После осмотра гавани мы сели на поезд железной дороги и приехали в город, лежащий всего в какой-нибудь версте от гавани.
Суэс по наружности беден, хотя по своему положению, казалось бы, должен был принять значительные размеры. Он тесно построен, с узкими улицами между высокими деревянными домами; некоторые улицы сверху закрыты или дырявыми парусами, или ни на что не годными старыми досками.
Иногда в Суэсе не бывает дождя по 3 года, а раз залило и затопило город таким проливнем, который продолжался 9 суток. Посетив русского консула, мы прошли через город и выждали отхода поезда в гостинице для путешественников, едущих из Европы, через Каир, в Индию. Среди двора гостиницы устроен сад и галереи, где укрываются от дневного зноя.
В 4 часа тронулся поезд и мы полетели песчаною степью со скоростью 60 верст в час. Справа железная дорога подходила вплоть к каналу пресной воды; замечательно, что вдоль канала в той же пустыне, на том же сыпучем песке, но только орошенном нильскою водою, принимается и развивается прекрасная растительность. Когда стемнело и взошла луна, мы въехали в дельту. Потянулись зеленые изгороди кактусов-великанов; селения, пальмовые рощи, плантации, городки; в одном мы остановились на станции и обедали, а в 9½ часов вечера прибыли в Каир. Его Высочество был помещен во дворце хедива, построенном в роде дачи, в начале большой платановой аллеи, ведущей в загородный дворец «Шудру», а некоторые из нас поместились в громадной Европейской гостинице.
Улица в Каире
Глава XX
Каир. – Саисы. – Представление хедиву. – Измаил-паша. – Старый и новый город. – Мечеть Хассана. – Цитадель. – Мечеть и гробница Али-паши. – Избиение Мамелюков. – Эмин-Бей и его знаменитый скачок. – Базар. – Улицы Каира. – Аллея Шубры. – Гулянье. – Дворец Шубра. – Казарма Каф-Эль-Нил. – Поездка по Нилу. – Дахабиэ. – Разлив Нила. – Баражи. – Укрепления. – Вызов по тревоге двух батарей. – Обратное плавание. – Остров Раудда. – Конюшни хедива. – Египетские ночи. – Посещение Тефик-паши. – Парадный спектакль. – Особенность Каирских театров
C утра мы принарядились, чтобы представиться хедиву. В 10 часов Его Высочество сел в парадный четырехместный ландо, запряженный в унос четверкою великолепных нормандских лошадей. Кучер и ливрейные лакеи были одеты во французское платье, ярко-красного цвета с золотыми галунами. Восток напоминали только два впереди бежавшие скорохода, которых на местном наречии называют саисы.
Саисы – почти необходимая принадлежность всякого выезда, начиная от самого хедива и до наемных колясок. Они с необыкновенною выдержкою и легкостью бегут впереди экипажа, разгоняя и отстороняя криком и длинными тросточками встречных верблюдов, ослов, лошаков, идущих обыкновенно караванами или целыми партиями с одним провожатым; а то, как мне несколько раз случалось замечать, маленькие умные ослики, нагруженные углем или зерном, пробираются и одни, без погонщика, вероятно, по наторенной дороге, до известного и постоянного места.
Нас разместили тоже в четырехместные ландо, но вся упряжь и прислуга были английские.
Дворец Измаила-паши снаружи чрезвычайно невзрачен и похож на самую заурядную казарму; внутри обширный двор с гауптвахтою и парадным крыльцом; лестница и комнаты во дворце богато убраны и отделаны, но очень обыкновенны и ничем особенным или своеобразным не отличаются.
Измаил-паша встретил Великого Князя на подъезде, и проведя в гостиную, разговаривал с добрых полчаса; затем вышел к нам и во время представления любезно поговорил с каждым на чистейшем французском языке. Вся обстановка двора европейская; говорят, ходят, смотрят друг на друга и на других – по-людски; это не то, что у Султана, где все превращены в истуканов со сложенными накрест руками, которые при появлении падишаха приходят в минутное движение, но лишь с тем, чтобы этим выразить перед ним свое ничтожество. Кстати, вот что нам известно о повелителе страны фараонов. Измаил-паша получил воспитание во Франции. Его деятельности Египет обязан сетью железных дорог, связывающих в различных направлениях Дельту с Каиром, и сетью телеграфов по всему верхнему и нижнему Египту; при нем много сделано для уничтожения торговли невольниками; вновь проложены дороги и устроены сообщения в Верхнем Египте; заложены и проведены новые шлюзы и каналы для орошения полей, между прочим, восстановлен древний канал фараонов, соединяющий Нил с Чермным морем, у Суэса, вызвавший к жизни целую провинцию Вади-Тумилат; разведен сахарный тростник и создан важнейший предмет отпускной торговли – сахар, добываемый на многочисленных паровых фабриках по берегам Нила; наконец, окончен Суэсский канал. Ему же обязан Каир оздоровлением, перестройкою целых кварталов, новыми водопроводами, разведением роскошных садов, тенистых аллей и насаждением деревьев. Кажется немало!.. Что это стоит стране и какими пожертвованиями достигнуто – это другой вопрос, на который ответит время.
