Я ношу тяжелый груз.
Все долги прошедших жизней
Нынче должен искупить я:
За возврат в обитель неба
Я в смирении борюсь.
Чжу Тянь-пэн я прежде звался –
«Воин на ногах железных».
Чжу Ба-цзе, монах-служитель
В постриженье я зовусь.
– Значит, ты состоишь в учениках у Танского монаха, – заорал оборотень, выслушав Чжу Ба-цзе. – Я слыхал, что у твоего наставника очень вкусное мясо, и давно собирался схватить его с тобою вместе, но ты сам явился! Неужто я пощажу тебя? Стой! Ни с места. Видишь, какой у меня валек!
– Скотина ты этакая! – возмутился Чжу Ба-цзе. – Не иначе, как ты из рода Красильных дел мастеров.[67]
– С чего это ты взял? – не понял насмешки оборотень.
– Ну как же, – дерзко ответил Чжу Ба-цзе, – иначе ты бы не держал в руках валек.
От подобной дерзости оборотень пришел в ярость, приблизился почти вплотную к Чжу Ба-цзе и стал колотить его куда попало.
И вот в горном ущелье разыгрался жестокий бой:
Девять зубьев грозных граблей
Бьют врага, вздымая вихри,
И от бешеных ударов
Искры сыплются дождем.
Но в ответ, не зная страха,
Оборотень бьет монаха,
Проломить герою череп
Норовит своим вальком.
Первый – проклятый навеки,
Алчный дьявол – в злобе хочет
Съесть наставника святого,
Заманить в капкан врага, –
А другой боец могучий,
Прежде вождь звезды небесной,
Ныне – Танского монаха
Друг надежный и слуга.
Тот, чье сердце верой дышит.
Светлый по своей природе
Праведник, тому не страшны
Сотни оборотней-мар.
Пусть вершину скрыли тучи, –
Пять стихий таятся в недрах,
И сырой землей не станет
Твердого металла жар.
Огненным вальком удары
Дьявол ловко отбивает,
Как рожденный в черной топи
Разъярившийся удав.
Как дракон, рожденный в море,
Чжу Ба-цзе, герой, наотмашь
Граблями врага колотит,
Силу всю свою собрав.
Гром ударов, брань и крики!
Все дрожит в подземном царстве.
На земле бушуют реки,
Горы рушатся кругом.
Два лихих бойца дерутся,
Не на жизнь, а на смерть бьются,
Одолеть хотят друг друга
Силой или волшебством!
Чжу Ба-цзе так вошел в раж, что не заметил даже, как оборотень велел бесенятам окружить его со всех сторон. Но об этом мы пока рассказывать не будем.
Вернемся к Сунь У-куну, который, стоя за спиной Танского монаха, ехидно рассмеялся.
– Ты что смеешься? – спросил его Ша-сэн.
– Ну и дурень этот Чжу Ба-цзе! – ответил Сунь У-кун. – Решил, что там действительно кормят монахов, и попался на мою удочку. До сих пор все не возвращается. Если бы ему удалось отогнать оборотня одним ударом своих грабель, можешь представить себе, каким героем он бы вернулся и какой поднял бы шум. Если же он не одолел оборотня и тот утащил его к себе, тогда все свои беды он свалит на меня, и уж не знаю, сколько проклятий пошлет на мою голову и обзовет «конской заразой»! Вот что, У-цзин! Ты пока помалкивай, а я отправлюсь посмотреть, что с ним случилось.
Ну и Великий Мудрец! Он тоже, как и Чжу Ба-цзе, тайком от наставника выдернул волосок из затылка, дунул на него своим чудесным дыханьем, воскликнул: «Изменись!». И волосок тотчас превратился в его точную копию. Двойник вместе с Ша-сэном остался ухаживать за Танским монахом. А из самого Сунь У-куна вылетел призрачный дух, который одним прыжком очутился высоко в воздухе и оттуда увидел, что Чжу Ба-цзе окружен бесами, отбивается от них граблями и теряет последние силы.
Сунь У-кун не удержался, приспустил свое облачко и крикнул.
– Ба-цзе! Держись! Старый Сунь явился!
Узнав голос Сунь У-куна, Дурень почувствовал прилив сил, напустил на себя грозный вид и ринулся вперед, колотя граблями куда попало.
Оборотень не устоял. «Что произошло с этим монахом? – подумал он. – С чего это он вдруг так разъярился?».
– Сынок мой! – крикнул Чжу Ба-цзе. – Сюда идут! Теперь я ничего не боюсь!
Он бросился вперед и нанес еще один сокрушительный удар. Оборотень не смог отбиться. Потерпев поражение, он кинулся бежать со всеми своими бесенятами. Сунь У-кун видел, как оборотень скрылся, но не приблизился к Чжу Ба-цзе. Повернув облачко, он вернулся на прежнее место, встряхнулся, и выдернутый волосок вновь прирос к его затылку. Танский монах своими плотскими очами, разумеется, не мог распознать, что рядом с ним двойник, а не настоящий Сунь У-кун.
Прошло еще немного времени, и Чжу Ба-цзе, торжествуя победу, вернулся обратно, изнемогая от усталости, с пеной у рта, едва переводя дыхание.
