– Черный хрусталь… – прошептала она, не открывая глаз и пытаясь найти губы мужа. – Здесь снятся потрясающие сны…
Ночью Верещагин проснулся и увидел, что спальню заливает лунный свет. Едва различимый звон то нарастал, то стихал от легкого дуновения ветерка. Подняв глаза к потолку, понял, что это звенят, чуть покачиваясь, хрустальные подвески, в которых преломлялись лучи ночного светила и по-восточному ярко сияющих на черном небосклоне звезд.
Глава 3
Утром Алексей поднялся рано, вышел в тенистую прохладу оазиса, постоял у бассейна. Потом, повинуясь внезапному порыву, разделся догола и нырнул. Долго плавал в одиночестве, никого вокруг не было, но когда собрался вылезать, появилась девушка, вероятно, одна из тех, что танцевали накануне. Положив на край бассейна большое полотенце и белый махровый халат, она спросила, что ему еще требуется. Верещагин попросил ее отойти подальше. Та поклонилась и мелкими шажками пошла к дому.
– Чаю, пожалуйста! – крикнул ей вслед Леша.
Девушка почти бегом бросилась исполнять приказание.
Выбравшись на бортик, Алексей надел халат, увидел вышитый на груди логотип «Хилтон» и удивился: похоже, вещь кто-то прихватил из популярного дорогого отеля. Потом вспомнил, что фирменные принадлежности можно там же и купить, после чего успокоился.
Верещагин расположился на островке и вдруг заметил рядом небольшую степную черепаху, которая непонятным образом оказалась здесь, – вполне возможно, переползла по мостику, не понимая, чем рискует. Вскоре вернулась девушка с подносом, на котором стояли чайник, пиала, блюдо с сырными лепешками и вазочка с вареньем. Служанка выставила все перед ним, потом налила чай и осталась стоять чуть поодаль, ожидая других приказаний.
– Из каких плодов варенье? – на русском спросил Алексей.
– Инжир, – ответила она и смутилась. – Я правильно сказала?
– Абсолютно. По-русски инжир или фига. Так что варенье инжировое или фиговое.
Девушка хихикнула, продемонстрировав, что и такие, как последнее, русские слова ей известны.
– Ты вчера тоже танцевала? – поинтересовался Верещагин.
Она кивнула.
– Хорошо у вас получается, – оценил Алексей.
Бросив короткий взгляд в сторону дома, девушка тихо уточнила:
– А у кого лучше?
– Все были хороши.
– Нет, – рассмеялась служанка, – Шарофат лучше всех танцует.
– А Шарофат – это кто? Не ты ли, случайно?
Собеседница помотала головой и снова шепнула:
– Шарофат самая красивая.
– Юнус приехал?
Девушка напряглась и опять качнула головой.
– Нет еще.
На крыльце появилась Регина в серебристом бикини с парео на бедрах и полотенцем через плечо. Стала спускаться по ступеням медленно и величаво. Горничная бросила на нее взгляд и тут же, словно испугавшись своей смелости, опустила глаза.
– Ты боишься моей жены? – шепотом и по-узбекски спросил Алексей.
– Нет, – еле слышно ответила девушка. – Ваша жена – как богиня. Мы вчера смотрели на нее и не верили, что она настоящая. Даже Шарофат сказала…
– Мне тоже чаю принесите, – крикнула Регина, подходя к бассейну. – Если зеленый, то с жасмином.
Сбросила с себя парео, замерла на пару секунд, вероятно, чтобы муж лишний раз оценил стройность ее фигуры. Хотя Алексей-то очень хорошо знал ее тело. А возможно, Регина рассчитывала, что кто-нибудь смотрит в окна – не для горничной же позировала? Затем она поправила волосы и прыгнула в изумрудную воду.
– Черепашку прихвати, – шепнул горничной Верещагин, – не ровен час в бассейн свалится.
Служанка наклонилась и вытащила из-под столешницы черепаху. Осторожно держа ее перед собой двумя руками, перешла через мостик и выпустила только возле крыльца дома. Обернулась, посмотрела на Алексея, словно докладывая, что его задание выполнено. Тот махнул ей, и горничная понеслась за чаем.
Регина подплыла к островку и спросила:
– О чем вчера с Бачиевым договорились?
– Обо всем. Объемы поставок, судя по всему, будут большими. Огромными. Маджид Нариманович умчался в Ташкент, вернется через два-три дня. Но должен подъехать его сын…
– Кто? – переспросила Регина таким голосом, будто не слушала его вовсе.
– Сын Бачиева должен подъехать, чтобы нас развлекать. Его зовут Юнус.
– А меня развлекать не надо, – хмыкнула Регина, – мне и так хорошо.
Он подал ей руку, помогая забраться на островок, потом начал растирать тело жены полотенцем.
– Я очень хочу жить в таком доме, – сказала Регина, – только не здесь, в Узбекистане, а где-нибудь в более цивилизованном месте. Хотя в местной дикости есть своя прелесть. Смотришь на этих служанок и начинаешь ценить рабовладельческие времена.
Подняв голову и посмотрев в сторону крыльца, по ступеням которого уже спускалась с новым подносом горничная, она крикнула:
– Мое парео и полотенце прихвати!
