Правитель внезапно остановился и обернулся к Комде. Она посмотрела ему в глаза и испытала неприятное ощущение. Вертикальный зрачок расширился в темноте и стал размером с радужку. Глаза мужчины были совершенно черными. Ей показалось, что она заглянула в бездонный колодец. Истолковав взгляд женщины иначе, правитель решил, что ему удалось заинтересовать гостью рассказом, и поэтому он поторопился продолжить:
— Люди опомнились, но было уже поздно. Бог не хотел возвращаться. Тогда жрицы, жившие при храмах, начали возносить к нему непрерывные молитвы. Они не замолкали ни днем, ни ночью. И бог сжалился над глупым и самонадеянным народом. Он послал жрицам весть, что вернется и восстанет из крови паломников, почитающих его. Если бог посчитает жертву, сделанную в его честь днем, достойной, ночью он возродится из огня души его любимого дитя и прогонит всепоглощающий мрак.
Комда, стараясь быть вежливой, спросила:
— А как часто бог Нейнке возвращается?
— Каждый год в один и тот же день. И это как раз сегодня. Как только Брянц, красный спутник Лаира, поднимется над вершиной этой пирамиды, начнется торжество.
Комда прервала его:
— Прошу извинить, если мой вопрос покажется бестактным. Что находится в этих многочисленных пирамидах?
Правитель как-то странно взглянул на женщину и произнес:
— В них живет дух бога Нейнке. Каждый год он выбирает ту, которая ему больше нравится и поселяется в ней. А теперь я вынужден покинуть вас. Надо подготовиться к церемонии.
Он посмотрел по сторонам и громко крикнул:
— Аэйке!
Из темноты ночи появилась главная жрица, одетая так же, как и правитель, в длинный красный халат, стянутый черно-белым жгутом на талии. Она почтительно склонилась.
— Останься с гостями. Служи им так, как служишь мне.
Ничего больше не объясняя, он скрылся. Костер прогорал. Его пламя уже не так высоко взлетало к небу. У основания появились и замерцали в темноте красные угли, чем-то напоминающие глаза правителя. Озби посмотрел на возвышающуюся рядом с площадкой пирамиду и заметил, что красный спутник почти достиг ее вершины. «Значит, скоро все начнется», — подумал он, придвигаясь ближе к Комде, чтобы в случае чего защитить ее. Мстив сделал то же самое. Теперь мужчины стояли за ее спиной, почти соприкасаясь плечами. Хотя Аэйке за это время не проронила ни слова, в ее молчании ощущалась враждебность. Озби почему-то вспомнил, с какой ненавистью она смотрела на Комду во дворце правителя. Наконец, после долгого молчания, жрица с вызовом произнесла:
— В день возвращения бога только избранные могут присутствовать на церемонии.
— Но ваш правитель сам пригласил нас!
— Нужно было отказаться. Такие недостойные существа, как вы, могут присутствовать на празднике только в качестве жертв.
Она говорила с таким высокомерием, что даже вздрогнула от неожиданности, услышав ледяной тон, которым Комда произнесла:
— Ты и правителя так же чтишь, жрица?
Аэйке повернулась и встретилась глазами с Комдой. Та смотрела на нее в упор, не отводя взгляда. Главная жрица сжалась и, словно нехотя, склонилась перед ней.
— Уходи, ты нам больше не нужна.
Приказ, отданный властным голосом, не позволил жрице ослушаться.
Ночная тишина, до этого оживляемая лишь треском костра, сменилась рокотом барабанов. Звуки были громкими и раздавались со всех сторон сразу. Путешественники отошли в сторону и встали у края площадки, где черные плиты сменялись землей. Из-за колышущегося пламени появилась процессия с горящими красно-желтыми факелами. Она медленно приближалась, и теперь было видно, что впереди идет правитель.
За ним плотной колонной двигались зверолюди. Шествие замыкали одетые в красные одеяния жрицы. Женщины разошлись вокруг площадки, замкнув круг. Внутри него оказался правитель и около двадцати мужчин с внешностью гиен. Сейчас не только их морды, но и тела были покрыты цветной росписью. Сквозь звуки барабанов послышались сдавленные крики.
На площадку перед костром несколько стражников вывели около двух десятков человек. Руки их были связаны, а рты закрыты повязками. Комда с удивлением заметила, что это не местные жители. «Наверное, пленники с других планет, как те, которых мы видели на корабле», — подумала она. Следующей появилась главная жрица в сопровождении двух других послушниц, несущих в руках небольшие кувшины. Они стали обходить пленных. Одна снимала со рта повязку, а другая давала им что-то выпить. Пленники, наверное, томились от жажды, потому что пили охотно и жадно.
Когда жрицы обошли всех, стало ясно, что закончилась первая часть ритуала. Барабаны на мгновение смолкли, а потом застучали вновь, но теперь к их ударам примешивались звуки, издаваемые инструментами, похожими на трубы. Зверолюди, до этого стоявшие неподвижно, направились к связанным пленникам и взвалили их себе на плечи. С этой ношей они приблизились к костру и начали танцевать.
