Озеро, длиною в 56 верст при ширине в 21 версту, покрыто островами с редкими пальмами и изобилует рыбою и пернатыми; с нашего борта можно было отличать во множестве уток, гусей, цаплей, не говоря уже о чайках, пеликанах и, в особенности, несчетных стай фламингов; последние вдали сливались в розоватые неподвижные полосы, или же, перелетая, вытягивались в продолговатые тучки. В подзорную трубку можно было рассмотреть, что эти розоватые полоски весьма оживлены и составлены из движущихся фламингов. В это время, когда они спускаются отдыхать на воде, около камышей, туземные охотники подкрадываются к ним с тыквою на голове и хватают их за длинные ноги. Брем рассказывает, что по его вычислению для прокормления этих стай ежедневно нужно по крайней мере до 60 000 фунтов рыбы. Кроме того, на островах и по берегам живут рыболовы, как говорят, остатки гиксов, прежних покорителей Египта, которые кормятся исключительно этим промыслом. Таким образом, можно себе представить, какое здесь несметное количество птиц и рыбы. В древности озеро не было так обширно, и берега его были обработаны и густо населены, тем более, что во время разлива великая река Египта и здесь оставляла свой благодетельный ил. На южном берегу Менцале находятся развалины древнего Таниса, местопребывания фараона Менефта, который, преследуя евреев, погиб в волнах Чермного моря.
При переходе на левый борт, перед глазами плавателей расстилалась, сливаясь с горизонтом, бесконечная песчаная пустыня с передвижными холмами сыпучого песку, представляя поразительный контраст с оживленною картиною озера. Но, местами, зрение обманывалось чудесною игрою миража, рисовавшего вдали озера, невысокие горы с зеленеющими скатами и скалы. Сначала мы и не подозревали, что это был мираж, так все казалось отчетливо и обыкновенно: но потом, по мере пристального взгляда, понятен становился рассказ о том, что это явление обманывает истомленного жаждою и усталостью путника, которому призрачные картины кажутся несомненною действительностью.
После озера Менцале канал пролегает среди пустыни до горьких озер; хотя наибольшая его глубина и равна 8 метрам или 26 футам, но это только посредине дна и при ширине в 22 метра, назначенной для прохода судов – затем на 39 метрах в каждую сторону идут откосы. Грунт, по которому проходит канал, состоит на большом протяжении из песку, а потому и было необходимо дать откосам такое значительное заложение в три высоты и установить правило, чтобы суда проходили медленно, не свыше 10 километров в час; тем не менее откосы сильно размываются волнением, производимым движением судов, вследствие чего дно засоряется до такой степени, что требует беспрерывной работы землечерпательных машин.
При незначительной ширине фарватера одновременно может идти только одно судно; потому, на расстоянии каждых 10 километров, на берегу канала устроены станции с разъездами и телеграфом. Они обязаны извещать друг друга о времени прохода судов, контролировать их скорость и наблюдать за разъездами. Я еще забыл сказать, что колесным пароходам проход через канал вовсе запрещен, потому что производимое ими волнение слишком разрушительно действует на откосы.
По всем этим причинам и несмотря на соблюдаемые предосторожности, землечерпательные машины действуют круглый год.
Часа за 2 до озера Тимса, на берегу которого расположен город Измаилия, «Шенди» получил приказание остановиться, чтобы пропустить три встречных судна. Его Высочество воспользовался маленьким компанейским пароходом, на котором нас довезли до Измаилии. К закату солнца мы вышли в озеро, на правом берегу которого лежит город.
Погружаясь за горизонт, солнце озарило всю местность жгучими, ярко-желтыми лучами: все будто превратилось в золото различных оттенков, даже наши лица и руки казались металлическими; мало-помалу желтые тоны начали багроветь и, превращаясь в теплый темно-малиновый тон, стали уступать место наступавшей с востока ночи с нежным светом луны, взошедшей значительно над горизонтом. Мы вышли на берег и пошли по шоссе, обсаженному густыми рядами акаций; у шлюзов перешли по мосту через канал пресной воды, за которым начинается чистенький, опрятный, усаженный роскошною растительностью город Измаилия. Он правильно разбит; улицы шоссированы. Многие дома лежат в садах, обнесенных красивыми чугунными решетками; между ними особенно отличается построенный в виде шале и окруженный прелестным садом, с голубятнею, дом Лессепса. К сожалению, самого строителя канала не было дома, и нас принял управляющий, италиянец, с дочерью, очень красивою, стройною и миловидною девушкою. Она только что вернулась с верховой прогулки, а потому была одета амазонкою и вполне сумела заставить нас не заметить отсутствие хозяина. Познакомившись и обойдя с нами сад и дом, она предложила ехать кататься и показать нам город и окрестности.
Все с благодарностью приняли любезное предложение; Его Высочество поехал верхом с нашим хорошеньким гидом, а мы следовали за ними, разместившись в охотничьем докарте и кабриолете. Через четверть часа мы остановились в саду, окружавшем большое здание с паровою водокачальнею, снабжающею пресною водою Порт-Саид и станции по морскому каналу.
