– Перво-наперво следует подружиться с мелкими зверюшками и птицами в лесу, а в поле – с белками и зайцами, зябликами и синицами, дятлами и жаворонками. Они всегда предупредят об опасности, покажут укромные уголки и норки, а сообща смогут и защитить, если понадобится.
Нильс запомнил совет мудрой Акки и, заметив под деревом белку, обратился было к ней в надежде на её расположение, но услышал в ответ:
– Не жди помощи ни от меня, ни от других животных. Думаешь, мы не знаем, что ты тот самый Нильс-пастушок, который в прошлом году разорял ласточкины гнёзда, разбивал скворушкины яйца, топил воронят, ловил в сети дроздов и сажал белок в клетки? Обходись как знаешь, да спасибо скажи, что мы не злопамятные и не мстительные.
Оставайся Нильс прежним пастушком, уж не оставил бы эти слова без ответа, но теперь он не мог никому причинить вреда.
Прошла неделя с того дня, как Нильса заколдовал гном, но, странное дело, он уже не очень горевал об этом. В воскресенье после обеда, сидя на берегу озера, он вдруг увидел, что к нему приближается длинная вереница гусей во главе с Аккой Кебнекайсе. Гуси шли медленно и степенно, и мальчик понял, что сейчас ему объявят приговор. Вот стая остановилась, и Акка сказала:
– Ты, наверное, удивляешься, Мальчик-с-пальчик, что я до сих пор не поблагодарила тебя за то, что не побоялся вступить в схватку с лисом Смирре и спас нашего товарища. Просто я из тех, кто благодарит не на словах, а на деле, и времени даром не теряла. К тому гному, который тебя заколдовал, я послала гонца. Сначала он и слышать о тебе не хотел, но когда гонцы стали приходить один за другим и рассказывать, что ты теперь совсем не такой, каким был раньше, согласился тебя расколдовать. Он передал, что, вернувшись домой, ты снова станешь человеком.
Только Нильс нисколько не обрадовался словам Акки: ничего не сказав, отвернулся и заплакал.
– Что с тобой? – удивилась старая гусыня. – Разве ты не рад?
Мальчик молчал и с грустью думал, что теперь уж никогда не будет беззаботных дней, весёлых шуток, приключений, свобод, полёта высоко над землёй – словом, всего, чем он жил последнее время.
– Я больше не хочу быть человеком, – заявил Нильс. – Я хочу лететь с вами в Лапландию.
– Признаюсь тебе, Нильс, – попыталась вразумить его Акка, – этот гном оказался очень капризным. Если не воспользуешься его благосклонностью сейчас, то в другой раз тебе трудно будет заслужить его милость.
Но Нильс ничего не желал слушать:
– Хочу в Лапландию! – знай себе твердил. – Только поэтому я и вёл себя хорошо целую неделю!
– Никто не запрещает тебе сопровождать нас, если ты этого так хочешь, – сказала Акка, – но всё же подумай: не лучше ли возвратиться домой? Потом будешь жалеть, да поздно.
– Не буду жалеть, – заявил Нильс. – Мне так нравится с вами!
– Ну что ж, оставайся, коли так, – вздохнула Акка.
И мальчик снова заплакал, только теперь это были слёзы радости, а не огорчения.
Глиммингенский замок
Рано утром дикие гуси, спавшие около Вомбского озера, были разбужены громкими криками, доносившимися из поднебесья:
– Курлы! Курлы! Журавль Трианут шлёт поклон дикой гусыне Акке и её стае и приглашает на гору Куллаберг, где завтра состоится большой журавлиный танец.
Акка, взглянув вверх, закивала:
– Кланяюсь и благодарю! Кланяюсь и благодарю!
Журавли полетели дальше, и ещё долго слышалось их курлыканье:
– Трианут шлёт привет! Завтра будет большой журавлиный танец на горе Куллаберг.
– Тебе повезло, – сказали дикие гуси Мартину, явно обрадовавшись приглашению. – Ты увидишь большой журавлиный танец.
– Разве это такая диковина?
– Ещё бы! Тебе ничего подобного и не снилось.
Нильс прислушался к их разговору: похоже, гуси не собирались брать его с собой на гору Куллаберг. А ему так хотелось увидеть журавлиные танцы!
Вскоре вся стая во главе с Аккой улетела к древнему Глиммингенскому замку на болотистый луг щипать траву.
К тому времени, когда Нильс отправился в путешествие с дикими гусями, замок был пуст – люди давно покинули его. Когда-то высокие и крепкие стены надёжно защищали обитателей от врагов, а теперь в заброшенных помещениях хранилось зерно. И всё же в Глиммингене имелись хозяева – с давних пор здесь поселились чёрные крысы. Раньше они причиняли немало беспокойства всем живым существам, нашедшим приют в замке, но теперь и птицы, и летучие мыши, и серый одичавший кот мирно уживались с ними. Сами же чёрные крысы, как настоящая стража, оберегали замок от непрошеных гостей.
Гуси мирно щипали траву на лугу, когда неподалёку стремительно опустилась на землю большая птица. Это был аист Эрменрих, который каждую весну возвращался с севера в гнездо, которое свил на одной из башен Глиммингенского замка.
Аиста вполне можно было бы принять за белого гуся, если бы не большие чёрные крылья, тонкие красные ноги и длинный крепкий клюв, клонивший книзу маленькую головку, отчего он выглядел озадаченным и печальным.