Юнус приехал к полудню. Влетел на территорию на вишневом кабриолете, не сбрасывая скорости, пронесся по дорожке, окружающей бассейн. Из динамиков гремела музыка, а сын Бачиева держал вытянутой вверх одну руку, словно приветствуя гостей своего отца. Сделав два круга, остановился. Уменьшил звук, вышел из машины. На нем был светлый льняной костюм, а лицо прикрывали большие солнечные очки. Парень пробежал по мостику и, приблизившись, вытянул вперед правую руку. Алексей поднялся, ответил на приветствие.
– Я – Юнус, – произнес сын Маджида Наримановича, – вы, как я понимаю, Алексей, а это ваша жена Регина.
Не дожидаясь ответа, он продолжил:
– Мне уже все уши прожужжали: такая пара, такая пара! Вот я и примчался. Представьте только – почти тысячу километров пролетел меньше, чем за пять часов! Мог бы и быстрее, но кое-где дорога загружена, а по встречке не всегда можно. Но все равно неплохой результат.
Юнус гордо посмотрел на Алексея.
– Быстро добрались, – согласился Верещагин, разглядывая нового знакомого.
Сын Маджида Наримановича оказался чуть выше среднего роста, он был не смуглым, а загорелым, с крепкой шеей – вероятно, парень занимался борьбой, а может, и теперь продолжает заниматься, уши у него вроде бы нормальные. Алексей тряхнул головой – да нет, вряд ли это тот самый мальчик, с которым он когда-то сидел за одной партой, таких совпадений не бывает. И вообще случай на уроке рисования вспомнился ему случайно.
– Какие планы на сегодня? – поинтересовался Юнус.
– Пока никаких, – отозвалась Регина, – готовы рассмотреть любые ваши предложения.
– Никаких «вы»! – вскричал сын Маджида Наримановича. – Никаких условностей, давайте сразу на «ты» перейдем. Договорились? По большому счету, здесь никаких развлечений. Казино, клубы – все это очень далеко. К тому же ближайшие «ночники» в Учкудуке, но такие, что лучше к ним не приближаться. Обычно я в Москву летаю, чтобы отдохнуть: вот там действительно кипит ночная жизнь. А здесь разве что можно охоту организовать. Но в один день всего не сделать – надо людей собрать, дичь найти…
Юнус помолчал немного, потом засмеялся:
– В смысле самолетом сюда доставить.
– А кто здесь водится? – поинтересовалась Регина.
Сын Бачиева пожал плечами и ответил с очень серьезным видом:
– Суслики.
Снова засмеялся, посмотрел в сторону крыльца, где стояли горничные.
– Ну и что вы там выстроились? – крикнул он им по-русски. – Тащите сюда все, что есть: будем завтракать.
Юнус перевел взгляд на Регину.
– Или лучше уж сразу пообедаем?
И тут же замахал рукой поднимающимся по ступеням крыльца девушкам:
– Мы будем обедать!
Верещагин наклонился к уху Регины и шепнул:
– Сходи оденься, а?
Она поднялась и набросила на бедра парео. Юнус наблюдал за ней, а потом рассмеялся:
– Столько одежды… Жарко не будет?
Это было уже слишком. Но Регина не обиделась.
– А ты замерз, как я погляжу.
– Мне нормально, – ответил парень, – я местный.
Оставшись наедине с Алексеем, Юнус спросил:
– С портом проблем не будет? Я слышал о ваших делах с отцом.
– Не должно.
– Мы занимаемся не только хлопком, – произнес Юнус, укладываясь на подушки возле столешницы, – но все же хлопок если и не основное направление, то очень важное для нашей семьи. И для страны в целом.
– А чем еще занимаетесь? – поинтересовался Верещагин.
– Всем, что приносит постоянный и хороший доход: редкоземами, другими металлами, переработкой сельскохозяйственной продукции. Вино делаем, есть швейная фабрика… Отец хочет, чтобы я расширял бизнес, посылал меня за образованием в Москву, но там многому научить не могут, поэтому я к тому же в Англии учился два года…
– Это что-то дало?
– Еще как! Я понял главное: деньги должны работать постоянно и эффективно, а значит, нет смысла вкладывать в новое оборудование, в какие-то социальные программы. Фондовый рынок – вот где надо зарабатывать. Потом, если ты выходишь на рынок своего региона с большими деньгами, становишься на нем основным игроком, то именно ты диктуешь условия и правила игры. Разве не так?
– Не могу ни подтвердить, ни оспорить, – пожал плечами Алексей, – я не специалист по фондовому рынку.
– А тут и не надо быть специалистом. Фондовый рынок такая же схватка, такая же борьба, как спортивная, на ковре или на татами, каждый борец пытается занять выгодную позицию, старается сделать захват, чтобы было удобнее провести бросок и уложить противника на лопатки. Два борца стоят, вцепившись в предплечья соперника, выжидают момент, держат друг друга крепко, а кто ослабит хватку, тот уже проиграл. Вся жизнь – борьба. Знаешь, кто это сказал?
– Цицерон, кажется.
Юнус ничего не ответил. Снял очки и в упор посмотрел на собеседника.
Нет, нет, – снова мелькнуло в голове Алексея, вряд ли он – тот самый мальчик. Тот был запуганным, а этот человек уверен в себе и в своей правоте. И в своей силе.
– Весь бизнес – тоже борьба, – веско произнес сын Маджида Наримановича. – И очень часто борьба не по правилам. У твоей жены убили отца, я слышал. Это правда?