Сад разбит с большим вкусом и искусством; на нем видна необычайная сила плодородия песчаной почвы, если только она орошена пресною водою. Давно ли возник в мертвой пустыне город Измаилия, и уже в садах его деревья приняли весьма значительные размеры. И что за чудная растительность, особенно этот сад! Освещенный мечтательным светом луны, он разнуздывал и увлекал воображение… Тополи, сикоморы, агавы, широколиственные грандиозные бананы, громадные латании с листьями, грациозно раскинутыми подобно окаймленным длинною бахромою зонтикам; платаны, аллеи из апельсинных и лимонных деревьев, а выше всех этих кущ роскошной листвы стройные финиковые пальмы. Над некоторыми дорожками были перекинуты веранды с виноградом, который мы срывали вместе с сочными мандаринами.
Мы перешли через мостик; он привел нас к бассейну с лотосовыми цветами. Я отстал и остановился, наслаждаясь невообразимою, по своим очарованиям, ночью… И что это была за ночь!.. Такая ночь, красоты которой не поддаются описанию… И как передать очарование необъяснимых веяний, которыми переполняется душа, поддаваясь упоительным чарам природы!.. Едва переводя дух, я стоял как вкопанный, всматриваясь в дивную картину египетской ночи… Вдали, между темными силуэтами роскошной растительности, качаясь и рассыпаясь в лучах месяца, как таинственное, неуловимое привидение, взметал фонтан и падал мелкою серебряною пылью… Мне мерещилась чудная сцена Пушкина: «Ночь, сад, фонтан» или разговор Лоренцо с Джессикой в «Венецианском купце» Шекспира. Если бы меня не позвали и не прервали моих заоблачных мечтаний, я бы долго простоял, очарованный красотами этой ночи и, в особенности поразительною тишиною воздуха.
Мы опять сели в экипажи и в том же порядке объехали город и рынок, освещенный свечами, которые горели в лавках и на лотках торговцев как бы в комнате, и вернулись в дом Лессепса.
Пока мы пребывали в Измаилии, задержанные проходом трех купеческих судов, «Щенди» сам набежал на подошву откоса, сойти с которого ему потребовалось немало времени. В ожидании его прихода, а также обеда, мы развлекались музыкой и разговорами с хорошенькою амазонкою. Наконец, около 9 часов, мы вернулись на подошедший к Измаилии пароход, который должен был здесь остановиться, потому что по ночам движение по каналу воспрещается.
Утром нас разбудили салютами; «Шенди» снялся с якоря и дал ход. Канал тянется так же однообразно, как вчера; на всем этом пути только два интересных места – это горькие озера и каменный кряж, по которому также, как предполагают, прошел Моисей с евреями. Другое место указывают у Суэса.
Горькие озера существовали во времена фараонов и были продолжением Красного моря, с которым, по всей вероятности, соединялись во время приливов. Неизвестно когда, должно быть, вследствие геологических причин, прилив перестал доходить до озер, и они испарились, оставив на дне пласт соли, перемешанный с тонкими пластами ила. В большем озере остался пласт вышиною от 6 до 10 метров при 12 000 метров длины и 5000 ширины, составляя морской осадок в 360 миллионов кубических метров. Поверхность этого огромного пласта соли от времени совершенно остеклилась, так что теперь и под водою остается без изменения.
Нам рассказывали, как была торжественна минута, когда открыли шлюзы и потоки одновременно спущенной воды, из Средиземного и Красного морей, смешались, разливаясь широкими волнами, а дикая пустыня, мало-помалу, стала исчезать, превращаясь в лазуревое озеро, благодаря настойчивым трудам человеческого гения.
Местность, по которой, как предполагают, шел Моисей, состоит из каменистой низменности, и как говорят, представила много затруднений во время работ по прорытию канала.
Около 2 часов мы увидели Суэс на песчаной косе и спокойную поверхность Красного моря. Влево расстилалась степь с песчаными холмами, среди которых у самого берега зеленел крошечный оазис с группою пальм, орошаемый, как рассказывают, еще и теперь, ключами, чудесно вызванными из скалы Моисеем. Вправо – город, гавань, рейд с судами, расцвеченными флагами; вдали – песчаные полосы теплого красноватого цвета и горы.
«Шенди» тихо скользил по зеркальной поверхности воды чистейшего ультрамарина, который в волнах, производимых движением парохода, изменялся в зеленые тоны. Выйдя из канала в море, пароход описал широкий круг и бросил якорь, пройдя между военными судами, которые салютовали, вызвав людей по вантам и реям, и приветствовали Великого Князя мерным, троекратным криком.
До пристани нас довез маленький пароход; Великого Князя встретили губернатор, портовое начальство и войска.
Обходя гавань и осматривая новый док, мы зашли на громадный английский пароход в 600 сил, содержащий срочное сообщение с Индией. Это целый пятиэтажный дом, замечательно удобный и, притом, просто и чисто содержанный. Только ванны из мрамора; но это скорее требование опрятности, а не роскоши. На палубе стойла с четырьмя коровами, которые содержатся для молока и сливок, затем – всякая живность: бараны, овцы, телята, гуси, куры, утки – все это везется в виде провизии. Для ростбифа устроены отдельная кухня и мраморный прилавок, на котором режут и отпускают. Более всего нас заняла команда парохода; она была составлена почти исключительно из индийцев, негров, китайцев и японцев; словом, из жителей южных оконечностей Азии и Африки. Капитан говорил, что кочегарами на судне служат исключительно негры, потому что другие с трудом выдерживают страшный жар до 60 градусов, которого достигает температура в топке.