К звукам, издаваемым инструментами, добавился ритмичный стук их ног. Они исполняли странный танец, то приближаясь к костру, то удаляясь от него. Шаги сменялись кружением. Они встряхивались, подбрасывая пленников, неподвижно лежащих у них на спинах. К какофонии звуков добавились крики, издаваемые жрицами, стоящими вокруг площадки. Все вместе это напоминало странную завораживающую мелодию, которая становилась все громче, пока не достигла своего апогея. На самой высокой ноте зверолюди приблизились вплотную к костру и скинули в него людей, лежащих у них на спинах. Комда услышала, как Озби и Мстив разом вздохнули. Сама она уже видела раньше нечто подобное, но это было очень давно. И пусть с того времени прошли столетья, она помнила, что будет дальше.
Так как их внимание было приковано к этому странному танцу, путешественники не сразу заметили, что около большого белого камня появилась фигура человека. Это был молодой юноша, светловолосый и белокожий. Он стоял и так же, как все, заворожено следил за происходящим. В воздухе растекался запах горелого мяса. Звуки музыки не заглушали стоны и крики горящих заживо людей. Тот наркотический напиток, который перед началом церемонии дали им жрицы, не мог заставить их забыть о боли и замолчать. Комда смотрела по сторонам, пытаясь увидеть правителя. Он, словно почувствовав, что его ищут, появился за стоящим около камня юношей. В его руках был жезл с головой змеи.
Правитель поднял руки вверх и, чуть разведя их в стороны, запел. В часто повторяющихся словах слышалось имя бога Нейнке. Жрицы достали из складок одежды факелы и, подойдя к костру, зажгли их. Теперь огонь горел не только в центре площадки, но и образовывал второй круг, по ее внешней границе. Главная жрица поднесла неподвижно стоявшему юноше чашу. Он, не отрывая глаз от поющего правителя, выпил. Через некоторое время юноша начал танцевать на месте. Но это продолжалось недолго. Он, пошатнувшись, упал на руки ожидавшим этого момента жрицам.
Они подняли и положили его на белый камень, по углам которого ярко горели вставленные в углубления факелы. Правитель, который все это время пел, взывая к богу, замолчал и указал на костер жезлом. Его движения и последовавшие за этим слова, которые не были понятны путешественникам, послужили сигналом к действию. Зверолюди бросились к огню и длинными крюками стали вытаскивать из него обгоревшие, но еще шевелящиеся тела пленников. В то же самое время правитель подошел и встал рядом с белым камнем, возле груди лежащего на нем юноши.
Аэйке вышла из темноты, куда на некоторое время удалилась, неся в руках серебряный поднос, накрытый тканью. После ее появления события развивались стремительно. Наступил завершающий момент церемонии. Правитель небрежным движением сбросил с подноса ткань, обнажив лежащий на нем клинок. Держа жезл в левой руке, он схватил сверкающий нож правой. Сильным ударом острого оружия он пробил грудь лежащей перед ним жертвы. Зверолюди поступили с телами пленников так же. Только им не нужны были ножи. Хватило острых когтей, венчающих пальцы. Звуки ломаемых костей и крики жертв длились всего несколько секунд. Правитель выхватил из разрезанной груди юноши и высоко поднял над головой вырванное, но еще продолжающее биться сердце. Кровь красными ручейками стекала по желобкам алтаря и смешивалась с кровавыми лужами, затопившими черные плиты жертвенного круга. Правитель все еще продолжал держать сердце в поднятой руке, а ему на смену уже пришли жрицы. Они при помощи кресала зажгли огонь во вскрытой груди принесенного в жертву юноши.
Сильный запах обгоревшей плоти, крови, крики жриц и бой барабанов смешались в невообразимый коктейль. Комда дважды крепко сжала руку Мстива, словно пытаясь удержаться за него, и вдруг, смертельно побледнев, пошатнулась и упала в обморок.
Глава 41
Озби с Комдой на руках поднимался по трапу «Свифта». Гостевой челнок по личному распоряжению правителя только что доставил их к кораблю. После того как Комда потеряла сознание во время завершающей части ритуального торжества, прошло не так много времени. Никто сразу и не понял, что случилось. Озби подхватил ее, а Мстив скрылся, как он потом объяснил, в поисках воды.
Церемония возвращения бога после падения Комды завершилась как-то скомкано. Правитель, положив сердце в чашу, подставленную главной жрицей, быстрым речитативом договорил несколько фраз и поспешил к лежавшей на земле женщине. Видя, в каком она состоянии, он хотел отдать приказ стражникам доставить ее во дворец, но тут вмешался Озби. Его краткое «Нет!» положило конец всем намерениям правителя Лаира. Вагкх, когда хотел, мог быть очень убедительным. Правителю не оставалось ничего другого, как приказать доставить их назад на корабль. В качестве сопровождающей он отправил с ними Аэйке.
Мстив, идущий следом за Озби и жрицей, обогнал их и открыл двери в гостевую каюту. Там за низким столиком сидели Гдаш и Алекс. Сражение в нарды было в самом разгаре. Мужчины недоуменно посмотрели на вошедших. Увидев, что Озби держит на руках бледную, с закрытыми глазами Комду, они одновременно вскочили, задев разложенную на столике доску. Кубики и фишки покатились по полу.