азоваться углекислый натрий и хлористый кальций: последняя соль имеется, но углекислый натрий отсутствует. Поэтому я пришел к мысли, что каким-то необъяснимым путем углекислый натрий превратился в сернокислый. Очевидно, что соляной слой не мог бы сохраниться ни в какой стране, где время от времени выпадают обильные дожди; но, с другой стороны, это обстоятельство, которое на первый взгляд представляется столь благоприятствующим длительной сохранности открыто лежащих раковин, и было, вероятно, косвенной причиной их разложения и преждевременного разрушения, ибо поваренная соль не вымывалась.
Я был очень заинтересован, найдя на той террасе, которая имеет 85 футов в высоту, обрывки хлопчатобумажных ниток, куски плетеного тростника и початок кукурузы, застрявшие среди раковин и множества нанесенного морем мусора; я сравнил эти остатки с извлеченными из уак старинных перуанских могил — и увидел, что по виду они совершенно одинаковы. На материке напротив Сан-Лоренсо, близ Бельявисты, есть обширная гладкая равнина, лежащая на высоте около 100 футов; нижняя часть ее образована чередующимися слоями песка и не совсем чистой глины, все это с примесью гальки, а поверхность, на глубину от 3 до 6 футов, — красноватым суглинком, содержащим немногочисленные, рассеянные повсюду морские раковины и многочисленные обломки грубых гончарных изделий красного цвета, в некоторых местах более обильные, чем в остальных. Сначала я склонен был думать, что этот поверхностный слой, судя по тому, как он обширен и гладок, отложился на дне моря, но впоследствии обнаружил, что он лежит на искусственном настиле из круглых камней. Поэтому представляется наиболее вероятным, что в то время, когда уровень материка был ниже, тут была равнина, очень сходная с той, которая ныне окружает Кальяо и которая, будучи защищена с берега галечниковым пляжем, лишь совсем немного поднимается над уровнем моря. Я думаю, что на этой равнине, с подстилающими ее слоями красной глины, индейцы изготовляли свою глиняную посуду, а во время какого- нибудь сильного землетрясения море прорвалось через пляж и превратило равнину во временное озеро, как то случилось около Кальяо в 1713 и 1746 гг. Вода тогда могла отложить ил, содержащий обломки глиняной посуды из обжигательных печей — более обильные в одних местах по сравнению с другими, а также морские раковины. Этот слой с ископаемой глиняной посудой расположен примерно на такой же высоте, что и те раковины на нижней террасе Сан-Лоренсо, среди которых застряли хлопчатобумажные нитки и другие остатки. Поэтому можно с уверенностью считать, что в период существования индейской расы произошло поднятие, как уже упоминалось выше, более чем на 85 футов, ибо берег здесь должен был немного опуститься с тех пор, как были выгравированы старинные карты. Хотя за предшествующий нашему посещению период в 220 лет Вальпараисо никак не мог подняться больше чем на 19 футов, но с 1817 г. там произошло повышение на 10–11 футов, частью незаметное, частью внезапное, во время толчка 1822 г. Древность индейской расы в этом месте, — если судить по поднятию суши на 85 футов, с тех пор как попали в почву упомянутые остатки, — тем более замечательна, что на побережье Патагонии в то время, когда суша там стояла примерно на столько, же футов ниже, еще жила макраухения; правда, патагонское побережье находится на довольно большом расстоянии от Кордильер, а потому поднятие там могло совершаться медленнее, чем здесь. В Баия-Бланке, с тех пор как там были погребены многочисленные гигантские четвероногие, произошло поднятие всего на несколько футов, а согласно общепринятому мнению, в то время, когда жили эти вымершие животные, человек еще не существовал. Но может быть, поднятие той части побережья Патагонии не имеет ничего общего с Кордильерами, а скорее связано с рядом древних вулканических пород в Банда-Орьенталь и потому могло совершаться бесконечно медленнее, чем на берегах Перу. Впрочем, все эти соображения, должно быть, гадательны, ибо кто же осмелится утверждать, что не могло быть нескольких периодов опускания в промежутках между поднятиями — ведь мы знаем, что вдоль всего побережья Патагонии, несомненно, имели место многочисленные и долгие перерывы в действии подъемлющих сил.
Глава XVII. ГАЛАПАГОССКИЙ АРХИПЕЛАГ
Вся группа — вулканического происхождения
Обилие кратеров
Безлиственные кустарники
Колония на острове Чарлз.
Остров Джемс
Соляное озеро в кратере
Естественная история архипелага
Орнитология, своеобразные вьюрки
Пресмыкающиеся.