– Наставник! – вскричал он, подходя к Танскому монаху,
– Что с тобой? – встревожился тот. – Ты ведь отправился за травой, чтоб накормить коня! Отчего же ты вернулся в таком истерзанном виде? Может быть, на горе луга охраняются и тебе не позволили рвать траву?
– Меня подвел старший братец, Сунь У-кун! – проговорил Чжу Ба-цзе, колотя себя в грудь и топая ногами. – Сперва он начал говорить о том, будто в ветре и тумане неповинны злые духи-оборотни, что нет никаких зловещих предзнаменований; затем он сказал, что где-то впереди есть селение, жители которого очень радушные, они варят рис и готовят пампушки из белой муки, чтобы кормить монахов. Я поверил его россказням и вздумал первым пойти туда и выпросить себе что-нибудь поесть, так как очень проголодался, а сам сказал, будто иду за травой. Разве знал я, что меня окружит целая шайка бесов и бесенят?! Мне пришлось вступить с ними в жестокий бой, и если бы не старший брат Сунь У-кун, который вовремя явился на подмогу, я бы, пожалуй, никогда не вернулся.
При этих словах Сунь У-кун, стоявший сбоку, рассмеялся:
– Что за чепуху ты несешь, Дурень! – сказал он. – Сам же набедокурил, а впутываешь других, чтобы выйти сухим из воды! Да я все время был здесь, стерег нашего наставника. Разве отлучался я хоть на один миг?
– Совершенно верно! – подтвердил Танский монах. – У-кун все время не покидал меня.
Чжу Ба-цзе даже подпрыгнул от ярости и заорал:
– Ничего ты не знаешь, наставник! У него есть двойники!
– У-кун! – строго произнес Танский монах. – Скажи правду, есть там оборотни?
Сунь У-кун не мог солгать. Он низко поклонился и сказал:
– Да, там действительно есть шайка бесенят, но они не посмеют тронуть нас.
Затем он подозвал к себе Чжу Ба-цзе:
– Подойди сюда, Ба-цзе! Позаботься, раз уж вызвался заботиться. Нам поручено охранять нашего наставника, и, когда придется преодолевать высокие горы, мы должны вести себя как во время военного похода.
– А как нужно вести себя в военном походе? – спросил Чжу Ба-цзе.
– А вот как: ты будь предводителем головного отряда и прокладывай дорогу. Если оборотни не появятся, значит, все в порядке. В случае же их появления ты должен вступить с ними в бой и если побьешь их, то это зачтется тебе как подвиг.
Чжу Ба-цзе поразмыслил и пришел к заключению, что оборотень, с которым он сражался, равен ему по силе.
– Ну что ж! Я пойду первым! – решительно произнес он. – Я готов даже отдать свою жизнь, если понадобится!
– Ишь ты, как разошелся! – засмеялся Сунь У-кун. – А ведь до этого все плакался на свою горемычную долю!
– Ты же знаешь, братец, пословицу: «На пиру сын из знатной семьи либо напивается допьяна, либо наедается до отвала, а храбрец в бою либо гибнет, либо выходит весь в ранах», – сказал Чжу Ба-цзе. – Ты всегда так: сначала сболтнешь лишнее, а уж потом берешься за ум.
Сунь У-кун очень обрадовался такой перемене в Чжу Ба-цзе, поспешно оседлал коня и предложил наставнику сесть верхом. Ша-сэн взял поклажу, и они отправились дальше, вслед за Чжу Ба-цзе. О том, как они углубились в горы, рассказывать не стоит.
Теперь вернемся к оборотню, потерпевшему поражение. Он направился с толпой бесенят прямо в свою пещеру, взобрался на высокую скалу и погрузился в глубокое молчание. В пещере, оказывается, было еще много других бесенят – дворовых слуг. Все они вышли к своему повелителю.
– О великий князь! – воскликнули они. – Ты всегда возвращался радостный и довольный. Что же сегодня рассердило тебя?
– Слуги мои! Всякий раз, как я выходил из пещеры, чтобы обойти дозором гору, и мне попадался кто-нибудь под руку: человек или зверь, все равно, я ловил их и приволакивал домой, чтобы кормить вас, – печально отозвался главный оборотень, – а сегодня мне не повезло: столкнулся я с достойным противником…
– Кто же он, этот достойный противник? – спросили бесенята.
– Монах, ученик Танского наставника из восточных земель, который следует за священными книгами, – отвечал оборотень. – Зовут его Чжу Ба-цзе. Он так хватил меня своими граблями, что я не устоял против него и проиграл битву. Экая досада! Мне уже много раз доводилось слышать о том, что Танский монах – праведный архат, который совершенствовался в течение десяти поколений. Тот, кто отведает хоть кусочек его мяса, сможет обрести бессмертие. Не ожидал я, что он нынче окажется на нашей горе. Хорошо было бы схватить его, сварить и съесть, однако я не думал, что его сопровождают такие ученики!
Едва произнес он последние слова, как из рядов бесенят выскочил вперед какой-то бесенок, раза три громко всхлипнул, а затем столько же раз хихикнул.
– Ты что? – сердито прикрикнул на него старый оборотень, - то скулишь, то ржешь, что это значит?
Бесенок опустился на колени.
– Великий князь, ты только что изъявил желание вкусить мясо Танского монаха, но ведь его невозможно съесть!
– Почему ты так говоришь? Все утверждают, что, если съесть хоть кусочек его мяса, можно продлить жизнь и обрести долголетие, равное небу?