Пестрых цветов аромат,
И покрыли нагорные склоны
Целебные травы.
Тростники вдоль ручьев,
Словно стройные копья, стоят,
И гранаты, алея,
Украсили путь сквозь дубравы.
А четверо путников все шли и шли под палящим зноем и, наконец, дошли до места, где по обеим сторонам дороги густо росли высокие ивы. Неожиданно из-за деревьев появилась пожилая женщина, которая вела за руку ребенка.
– Стой, монах! – закричала женщина. – Дальше ехать нельзя! Скорей поворачивай назад! Дорога на Запад – это дорога смерти!
От этих слов Танский монах едва не упал с лошади, затем спешился и начал расспрашивать женщину.
– О добрая женщина! – молвил он. – Есть древняя поговорка: «Море широко – в нем рыбам раздолье; небо просторно – в нем птицам вольготно!» Неужто на Запад нет никакой другой дороги?
Указывая рукой на Запад, женщина стала рассказывать:
– В пяти или шести ли отсюда начинаются владения государства, в котором всеми способами искореняют учение Будды. Правитель этого государства в своем прошлом перерождении вступил во вражду с Буддой, а в своем нынешнем существовании без всякого повода стал творить великое зло. Два года тому назад он объявил, что дал зарок истребить десять тысяч буддийских монахов. И вот с тех пор он непрестанно уничтожает несчастных и уже загубил девять тысяч девятьсот девяносто шесть человек, имена которых неизвестны. До десяти тысяч не хватает всего четырех монахов, но они должны быть чем-нибудь знамениты, чтобы достойно завершить установленное число. Если вы войдете в столицу государства, то можете распрощаться с жизнью, – пророчески закончила она.
Танский монах пришел в неописуемый ужас от этих слов.
– Добрая женщина, – дрожа от страха, едва вымолвил он, – я очень признателен тебе… от всего сердца благодарю тебя за доброту твою… Но, скажи, неужели же нет никакой другой дороги, по которой можно было бы пройти, не заходя в столицу этого государства?
– Нет, никак не обойдешь ее, – засмеялась женщина. – Никак! – уверенно повторила она. – Разве только что по воздуху, если умеешь летать…
Чжу Ба-цзе, стоявший в сторонке, не удержался и хвастливо заявил:
– А ты не пугай нас – мы умеем летать на облаках.
Сунь У-кун, обладающий золотистыми зрачками и огненным взором, сразу же распознал в женщине бодисатву Гуаньинь, а в ребенке – ее ученика, отрока Шань-цай. Повалившись наземь, он в смятении начал отбивать земные поклоны.
– О бодисатва! – восклицал он. – Прости, что не встретил тебя как подобает!
Между тем под ногами бодисатвы заклубилось облако, сияющее разноцветными лучами, и она стала легко подниматься ввысь вместе со своим учеником. При виде этого чуда Танский монах еще больше перепугался и упал наземь. Затем он встал на колени и тоже начал отбивать земные поклоны. Его примеру последовали Чжу Ба-цзе и Ша-сэн. Облако быстро исчезло из виду и понеслось прямо к берегам Южного моря.
Сунь У-кун поднялся и стал поднимать своего наставника.
– Вставай, учитель! – сказал он. – Бодисатва уже вернулась к себе, на свою священную гору.
– Сунь У-кун! Почему же ты не сказал мне, что это бодисатва, – упрекнул его Танский монах, – ты ведь знал.
– Да я не успел, – засмеялся Сунь У-кун. – Ты еще только спрашивал, а я уже кланялся.
– Скажи, как же нам теперь быть? – в один голос спросили Чжу Ба-цзе и Ша-сэн. – Милосердная Гуаньинь предупредила нас, что впереди находится страна, где истребляют буддийских монахов. Куда же нам теперь идти?
– Да перестаньте вы трусить наконец! – одернул их Сунь У-кун. – Вспомните, сколько лютых дьяволов и свирепых оборотней попадалось нам на пути, сколько хищных тигров и страшных драконов угрожали нам из своих логовищ в горах и озерах, и и все же они не смогли причинить нам вреда. А здесь перед нами страна, в которой живут самые обыкновенные люди, чего же нам бояться? Меня другое тревожит. Уже вечереет, того и гляди, появятся жители деревень, возвращающиеся с городского рынка, увидят нас и начнут болтать, что встретили монахов, а это нам совсем некстати. Давайте лучше поищем укромное местечко для нашего учителя, а там обсудим, что делать дальше.
Танский монах согласился. Наши путники свернули в сторону от большой дороги, нашли глубокую яму и засели в ней. Когда все устроились, Сунь У-кун сказал:
– Братцы! Вы берегите нашего наставника и охраняйте его как следует. А я изменю свой облик, побываю в столичном городе и посмотрю, что там происходит. Может быть, найдется глухая дорога, по которой нам удастся пройти ночью незамеченными.
– Смотри, будь осторожен! – напутствовал его Танский монах. – Помни, что царские законы неумолимы! Не играй с огнем!
