Мой товарищ оставил меня, отклонясь к Мертвому морю; а я, решившись еще раз подробнее осмотреть эту вдохновительную пустыню, тихо направился в обратный путь к Иерусалиму, невольно углубленный в задумчивость дикостью места. Недавно покрытое несметною толпою, оно теперь опять пришло в обычное запустение; – пожженный на далекое пространство ковыль обозначал снявшийся лагерь Израиля…
Мы достигли подошвы гор Иудейских по ближайшему направлению, но не в том уже месте, откуда мы съехали, а ближе к Мертвому морю, чем к Иерихону. Мы долго достигали вершины, не раз оглядываясь на необъятное пространство Иорданской пустыни, на горы Аравии, на блестящую поверхность Мертвого моря, – и когда вся эта картина закрылась от меня стенами гор – знойная, безжизненная дебрь предстала передо мной. Мы выехали сквозь узкий дефилей на большую дорогу к развалинам гостиницы Благого Самаритянина, где мы накануне отдыхали с Абугошем. На скалах этого дефилея несколько вычеканенных крестов обратили мое внимание; полагают, что это то самое место, где, по преданию, Благой Самаритянин нашел ограбленного и израненного путника: местность совершенно оправдывает это предположение. Томимые усталостью и зноем, мы сошли отдохнуть под свод скал, но не найдя в наших джарах ни капли воды, принуждены были опять садиться на усталых лошадей, чтоб достичь скорее источника на расстоянии более часа езды отсюда. Тут нагнали мы несколько отсталых поклонников, жадно пьющих из водоема; вообразите мое удивление, когда я в одном из этих поклонников, одетом в красную рубашку, узнал русского крестьянина, Московской губернии, Дмитровского уезда, села Рогачева – соседа моего родительского дома! Наша встреча и свиданье были конечно не менее трогательны, как встреча Энея с Андромахою по разорении Трои.
Я возвратился в Иерусалим, в мирную монашескую обитель, до захождения солнца.
Глава IXИерусалим
«Сей Иерусалим, посреде языков положих его».
«Жилище Его в Салиме и пребывание Его на Сионе».
Прежде чем я приступлю к описанию Иерусалима, я ознакомлю читателя с местоположением святого города и побеседую о таинственной судьбе его.
Какое же избрать место для такого обозрения и для таких воспоминаний, если не то самое, которое было любимым уединением Спасителя, куда он всегда уклонялся с Апостолами: «иде по обычаю в гору Элеонскую»; днем учил во храме, а ночи проводил на горе Элеонской, – говорит святой евангелист Лука (Лк 22:39; 21:37); и это место есть самое живописное! С горы Элеонской развертывается весь Иерусалим и его окрестности, и отсюда начинается торжественное шествие нашего Искупления. Сядем под тень этой вековой маслины, противу храма (Мк 13:3), откуда Иисус предрек кончину века; где он ответствовал Апостолам, говорившим: «Учитель! Посмотри какие камни и здания!» – «Не останется здесь камня на камне», – ответствовал Спаситель; где он так трогательно оплакивал Иерусалим: «Иерусалим! Иерусалим избивающий Пророков и каменьем побивающий посланных к тебе! (место убиения святого Стефана видно напротив) колико крат хотел я собрать чад твоих, как птица собирает птенцов своих – и вы не восхотели». И как страшно отзываются здесь, среди опустения, слова: «Се оставляется вам дом ваш пуст!» (Мф 23:37–38).
Великий первосвященник Мельхиседек (библейский символ Спасителя) положил основание Иерусалима, назвав его Салем; словом, означающим мир. Это есть предание всех восточных народов; оно еще прибавляет, что Мельхиседек перенес в Иерусалим тело Адамово, которое сохранено было Ноем в ковчеге. Основание Иерусалима, где совершилось спасение наше, предначертано, по словам Давида, прежде века, Богом Царем нашим, посреди земли (Пс 73:12). Это изречение не есть аллегория; Иезекииль вещает глаголом Адонаи: «Сей Иерусалим, посреде языков положих его» (Иез 5:5). География очевидно представляет Иерусалим в центре земного населения. Это мнение также принято у народов Востока[30]. Все колена земные соберутся к этому центру, где «Иисус, (по глаголу небожителей) вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян 1: 11). Мы все увидим некогда Иерусалим!
Цепь гор Иудейских, по направлению от равнин Рамлы до Иордана, расступается на половине пути, образуя на пониженных высотах двухолмную площадь, на которой стоит Иерусалим, окруженный горами, как говорит царь Давид (Пс 124:2; Ис 2:2).
Иерусалим покрывает три приметные высоты; одна из них Акра, другая Сион, третья Мориа. Небольшая долина, отделявшая Морию от Сиона, более заметная прежде, но теперь засыпанная и застроенная, называлась Тиропеон. Подъезжающему к Иерусалиму с запада, то есть с дороги из Рамлы, Святой город не обнаруживает еще своего величия; но с востока и юга он является в красоте царственной, на обрывистых горах. Глубокий и живописный овраг, изрытый потоком Кедрским и засеянный памятниками и гробами, отделяет его от противоположных скал.