Акка, несколько раз кивнув, приветствовала гостя и двинулась ему навстречу. Старая гусыня недоумевала, что понадобилось аисту от гусей, ведь хорошо известно, что эти птицы обыкновенно дружат лишь с соплеменниками.
– Рада вас видеть, господин Эрменрих, – сказала Акка. – Надеюсь, ваше семейство в добром здравии, а жильё в порядке?
– Какое там, уважаемая госпожа Кебнекайсе! – с горечью воскликнул аист.
От волнения, казалось, он забыл все слова и сначала только щёлкал клювом, но потом всё же заговорил хриплым голосом:
– Видели вы, уважаемая госпожа, полчища серых крыс, что движутся к замку?
Акка утвердительно кивнула.
– Эти коварные, беспощадные, прожорливые существа собрались со всей округи, чтобы захватить замок, когда пронюхали, что там хранится зерно. Сегодня ночью они намерены пойти на штурм, и всем нам придёт конец, – закончил аист.
– Почему же именно сегодня, господин Эрменрих? – спросила Акка.
– Потому что почти все чёрные крысы ещё вчера вечером отправились на Куллаберг, да и многие другие звери собирались быть там. Вот серые крысы и выбрали удобный момент, когда в замке остались только старые и слабые чёрные крысы, которым не под силу куда-либо идти. Так что проникнуть в замок для них не составит никакого труда.
– А чёрных крыс кто-нибудь предупредил? – встревожилась Акка.
– Нет. – Аист опустил голову. – Это уже не имело смысла: прежде чем они успеют вернуться, замок уж будет захвачен.
– Напрасно вы так думаете, господин Эрменрих, – укоризненно заметила Акка. – Я знаю одну старую гусыню, которая постарается не допустить такого беззакония.
Услышав эти слова, аист поднял голову и удивлённо взглянул на Акку: ни когти, ни клюв её уже не годились для борьбы, да и что она могла сделать одна против крысиных полчищ?!
Акка заметила недоверчивый взгляд аиста и кликнула Нильса:
– Я знаю, кто поможет вашей беде.
При появлении мальчика Эрменрих встрепенулся. До той поры он, печальный, стоял с поникшей головой, прижимая клюв к шее, а теперь в горле у него что-то заклокотало, словно он засмеялся. Неожиданно аист схватил мальчика клювом и подбросил на воздух, потом ещё раз и ещё… Нильс кричал, а гуси возмущённо гоготали:
– Что вы делаете, господин Эрменрих? Ведь это не лягушка, а человек!
Аист опустил мальчика на землю целым и невредимым и сказал:
– Ну что ж, благодарю вас, матушка Акка. Сейчас же полечу в Глимминген, а то все его обитатели, наверное, решили, что я не вернусь. То-то они обрадуются, когда я сообщу, что дикая гусыня Акка и Мальчик-с-пальчик спешат на выручку.
Аист вытянул шею, взмахнул крыльями и полетел как стрела, выпущенная из туго натянутого лука. Акка поняла, что он смеётся над ней, но не обиделась.
– Ну что, Нильс, готов помочь мне? – спросила гусыня.
Нильсу, конечно, льстило, что сама предводительница обратилась к нему за помощью, но как они справятся со злобными тварями, он и понятия не имел.
Акка подождала, пока он отыщет свои деревянные башмачки, которые упали, когда Эрменрих подкидывал его, затем посадила на спину и полетела вслед за аистом.
Скоро Акка уже была около гнезда аиста на башне замка Глимминген. Это было большое прочное гнездо: основой его служило колесо, на котором в несколько слоёв были настланы ветки и дёрн, – и такое старое, что в нём пустили корни трава и кустарник.
И мальчик, и Акка видели, что вокруг гнезда происходит нечто невообразимое: на краю сидела совиная пара, сбоку пристроилась серая кошка и несколько старых чёрных крыс. Опасность заставила обитателей замка забыть все распри и сплотиться.
Никто из них даже не обернулся, чтобы поздороваться с новоприбывшими: все взгляды были устремлены в одном направлении. Нильс приподнялся на спине гусыни, чтобы посмотреть, что так заинтересовало эту разношёрстную компанию, и увидел полчища серых крыс.
– Акка, смотри! Летим поскорее отсюда! – закричал в ужасе мальчик.
Но Акка преспокойно ответила:
– Неужели ты думаешь, что такая старая особа, как я, не попадала в переделки и похуже этой?! Ничего не бойся и доверься мне. Именно ты, маленький Нильс, поможешь обитателям замка.
Старая гусыня повернулась к совам:
– Если вы, госпожа сова, и ваш супруг, бодрствующие ночью, согласитесь исполнить мои поручения, то, думаю, нам удастся отстоять замок.
Совы без колебаний согласились. Акка велела супругу совы лететь на гору Куллаберг и передать чёрным крысам, чтобы немедленно возвращались, а саму госпожу сову послала к Фламмее, сове, обитавшей на башне Лундского собора, и шёпотом передала для неё какое-то таинственное сообщение.
В полночь серые крысы вплотную подступили к стенам замка и после долгих поисков обнаружили незаделанную дыру в стене. Первой во двор ступила самая дерзкая захватчица и замерла, ожидая нападения, но всё было тихо. Тогда предводительница серых крыс набралась смелости и прыгнула в холодный тёмный подвал, за ней последовали остальные. Войско шло без единого шороха, ни на секунду не теряя бдительности. Лишь когда серых крыс собралось в подвале так много, что на полу не осталось свободного места, они решились идти дальше.