню я беру с волненьем,
Восхожу на холм зеленый,
Там играю с упоеньем.
– Дорогой Ли Дин, – сказал наконец Чжан Шао, – зря мы спорим с тобой. Нельзя же сравнивать сандаловое дерево с золотым сосудом для вина. Однако мы занимаемся только лишь литературными упражнениями, а это ведь не такое уж трудное дело. Каждый из нас может, не задумываясь, сложить собственные стихи. Давай поговорим о наших занятиях собственными стихами и посмотрим, что из этого получится.
– Вот это замечательно, дорогой брат Чжан, – воскликнул Ли Дин. – Так начинай же.
Стал на зеленой воде
Мой челнок,
Дом мой в горах
И от речки далек.
Больше всего я
В сторонке моей
Мостик люблю
Через горный ручей.
И подымается
В сердце тоска,
Если плывут
Над горой облака.
Радуюсь я
На хороший улов;
Рыбу варить я
И жарить готов.
Невод и удочки
Будут меня
Сытно кормить
До последнего дня.
И с коромыслом, с веревкой —
Нигде
Не пропаду я
В жестокой нужде.
С лодочки
Долго слежу я своей
За перелетами
Диких гусей.
Как-то я шел
По тропинке лесной,
Стон лебединый
Звучал надо мной.
Мирно живу я,
От дрязг в стороне,
Правда и кривда
Остались вовне.
Сеть я развесил
В кустах, как парчу;
Острый топорик
На камне точу.
С удочкой длинной
Сижу над волной,
Тихо сижу
Под осенней луной.
Пусто в горах
И во время весны:
Горы особой
Полны тишины.
Если же сеть моя
Рыбой полна,
Я покупаю
На рынке вина.
Пью понемногу
С женою своей;
Хворост продам —
Угощаю детей.
Всё в моей воле:
Захочется пить,
Можно и милых
Друзей угостить.
Весело нам:
Соберемся и пьем,
«Братьями» все мы
Друг друга зовем.
Часто зовем
На пирушку свою
И дровосеков старейших
Семью.
Чаша застольная
Ходит кругом,
В игры играем
И песни поем.
Крабами мы
Угощаем гостей,
Вдоволь нажарим
Мы диких гусей.
Чаю для нас
Приготовит жена,
Льется беседа друзей
Допоздна.
Если жена
Приготовит обед,
Больше забот
У хозяюшки нет.