Образ жизни исполинских черепах
Морская ящерица, питающаяся водорослями
Травоядная наземная ящерица, роющая норы
Важное место пресмыкающихся на архипелаге
Рыбы, моллюски, насекомые
Растительность
Американский тип организации
Различия между видами или расами на различных островах
Доверчивость птиц
Страх перед человеком — инстинкт приобретаемый
15 сентября. — Этот архипелаг состоит из десяти главных островов, пять из которых особенно велики. Они расположены на самом экваторе, на расстоянии от 500 до 600 миль к западу от побережья Америки. Все они образованы вулканическими породами: немногочисленные обломки гранита, замечательно отполированные и измененные под действием высокой температуры, вряд ли можно считать исключением. Некоторые кратеры, возвышающиеся над более крупными островами, имеют громадные размеры и достигают высоты от 3 до 4 тысяч футов. Склоны их усеяны бесчисленными более мелкими отверстиями. Можно смело утверждать, что на всем архипелаге имеется по крайней мере две тысячи кратеров. Кратеры состоят либо из лавы и шлаков, либо из тонко наслоившегося вулканического туфа, похожего на песчаник. Эти последние большей частью имеют красивую симметричную форму и своим происхождением обязаны извержениям вулканической грязи, а не лавы; замечательно то обстоятельство, что на каждом из осмотренных нами туфовых кратеров южные склоны были или много ниже остальных, или же вовсе обломаны и снесены. Поскольку все эти кратеры образовались, очевидно, в водах моря, а волны, возбуждаемые пассатом, и зыбь со стороны Тихого океана соединяют здесь свои силы на южных берегах всех островов, то эта поразительная однородность изломов на кратерах, состоящих из мягкого и податливого туфа, легко находит себе объяснение. -
Если принять во внимание, что острова эти лежат под самым экватором, то климат их, надо сказать, отнюдь не особенно жаркий; главной причиной этого является, по-видимому, чрезвычайно низкая температура окружающих вод, приносимых сюда Великим южнополярным течением. Дожди редки, за исключением одного короткого периода в году, но и тогда они выпадают нерегулярно; впрочем, облака обыкновенно нависают низко. Вследствие всего этого низменные места на островах крайне бесплодны, тогда как возвышенные, лежащие на высоте тысячи футов и выше, имеют влажный климат и довольно пышную растительность. Особенно это относится к подветренной стороне островов, которая первая получает и конденсирует влагу из воздуха.
Утром (17-го) мы высадились на острове Чатам [Чатем], который, как и другие острова, рисуется все теми же округленными очертаниями, нарушаемыми разбросанными холмиками — остатками прежних кратеров. Первое впечатление было самое непривлекательное. Изломанное поле черной базальтовой лавы, застывшей самыми причудливыми волнами и пересеченной громадными трещинами, повсюду покрыто чахлым, выжженным солнцем кустарником, обнаруживающим мало признаков жизни. Сухая, раскаленная полуденным солнцем поверхность делает воздух душным и знойным, точно он выходит из печи; нам казалось даже, будто кустарник неприятно пахнет. Хотя я усердно старался собрать как можно больше растений, мне удалось набрать их лишь очень немного, да и эти жалкие растеньица были бы больше под стать арктической, нежели экваториальной, флоре. Даже на близком расстоянии кустарник кажется таким же безлиственным, как наши деревья зимой, и лишь через некоторое время я обнаружил, что почти все растения не только были полностью одеты листвой, но даже большей частью цвели. Из кустарников чаще всего встречается один вид Euphorbiaceae3; акация и большой, странного вида, кактус — единственные деревья, дающие хоть какую-нибудь тень. После периода сильных дождей острова, как говорят, местами покрываются на короткое время зеленью. Растительность хотя сколько-нибудь похожую на ту, что покрывает Галапагосские острова, я видел еще только на вулканическом острове Фернанду-ди-Норонья, во многих отношениях находящемся в приблизительно сходных условиях.
«Бигль» обошел вокруг острова Чатам и бросал якорь в нескольких бухтах. Однажды я ночевал на берегу; в этом месте острова было чрезвычайно много черных усеченных конусов, — с одного небольшого возвышения я насчитал их шестьдесят, — и все они были увенчаны более или менее сохранившимися кратерами. Большей частью они представляли собой кольцо красной перегоревшей лавы или шлаков, сцементированных в одно целое; высота их над равниной лавы не превышала 50-100 футов; ни один из кратеров в последнее время не действовал. По-видимому, сквозь всю поверхность этой части острова, как сквозь сито, проникали подземные пары; там и сям лава, пока была еще мягка, вздулась крупными пузырями; кое-где верхушки образовавшихся таким образом пустот провалились, так что остались круглые ямы с крутыми стенками. Правильная форма многих кратеров придавала местности какой-то искусственный вид, который живо напомнил мне те места Стаффордшира, где чугунолитейные печи особенно многочисленны. День был очень жаркий, и карабкаться по неровной поверхности, пробираясь сквозь труднопроходимые заросли, было весьма утомительно, но я был вполне вознагражден развернувшимся передо мной необыкновенным циклопическим пейзажем. По дороге я встретил двух больших черепах, каждая из которых должна была весить по меньшей мере фунтов двести; одна ела кусок кактуса, и, когда я подошел, она, пристально взглянув на меня, медленно поползла прочь, другая испустила глубокий свист и втянула голову. Эти огромные пресмыкающиеся посреди черной лавы, безлиственных кустарников и больших кактусов показались мне какими-то допотопными животными. Немногочисленные птицы со скромно окрашенным оперением обращали на меня не больше внимания, чем на громадных черепах.