– Здесь, в Скансене, живёт гном. По утрам я отношу ему еду. Прошу тебя, окажи мне услугу: купи голубую чашку, утром положи туда немножко каши с молоком и оставь под лестницей.
Старый лапландец посмотрел на него с изумлением, но Клементу некогда было вдаваться в подробности – торопился на вокзал.
Лапландец отправился в лавку за чашкой, но подходящей голубой не нашёл и купил белую и в ней каждое утро добросовестно оставлял еду.
Так Нильс и оставался в Скансене, связанный словом со спасшим его стариком. Он знал, что Клемент уехал, но самовольно уйти не решался. Да и куда ему было идти?!
Ночью мальчик тосковал особенно сильно: подолгу не мог заснуть и грустил, то вспоминая родной дом и родителей, то представляя себе, как устроились его друзья дикие гуси в Лапландии. «Наверное, там теперь тоже тепло. В такое прекрасное утро как бы мне хотелось прокатиться верхом на Мартине! Как приятно было бы лететь, когда тепло и безветренно, и смотреть вниз, на землю, очень красивую сейчас, с зелёной травой и цветами». Так он размышлял, сидя на скамейке в парке, как вдруг рядом с ним опустился орёл.
– Надеюсь, ты не подумал, что я оставлю тебя в неволе? Для начала мне хотелось испытать крылья да убедиться, что они ещё на что-то годятся, – сказал Горго. – А теперь садись ко мне на спину – полетим к твоим товарищам.
– Нет, это невозможно, – тяжело вздохнул Нильс. – Я дал слово оставаться здесь, пока меня не выпустят.
– Какие глупости! – воскликнул Горго. – Ты же не собираешься провести здесь всю жизнь? Тебя сюда насильно притащили и ещё взяли слово, что никуда не уйдёшь.
– И всё-таки я останусь, – заупрямился мальчик. – Спасибо за твоё добро, спасибо, что не забыл обо мне, но я не могу нарушить слово.
– Не можешь? Тогда это сделаю я!
Орёл схватил Нильса Хольгерссона своей когтистой лапой, поднялся с ним под облака и взял курс на север. Летели они долго, наконец Горго приземлился на лесистом холме и выпустил мальчика из когтей.
Нильс был так зол на орла, что сначала не хотел даже разговаривать с ним, но потом, когда Горго стал рассказывать, как Акка Кебнекайсе спасла ему жизнь, а потом воспитывала как собственного детёныша, и как они рассорились, Нильс понял, что тот не из простого упрямства вызволил его из неволи.
– Теперь ты понимаешь, Мальчик-с-пальчик, почему я хочу отнести тебя к диким гусям? Я слышал, что Акка благоволит к тебе, и, может быть, ты бы смог нас помирить.
– Я охотно помог бы тебе, – сменил наконец гнев на милость Нильс, – но пойми и ты меня: я ведь дал слово Клементу Ларссону.
И он, в свою очередь, рассказал орлу, как попал в плен и как старый Ларссон в спешке покинул Скансен, так и не выпустив его на волю. Внимательно выслушав мальчика, Горго и не подумал отказываться от своего замысла, но ему в голову пришла дельная мысль.
– Послушай, коротышка! На своих сильных крыльях я могу отнести тебя куда угодно и своими зоркими глазами разглядеть всё, что тебе понадобится. Опиши мне человека, которому дал слово, я его разыщу и домчу тебя к нему. А там уж сами разбирайтесь.
Нильс воспрянул духом – так понравилось ему предложение.
– Сразу видно, Горго, воспитание умной птицы Акки, – похвалил мальчик орла.
Нильс принялся было описывать Клемента Ларссона, но потом вспомнил, что тот родом из Хельсингланда.
– Ну что ж, пусть даже придётся обыскать всю провинцию, завтра вечером ты уже будешь с ним разговаривать, – твёрдо пообещал Горго.
– Не слишком ли поспешно даёшь обещание? – усомнился мальчик.
– Не будь я орёл, если не выполню!
И он исполнил своё обещание: уже на следующий день они летели над провинцией Хельсингланд, радовавшей взор буйством молодой зелени.
Каждый раз, завидев селение, орёл Горго опускался, и Нильс внимательно вглядывался в людей в надежде увидеть знакомое лицо, но время шло, а Клемента Ларссона они так и не нашли.
К вечеру Горго прилетел в гористую местность в стороне от большой долины. И снова орёл летел низко над землёй – впереди показались пастушьи хижины летнего пастбища. Люди занимались своими делами – мужчины кололи дрова, а женщины доили коров.
– Ну что, посмотришь? – предложил он мальчику. – Может, здесь найдёшь.
Горго опустился ниже, и Нильс, к своему великому изумлению, убедился, что орёл оказался прав: в мужчине, коловшем дрова на опушке, он узнал Клемента Ларссона.
Орёл приземлился неподалёку от летних строений и гордо сказал:
– Я своё обещание выполнил. Теперь твоя очередь: постарайся договориться с Клементом, а я буду ждать тебя здесь.
Когда вся работа, намеченная на этот день, была выполнена, крестьяне отужинали, но расходиться никто не спешил – уж больно хорош был тихий вечер.
– А что, Клемент Ларссон, – обратилась к старику бойкая молодая женщина, – не угостишь ли нас рассказом о том, как служил в Скансене и какие чудеса там с тобой приключились? Вижу, к нам пришли и с соседних пастбищ: пусть и они услышат твою историю.
