По-видимому, рассказ о последних мгновениях его жизни произвел на торговцев очень сильное впечатление, и, обратившись мыслями к божествам, они попросили Йонгдена прочитать им проповедь, что он и сделал в доступной форме, соответствовавшей умственному уровню слушателей.
Узкая, как кишка, и короткая кухня была единственной комнатой в доме, и мы жарились здесь целый вечер, зажатые между дощатой перегородкой и очагом, где горели огромные поленья. Однако, когда настало время ложиться спать, я поняла, что хозяин и его жена не оставят нас в доме, и в очередной раз нам придется ночевать во дворе.
Торговцы спустились вниз и разместились возле своих животных. Мы могли бы последовать их примеру: крыша над головой и сухой лошадиный навоз вместо матрацев кое-как защитили бы нас от холода. Но в темноте нельзя было определить, до какой степени высохла эта своеобразная подстилка, затвердевшая от мороза, и мы рисковали, учитывая тепло наших тел, проснуться утром сильно перепачканными. Тибетцы не придают большого значения вещам такого рода, но мы еще не достигли подобного уровня философского безразличия. Оставалась плоская крыша над стойлом, на которой нам предложили расположиться.
Какой резкий контраст! Перенестись из кухни, где было жарко, как в печи, на свежий воздух в морозную ночь на высоте 4500 метров, когда кругом бушует непогода! Я не могла с этим смириться и попросила хозяев позволить нам оставаться в тесном закутке, ограниченном с трех сторон, который служил входом на кухню. Разрешение было нам тотчас же предоставлено.
На следующий день мы миновали легкодоступный перевал, расположенный в чудесном месте, среди альпийских лугов. Здесь лежал неглубокий снег.
К концу дня мы добрались до монастыря Сепо, возвышавшегося в романтичной ложбине между горами; перед ним простирались на пологих склонах бескрайние луга, а слева раскинулся сосновый лес; монастырь напоминал древнюю обитель монахов-бенедиктинцев или францисканцев. Тибет — это последняя страна, где монашеская жизнь еще в почете.
Купцы, путешествовавшие верхом, намного нас опередили; они остановились в гомпа и поспешили поведать ламам все, что знали о Йонгдене, о крестьянине, умершем накануне, и о вечерней проповеди моего приемного сына. Поэтому, когда он пришел в монастырь купить продуктов, его встретили очень радушно и пригласили остаться здесь на несколько дней, чтобы обсудить некоторые вопросы буддийской философии с местными знатоками. Мне же собирались отвести место в доме, предназначенном для посетителей[98].
Но я продолжала двигаться вперед и за это время успела уйти далеко. Йонгден извинился, сославшись на то, что мы спешим в Лхасу, где нас ждут, и вскоре присоединился ко мне. Поначалу я сожалела о том, что упустила возможность послушать лам, которые славятся в здешних краях своей ученостью, но затем рассудила, что, скорее всего, меня не допустили бы в комнату, где проходят философские диспуты, по причине моего светского звания и пола, и я быстро утешилась.
Ближе к вечеру, когда мы проходили через пустынную равнину, образованную плоской вершиной горного хребта, нам повстречалась женщина. Она сказала, что мы можем переночевать в полуразрушенной усадьбе, которую увидим с дороги. Это было важное сообщение, так как местность по-прежнему оставалась совершенно пустынной и мы не надеялись спуститься в долину раньше следующего дня. То, что нам говорили о протяженности пути, подтверждалось все больше и больше.
Лишь когда уже совсем стемнело, добрались мы до дома, о котором говорила тибетская женщина.
Разместившись в большой комнате, вероятно служившей кухней, мы заканчивали нашу трапезу, как вдруг в сопровождении маленького мальчика появилась женщина, благодаря которой мы обрели этот кров.
Оказалось, что она — владелица заброшенной усадьбы, покинувшая свой дом несколькими годами ранее из-за разыгравшейся здесь трагедии.
Однажды ночью, когда крестьяне спали, к ним ворвалась банда разбойников из местности По. Хотя несчастные хозяева, отрезанные от мира, не могли рассчитывать на чью-либо помощь, они тем не менее дали грабителям решительный отпор. Нападающие гонялись за ними по всему дому: из комнаты в комнату, из стойла в стойло, — и блеянье и мычанье испуганных животных смешивалось с грохотом стрельбы. Постепенно шум смолк. На полу остались лежать убитые и раненые: хозяин дома, два брата его жены и несколько слуг.
Грабители быстро увели скот, подстегивая животных кнутом, топот копыт затих вдали, и на разоренной ферме слышались лишь плач женщин и стоны раненых.
Жители По также оставили на поле боя несколько трупов: разбойникам часто приходится расплачиваться за победу жизнью.
С тех пор несчастная вдова и ее родные жили в деревне близ монастыря Сепо. Страх, что налет повторится, и еще более сильный ужас перед грозными тайными силами удерживали их вдали от своих полей, быстро пришедших в запустение, и усадьбы, которая скоро совсем разрушится.