Возвратясь тем же порядком в отведенный Его Высочеству дворец, мы ожидали минут с 10 ответного визита хедива; затем, позавтракав и переодевшись, поехали смотреть город и цитадель.
Не берусь описать Каир; он произвел на многих из нас такое прелестное впечатление и мы нашли в нем столько привлекательного для продолжительного пребывания, что настоящее посещение скорее походило на кратковременный сон с видениями не вполне определившимися. В Египет стоит приехать на два, на три, зимних месяца, и, наверно, не заметишь, как пройдет время; столько разнообразия, столько новизны и интереса представляет эта страна; к тому же осматривать ее можно, не терпя лишений, а напротив того, со всеми возможными удобствами.
Как выше упомянуто, часть города перестроена на европейский лад, применяясь к требованию палящего летнего солнца… часть ломается и строится, а наибольшая часть – продолжает свое существование, со всеми неудобствами и грязью на улицах, достойными Востока, но зато и со всею его своеобразною красотою, как-то особенно способною возбуждать и очаровывать воображение.
Вице-король, со своей стороны, сделал все, чтобы пересоздать город, не останавливаясь ни перед предрассудками, ни перед какими-либо денежными затруднениями. Надо проложить новую улицу: неимущим хозяевам дается ссуда, или просто перестраивается заново дом, с удержанием его в залог, до постепенной уплаты забранного капитала; беднейшим даруется вспомоществование. Мешает ли какая-нибудь мечеть, которых не меньше в Каире, чем церквей в Москве – запрет корана, касающийся закрытия мечетей не иначе, как за их ветхостью, грозящею опасностью разрушения – обходится коммиссиею, которая признает стоящую на пути мечеть ненадежною, и ее сносят.
Проехав по строящимся и старым частям города, мы выехали на обширную площадь у подножия горы, на которой высится, подобно Кремлю, цитадель, построенная еще Саладином, и остановились перед мечетью калифа Хассана, самою оригинальною по постройке и древнейшею из четырех сот мечетей Каира.
Мечеть Хассана построена из облицовки хеопсовой пирамиды, и при своей величине отличается как легкостью и изяществом постройки, так и пропорциональностью размеров. Особенно поразителен купол, который можно отнести к чудесам зодчества. Кажется, как будто он висит на воздухе. Глядя на него, не скоро поймешь, каким образом его установили, так как сквозь все четыре угла между квадратными стенами, на которых купол покоится, просвечивает небо, и они заполнены ажурными украшениями. Дело в том, что от середины верхнего карниза каждой стены перекинут, в виде мостика, пологий полукрутой свод, упирающийся в соответственное место смежной стены; на этих-то мостиках лежит кольцо, служащее основанием фонарю купола; но на первый взгляд, как свод, так и кольцо, искусно скрыты, и кажется, что вся постройка купола содержится на четырех точках.
Из мечети Хассана нас повезли в цитадель, построенную на вершине последнего уступа Мокатамского хребта, который упирается в город с юго-восточной стороны. Цитадель обнесена стенами старинной постройки, вооружена гладкостенными орудиями и вполне может держать город в повиновении.
В настоящее время она входит в цепь отдельных фортов, возведенных для обороны города; но чтобы она могла соответствовать этой цели, ее следовало бы предварительно совершенно перестроить. Цитадель занимает довольно обширную площадку, на которой помещаются арсенал, военное министерство, типография, монетный двор, чеканящий до полутра миллионов рублей золотом, дворец и мечеть Али-паши с его гробницею.
Мечеть и ее обширный двор с фонтаном отделаны желтым алебастром, который своим отблеском очень напоминает мрамор. Сама по себе мечеть хороша; но, сравнительно с константинопольскими, уступает им в изяществе отделки, несмотря на то, что она построена по образцу Св. Софии. Гробница Мехмета-Али покрыта великолепным голубым бархатным ковром с роскошным золотошвейным рисунком.
При осмотре двора цитадели нам показали место, с которого соскочил один из 480 беев, во время избиения мамелюков. Всем известно, каким образом Мехмет-Али паша решился избавить себя и страну от своеволия и притеснений не признававших никаких властей мамелюков; тем более интересно посмотреть место, на котором разыгралась еще не так давно эта кровавая сцена, и 480 великолепнейших и храбрейших наездников были без сопротивления избиты. Площадка, на которую они въехали, окружена с трех сторон каменными постройками, четвертая сторона примыкает к отвесной скале с парапетом. 1 марта 1811 г. Мехмет-Али пригласил беев на пир, и когда последний из них въехал на площадку, раздался сигнальный выстрел, ворота цитадели затворились, и укрытые за недоступными стенами албанские наемники исполнили жестокий приказ Мехмета-Али, перебив всех гостей. При первых выстрелах, увидев павших товарищей, мамелюки рванулись, ища противников, но они были неуязвимы за недоступными каменными стенами и осыпали их градом пуль. Исходу не было, пришлось без сопротивления дать себя перебить. Один Эмин-бей избег кровавой бани, решившись на отчаянно-смелый скачок, через каменный парапет на площадь, к стороне мечети Хассана. Уцелев каким-то чудом, он успел высвободиться из-под своего издыхавшего скакуна и укрыться в мечети. При одном взгляде вниз, голова кружится, и трудно верится в возможность подобного скачка, а между тем это факт.