Старый Клемент не заставил её просить дважды. Видно было, что ему самому пришлась по вкусу роль рассказчика и почтительное внимание публики. И – не в первый уже раз – Ларссон начал свой рассказ:
– Когда я служил в знаменитом на всю страну парке в Скансене под славным городом Стокгольмом…
И он рассказал о малютке гноме, которого выкупил у рыбака и спас от незавидной судьбы; о встрече с самим королём и его подарке; о том, как не выполнил просьбу короля и всё-таки вернулся в родные места.
– А что же сталось с этим занятным гномом? – спросил кто-то из слушателей.
– Я попросил позаботиться о нём старого лапландца. Верно, этот то ли гном, то ли человечек как увидел голубую чашку с едой, так и был таков. Давно уж небось вернулся домой, как я ему и обещал.
Не успел Клемент произнести эти слова, как еловая шишка больно ударила его по носу. Странное дело: шишка не могла упасть с дерева и никто из собравшихся её не бросал. Клемент потёр нос и удивлённо посмотрел по сторонам.
– Ай-ай-ай, Клемент! – рассмеялась бойкая крестьянка. – Похоже, гномы-то подслушивают. Надо было самому поставить голубую чашку с едой. Так-то вернее бы было, да и обещание своё ты бы исполнил.
А Нильс, который слышал всё, от первого слова до последнего, понял, что теперь он снова может быть свободным.
Встреча
Орёл и мальчик заночевали в лесу, а рано утром отправились в путь. Впереди была Лапландия!
Утром ветер дул с севера, но потом переменил направление, и лететь стало легко. Нильс хоть и знал, что орёл взмахивает крыльями, но ощущение было такое, словно они неподвижно висят в вышине, а движется под ними земля и то, что на ней: леса и озёра, поля, речушки, дома и железная дорога.
Они летели всё дальше с поразительной быстротой, пока не раздался ликующий крик Горго:
– Вот и Лапландия!
Нильс нагнулся, чтобы рассмотреть местность, о которой столько слышал, и был очень разочарован, когда увидел лишь леса и бесконечные болота. Лес сменялся болотом, а болото – лесом. Это однообразие усыпляло, и, задремав, мальчик чуть не свалился вниз. Не в силах бороться со сном, он предложил орлу устроить привал. Горго опустился на землю, но, как только Нильс растянулся на траве, орёл осторожно подхватил его когтями и снова взмыл под облака.
– Спи, Мальчик-с-пальчик! И не бойся: не выроню тебя! Мы, орлы, не спим при солнечном свете, так что в путь!
И хотя Нильсу было довольно неудобно, вскоре он всё же задремал.
Спал Нильс Хольгерссон долго, а когда проснулся, то увидел, что лежит в долине, окружённой горами. Но как он здесь оказался и куда девался Горго? Неужели орёл бросил его?!
Нильс приподнялся и, осмотревшись, на одном из утёсов увидел какое-то странное сооружение из еловых ветвей. «Это, наверное, орлиное гнездо: может, такое было и у Горго…»
Не успев додумать свою мысль, мальчик вскочил на ноги и, сдёрнув с головы колпачок, с криком «ура!» подбросил его в воздух. Теперь он понял, куда принёс его орёл. Это была та самая долина, где на скалистых уступах обитали орлы, а внизу – дикие гуси. Значит, цель достигнута: они прилетели в Лапландию и скоро он увидит Мартина, Акку и других своих товарищей по путешествию!
Мальчик медленно брёл, оглядываясь по сторонам, в поисках своих друзей. В долине царила полнейшая тишина. Солнце ещё не взошло над утёсами, и Нильс Хольгерссон понял, что гуси не проснулись. Он сделал несколько шагов и остановился с улыбкой, увидев забавную картину: в маленьком гнезде спала дикая гусыня, а около неё на земле стоя спал гусак, видимо, оставшийся, чтобы защитить её в случае опасности.
Нильс отправился дальше, решив не тревожить их сон, и по пути стал заглядывать подо все кустики, мимо которых проходил. Вскоре он увидел другую парочку, явно не из стаи Акки. И пусть Нильс их не знал, всё равно очень обрадовался, что видит диких гусей, и даже принялся напевать себе под нос.
Наконец в кустах он обнаружил знакомую парочку. Ну разумеется, на яйцах сидела Нелье, а гусь, стоявший подле неё, – Кольмо. Ошибки тут быть не могло – Нильс сразу узнал гусей из стаи Акки Кебнекайсе. Мальчик на радостях хотел было разбудить их, но удержался и двинулся дальше.
Под соседним кустом он увидел Вииси и Кууси, а немного подальше – Какси и Юкси. Все ещё спали. Мальчик осторожно прошёл мимо, чтобы не разбудить.
Но вот под одним из кустов мелькнуло что-то белое, и у Нильса сердце подскочило от радости. Да, это были они! В гнезде восседала на яйцах Пушинка, а её покой охранял белый гусь. Он тоже спал, хотя и стоя, но и во сне ухитрялся выглядеть гордым. И Нильс его понимал.
Мальчик не стал тревожить и эту парочку и отправился дальше. Вдруг на невысоком холмике он заметил какое-то движение. Присмотревшись внимательнее, Нильс чуть не подпрыгнул от радости: Акка Кебнекайсе, проснувшись, как всегда, раньше всех, оглядывала долину, словно хотела узнать, всё ли в порядке.