Здешние жители верили, что в этом месте водятся злые духи. Гибель стольких мужчин, страх и ненависть, исходившие от них на пороге смерти, притягивали сюда бесов, и, как считали крестьяне, наряду с ними вокруг заброшенного дома бродят призраки разбойников и их жертв.
Бедная женщина проделала ночью долгий путь от монастыря до своего бывшего жилища, чтобы попросить Йонгдена изгнать отсюда злых духов.
Очевидно, ламы Сепо уже совершали в подобных случаях традиционные обряды, но цвет головного убора моего спутника внушил хозяйке дома особое доверие. Ламы, принадлежащие к секте «красных колпаков», слывут гораздо более искусными магами и заклинателями духов, нежели их собратья из секты «желтых колпаков».
Мой сын испытывал сострадание к несчастной жертве страшной трагедии, и это не позволило ему отказать ей в просьбе. Совершив обряд, он сказал женщине, что теперь она снова может вернуться в свою усадьбу, не опасаясь обитателей иных миров, но ей следует принять серьезные меры предосторожности в отношении разбойников из По, сообразно с местными обычаями и советами опытных и благоразумных людей.
На следующий день мы вступили в область Дайшин, где мне снова пришлось побывать во множестве домов самых разных людей, как и на берегах Салуина. Как жаль, что я не могу подробно рассказать обо всех своих остановках! Так, однажды вечером некий хитрый крестьянин с чрезвычайно учтивыми и сердечными манерами уложил нас в комнате, где, по его мнению, обосновались голодные бесы, для того, чтобы посмотреть, выйдем ли мы оттуда утром живыми и можно ли ему будет снова там поселиться без риска.
Большую часть долины, по которой течет река Дайшин, занимают возделанные поля, и эта местность радует глаз. Здесь можно встретить крупные монастыри, крепко сбитые деревенские дома, и ее жители в основном очень приветливы.
Мы также проходили через поля, посыпанные содой, которую тибетцы называют «пультог». Здешние жители неизменно бросают в кипящую воду щепотку соды, чтобы придать чаю красивый розоватый цвет и более терпкий вкус.
Как-то раз во второй половине дня некий дородный путник, направлявшийся с дарами в монастырь, остановился и вручил нам с Йонгденом по две рупии, а затем последовал дальше, не задав ни единого вопроса и ошеломив нас своей неожиданной милостью.
По правде сказать, изображая нищих, мы не слишком серьезно относились к своей роли, хотя порой она приносила нам немалый доход. Оказавшись в сердце Тибета, мы предпочитали покупать то, что нам было нужно. Однако не раз, как в данном случае, подаяния сами плыли к нам в руки.
Никогда еще ни одно путешествие не обходилось мне так дешево. Мы с Йонгденом часто смеялись по дороге, вспоминая о том, как исследователи перечисляют в своих трудах, из какого множества верблюдов, яков и мулов состояли их караваны и сколько сотен килограммов съестных припасов они везли с собой, ценой огромных издержек, а все их усилия оканчивались неудачей, которую они терпели у самой цели или вдали от нее.
Я же могла бы проделать весь путь без гроша в кармане, но, будучи избалованными нищими, мы лакомились пирогами с патокой, сухими фруктами и первосортным чаем, а также поглощали чрезмерное количество масла — и ухитрились истратить вдвоем за четыре месяца пути из Юньнани в Лхасу около сотни рупий.
Вовсе не обязательно иметь много денег, чтобы путешествовать и быть счастливым на благословенной азиатской земле.
Глава пятая
Две дороги из Таши-цзе в местность По. — Величайший английский путешественник. — Купание в ледяной воде при переходе через реку. — Дорога к перевалу Деу. — Секрет тибетских отшельников: искусство согреваться на морозе. — Похороны и кладбища в Тибете. — Негостеприимные пастухи. — Я выпутываюсь из трудного положения благодаря привычке тибетских нищих искать вшей под одеждой. — Я притворяюсь ясновидящей, чтобы внушить почтение нашим хозяевам: неожиданное чудо удается на славу. — Йонгден священнодействует, чтобы вызвать снегопад. — Хозяин дома не желает оплачивать услуги ламы, и мы сами вознаграждаем себя за труды
В Таши-цзе мне говорили, что две дороги ведут отсюда в местность По; одна из них тянется по долинам, другая уходит в глубь гор. Вдоль первой дороги раскинулось множество деревень и несколько монастырей; здесь нечего опасаться разбойников, разве что можно столкнуться с обыкновенными ворами. В этих краях также легко раздобыть себе пропитание, прося подаяние либо покупая еду.
Другая дорога пролегает по совершенно пустынной местности. До тех пор пока вы не доберетесь до первых селений По-юл[99], вы будете видеть лишь голые вершины да леса. Зимой ни один путник не отваживается заглядывать сюда из-за двух очень высоких перевалов[100], которые нужно преодолеть; здесь бродят только разбойники из По, совершающие набеги на соседние области. Разумеется, предупреждали нас, их не прельстит содержимое наших нищенских котомок, но им не понравится, что кто-то их видел, и, опасаясь, как бы мы не рассказали о встрече с ними, они могут нас убить либо сделать так, чтобы мы как бы случай