Гора Вознесения или Элеонская, самая высокая из гор, облегающих Иерусалим, откуда мы начинаем свой обзор Иерусалима, находится на востоке, противу самого храма Соломонова, – и это есть определение Пророка Захарии. «Изыдет Господь… и станут нозе Его в день он на горе Элеонстей, яже есть прямо Иерусалиму на восток» (Зах 14:3–4). С самой вершины ее, несколько выше того места, откуда вознесся Спаситель, развертывается вид обширнейший. Позади, с востока, по направлению в Галилею, теми диких гор встают как бы подернутые снегом, по причине известковых полос, которыми они испещрены. Налево, на юго-восток, та же дикость, но ряды гор, из которых обозначается вершина горы Искушения, прерваны внезапно пустынею, где в ясную погоду сверкает часть Мертвого моря и даже видна вдоль пустыни линия кустов, обозначающая теченье Иордана; но за ним черные стены гор Аравии заграждают горизонт. Направо, с севера, за небольшою пологостью, вид гор Иудейских увенчан двумя отличительными шпицами скал с развалинами; на ближнем – гроб Самуила, а на другом – здание времен Маккавеев. Перед вами, на горе, за глубоким оврагом, развертывается весь Иерусалим.
Этот овраг, усеянный гробами, есть долина Иосафатова; а в глубине ее это изрытое безводное русло есть поток Кедрский. Видя перед собою город, по наружности могущественный, увенчанный куполами и минаретами, обнесенный стенами и башнями; видя несколько дорог, ведущих к нему по всем направлениям вы ищете движения, – но все пусто! Изредка кой-где медленно шагает обремененный ношею верблюд, сопутствуемый полунагим арабом; изредка мелькнет между гробами, как привидение, завернутая в саван мусульманка, беседовавшая с любимым прахом, или, удрученный летами, с посохом в руке, монах сопровождает дальнего поклонника и робко направляются к пустынным святыням.
Это запустение, это молчанье, не прерываемое ни говором листьев, ни журчаньем воды, ни шумом людским, – торжественны! Здесь и природа и люди как бы находятся в беспрестанном ожидании Судного дня! и эти сдвинувшиеся с могил своих надгробные камни, кажется, готовы уже освободить из заключения мертвецов своих!
Едва ли не до двадцати раз Иерусалим был добычею меча и пламени. Но он был разрушен до основания три раза: Сесаком, фараоном Египетским, при Ровоаме; Навуходоносором и Титом. Место его, взрытое и посыпанное солью, было долгое время пристанищем диких зверей и разбойников. С восстановлением города Элием Адрианом, переменившим его имя, – назвав его: Элиа Капитолиа, – оставшиеся жители были изгнаны и только ценою золота могли они исходатайствовать себе позволение приходить, один раз в год, плакать на прахе первобытного города.
Не прежде как через пятьсот лет по Рождестве Христовом начали христиане селиться в Иерусалиме под кровом Патриаршего наместничества. В начале седьмого столетия завладел им Хозрой, шах Персидский (он сжег храм Гроба Господня и Гефсиманию), а вскоре потом калиф Омар.
В 1099 году доблестный и достославный подвиг крестоносцев, предводимых Годофредом, оградил без малого на целое столетие святыни Иерусалима от неверных; но к скорби человечества, в 1187 году Салах-Еддин поработил врагам христианства всю Палестину, которая только временно переходила в руки христиан; но с 1291 года осталась во власти неверных.
Самая древнейшая часть Иерусалима есть Сион; Давид изгнал оттуда первых населенцев иевусеев и назвал это место своим домом, укрепив его башнями и стенами. Дотоле Сион назывался Иевус (1 Пар 11:4). Император Адриан, возобновляя город, исключил из него весь Сион и гору Морию с храмом Соломоновым и с угловою башнею, до Ефраимских ворот; но, по тайной воле Провидения, гора Голгофа и гробница Христова были включены в новый город и, застроенные языческим храмом, сбереглись доныне.
В наше время Иерусалим называется восточными народами эль-Кодс, то есть Святой, и Мобарек – благословенный. Замечательно, что это название принадлежит Иерусалиму с глубокой древности: Иродот называет его Кадитис[31], словом, сходным с еврейским кадош, значащим Святой. В Исаие и Неемие он также назван святым (Ис 48:2; Неем 11:1, 18). Имя Иерусалима или Салема упомянуто в первый раз в Библии в 1– ой книге Моисея, глава 14, стих 18. Полное имя Иерусалима составлено из слов Иевус и Салем; Иевус был царь иевусеан. Но теперешнее название, Иерусалим, – правильнее Иерушалаим или Иерушелем, – было принято, как полагают, Соломоном и значит достояние и вечный мир[32].
Я сказал уже о виде, который открывается с вершины горы Элеонской; она составлена из меловатого кряжа, смешанного с кремнистым. Несколько ниже ее конечной вершины, противу Иерусалима, грубо построенная мечеть, посреди масличной рощи, занимает то место, откуда вознесся Спаситель. Здесь некогда возвышалась прекрасная церковь, построенная святою Еленою. Среди четверостороннего двора, обнесенного стенами, в небольшом восьмиугольном строении, показывают на природной скале след левой человеческой стопы. По преданию, стопа эта есть Спасителева. Отсюда, изъязвленный человеками, вознесся Он на небо, благословляя род человеческий! Отпечаток другой стопы перенесен мусульманами в знаменитую мечеть Омарову, которая занимает теперь место Соломонова храма. Об этом обстоятельстве возникло много несогласий, о чем упоминает Шатобриан, говоря, что миссионер Рогер утверждает положительно противу этого перенесения. Невозможность для христиан проникнуть в мечеть Омарову оставляла этот вопрос нерешенным. Я имел случай победить запрещение мусульман и сам видел отпечаток другой стопы Спасителя в мечети