– Не беспокойся! – смеясь ответил Сунь У-кун. – Я сам знаю, как мне надо поступать!
С этими словами наш Великий Мудрец со свистом совершил прыжок вверх и… о чудо!
Хоть не тянули вверх его канатом,
Не подпирали ног его подпоркой, —
Мудрец вознесся, словно был крылатым,
И с облака все оглядел он зорко.
Не знаем мы, в кого мог уродиться
Наш Супь У-кун, но легче он, чем птица.
Утвердившись на своем волшебном облачке, Сунь У-кун стал внимательно смотреть вниз. Его взору представился столичный город, полный веселья и благополучия.
«Какое хорошее место! – подумал Сунь У-кун. – И чего ради там искореняют буддийскую веру?»
Пока он разглядывал город, стало смеркаться.
Побледнело на западе
Пламя вечерней зари,
С десяти перекрестков
Сверкнули во тьме фонари.
В девяти павильонах дворца
Фимиам воскурили,
И вечерние колокола
В тишине прозвонили.
Через восемь ворот
На ночлег караваны сошлись.
Семь мерцающих звезд
Озарили туманную высь.
Но в шести лагерях
Прозвучали рога боевые,
Уронили вечерние капли
Часы водяные.
И друг друга на башнях окликнули
Пять сторожей,
И четыре тумана смешались,
И стало свежей.
Весь народ разошелся,
И три опустело базара.
Тихо, по двое, скрылись супруги,
За парою пара.
И уснули за вышитым пологом…
Только луна
Поднимается ввысь на востоке —
Как прежде одна.
«Надо, пожалуй, спуститься вниз, – подумал Сунь У-кун, – и расспросить о дороге, но в таком виде никак нельзя, сразу распознают, что монах».
Прочтя заклинание и щелкнув пальцами, Сунь У-кун встряхнулся и превратился в ночную бабочку.
Как эта бабочка
Нарядна и стройна!
И крылышки ее —
На перепонке жесткой.
Приметит ли фонарь,
Или свечу из воска, —
И тотчас, быстрая,
К огню летит она.
И в пламя жаркое
Кидается стремглав,
Как будто погасить
Светильник хочет,
Солому прелую
Ее личинка точит
И роется
Среди прогнивших трав.
И крепнет
Силою природы животворной,
И бабочкой ночной —
Сквозь превращений ряд —
Она становится,
И где огни горят,
Туда, бесстрашная,
Она летит проворно.
Красив ее наряд,
Пунцовый и богатый.
За светлячком
Она охотиться не прочь.
От крылышек ее
Струятся ароматы.
Она не любит дня,
Но ей приятна ночь.
И вот ночная бабочка, порхая в воздухе, опустилась к базарной площади и стала летать под стрехами крыш, огибая углы домов. Вдруг она увидела множество строений, над воротами которых висели зажженные фонари.
«Кто это летом вздумал праздновать новый год? – подумал Сунь У-кун. – Вон сколько фонарей позажигали».
Он подлетел поближе и начал вглядываться. Между домами, как раз посередине, он заметил дом, над воротами которого висел не круглый, а квадратный фонарь. На фонаре была надпись из шести иероглифов: «Гостиный двор для приезжих купцов», а ниже еще – четыре иероглифа: «Гостиный дом Вана-младшего».
Тут только Сунь У-кун смекнул, что здесь гостиница. Вытянув шею, он стал разглядывать, что делается внутри. Несколько человек, поужинав, разделись, скинули головные повязки, вымыли руки и ноги и улеглись спать.
– Ну, теперь наш наставник пройдет благополучно! – обрадовался Сунь У-кун.
Как бы вы думали, почему вдруг на ум ему пришла такая мысль? Пожалуй, не догадаетесь. А дело было в том, что Сунь У-кун решил обокрасть проезжих, когда они уснут, утащить их одежды и головные повязки, с тем, чтобы самим переодеться мирянами и войтив город.
Однако тут случилась неожиданная для Сунь У-куна неприятность. Пока он раздумывал, как осуществить свой замысел, к проезжим подошел хозяин гостиницы и обратился к ним с такими словами:
– Уважаемые господа! Будьте осторожны! У нас здесь есть лихие люди. Берегите свои вещи и поклажу.
Торговые люди, попав в чужие края, всегда бывают очень осмотрительными. А после такого предупреждения и вовсе насторожились. Вскочив на постелях, они стали благодарить хозяина.
– Спасибо тебе за добрый совет, – говорили они, – но беда в том, что мы с дороги очень устали и можем крепко уснуть, так что нас и не добудишься. Возьми-ка наши одежды, головные повязки и поклажу да спрячь где-нибудь у себя, а завтра, когда начнет светать, отдашь их нам, чтобы мы могли отправиться в дальнейший путь.
Хозяин по имени Ван Сяо-эр так и сделал. Он собрал все вещи своих постояльцев и отнес к себе в помещение. Сунь У-кун, не желая отказаться от задуманного плана, расправил крылышки и полетел вслед за хозяином, где и уселся на вешалке для голов