Стоп! А это еще что такое? Прямо под полкой с фотками? Белый конверт, прилепленный скотчем посреди темного телеэкрана. Ум-м, либо Ник никогда не смотрит ящик, либо... смотрит, и кто-то решил что именно там будет самое видное место.
Я отлепил письмо и заглянул внутрь. Так, все по-датски, да еще прописью, вообще нефига не разберешь. Только подписано четко: «Магда». Я задумчиво постучал листком по подбородку. Вдруг это что-то важное? Даже срочное? Ага, типа «Дорогой, не забудь купить молока». Или «Счастливого рождества, зайка». А Ник, между прочим, моется.
Я покосился на Бандераса. Пес взобрался на диван и улегся там, всей своей позой показывая: «Попробуй меня сдвинуть, чужак, и я отведаю твоей крови». В принципе, я мог бы переодеться, чтобы не тратить время зря, но вот незадача: пакет с покупками валялся прямо под боком инвалида – я сам его туда положил.
Вздохнув, я поплелся на поиски ванной. Нашел нужную дверь по шуму воды и плеску. Постучал. Постучал еще раз:
– Ник?
Внутри что-то грохнуло, покатилось, выругалось не по-русски. Ага, выходит, студент все-таки умеет материться?
– Что случилось, Денис? – Это он мне через дверь. Голос уже спокойный и очень педагогичный.
– Тут это... – я повертел в руках конверт, – Бандерас не хочет гулять идти.
– Он всегда хочет, – раздраженно донеслось изнутри. О, похоже я начал доставать мистера Ангельское Терпение. – Ты ему поводок показал?
Да показал я ему гребаный поводок. Чуть по носу им не шлепнул.
– Может, он именно со мной идти не хочет? – Уточнил я через дверь.
– Он со всеми гуляет, – гаркнул в ответ студент.
Спасибо, ты помог мне осознать глубину собственной ущербности.
– Значит, я что-то делаю не так! – Рявкнул в ответ я. – Или пахнет от меня... зэками. И вообще, тебе тут письмо!
Я подсунул конверт под дверь и потопал на кухню. Искать печеньки Скуби Ду для трехногого монстра. Судя по раздававшимся за спиной звукам, студент-таки вылез из ванной. Тем лучше – вот пусть и выгуливает своего Джеймса Пи Салливана сам.
Стащив из вазочки большое красное яблоко, я принялся за инспекцию холодильника. Да, молоко купить явно необходимо. Все остальное, пожалуй, тоже. По ходу, Магда пожертвовала все продукты в пользу бездомных. Или извела на те самые двенадцать блюд. Кстати, когда поедем-то? Мой желудок к ужину уже давно готов.
Тут я вспомнил, что так и не переоделся. Ник наверняка убьет меня за задержку! Метнулся в зал. Есть в жизни счастье, пес куда-то убрался. Наверное студент все-таки повел его гулять. Странно только, что я их не услышал. Может, они как-то в дверь прошмыгнули, пока я стоял жопой кверху, башкой в холодильнике?
Я стал обшаривать комнату в поисках ножниц – бирки с вещей срезать. Ничего не находилось. Может, в спальне? Я сунулся в приоткрытую дверь и остолбенел. Ник сидел на кровати в одном полотенце, обхватив голову руками. На ковре у его ног валялся знакомый конверт. Рядом пристроился Бандерас. Длинный розовый язык лизал голень хозяина, но тот не обращал на пса никакого внимания.
– Э-э, Ник? – Почему-то у меня возникло предчувствие, что ножницы мне уже не понадобятся. – Что-то случилось?
– Денис? – студент поднял голову. Взгляд у него был такой, будто он только что вернулся из другой вселенной. Причем разоренной звездными войнами.
– Что случилось? – повторил я, заходя в комнату.
Бандерас оторвался от своего важного занятия и глянул на меня с укором.
– Магда... – Ник кашлянул, провел ладонью по лицу, возвращая ему нормальное выражение. – Ужин отменяется. В общем, это даже хорошо. Не надо никуда торопиться. А рождество мы отметим сами. Вдвоем. Заказывать еду, пожалуй, поздно. Да и дороговато. Но мы что-нибудь приготовим, да? Ты любишь тунца?
Студент и дальше гнал пургу в том же духе, а я осмотрелся по сторонам. Так, дверцы встроенного шкафа распахнуты. С одной стороны тряпки Ника. Вторая – пуста. Одни вешалки болтаются. На обоях над кроватью – гвоздик и светлое пятно. По ходу, еще недавно тут что-то висело. А вот стеллаж с сидюками и фильмами. На половине полок – одна пыль полосками. Такое мы уже проходили. Диагноз ясен.
– Она ушла.
Это был не вопрос. Это было утверждение. Ник заткнулся и кивнул. Хорошо держится, настоящий мужик.
– Из-за меня.
Тоже утверждение.
– Что?! – Ник подхватился с кровати, подошел ко мне, взял за плечи.– Денис, ты чего? Причем тут... Не смей думать так, слышишь? – он заглянул мне в глаза. – У нас и раньше были проблемы. Ссоры. А тут меня не было несколько дней и...
– Значит, все-таки из-за меня, – кивнул я и отвернулся. Все как всегда.
– Да нет же, глупый! – Ник осторожно тряхнул меня. – Магда написала, что у нее было время подумать. Она убедилась, что работа для меня важнее, чем ее любовь. И поняла, что не хочет всегда быть на втором месте.
Что я говорил?! Я снова все испоганил! Сглаз на мне что ли, причем заразный? Все, ну просто все люди, которые были мне дороги, уходили, бросая меня одного. Сначала мама. Потом Игорь. Кит и Ася. Список можно продолжить. И вот, стоило Нику связаться со мной, его бросает любимая девушка. Это как?! Разве не судьба?!
– Денис, послушай, – не отставал Ник, пытаясь поймать мой взгляд. – Может, это и к лучшему. Магда... Они никогда не понимала, как важно для меня то, чем я занимаюсь. Как я могу брать работу на дом. Как могу срываться куда-то в выходные или праздники. Как могу ночами не спать, потому что беседа с клиентом не идет из головы, и я прогоняю в уме варианты: все ли я сделал, чтобы помочь этому человеку? Не упустил ли какие-то возможности? Понимаешь, она парикмахер. Нет, я ничего плохого об этой профессии не хочу сказать, но... Она стоит в салоне с девяти до четырех, а потом идет домой. И все – тут для нее работа заканчивается. А я так не могу. Хотя в университете говорят, что так и надо. Беречь себя, чтобы не перегореть. Чтобы не вовлекаться эмоционально. Но я не могу не вовлекаться. – Ник сбился, тряхнул головой и отпустил наконец мои плечи. – Наверное мы просто не подходили друг другу. Ты что?
Тут я сообразил, что пялюсь на парня, не моргая, и, кажется, с открытым ртом. Захлопнул челюсти.
– Ничего. Я просто... в душ, – я сбежал в коридор и крикнул уже оттуда. – Мы же уже не торопимся, так?
Мылся я долго и тщательно. Вон, даже собака почуяла, что от меня тюрягой несет. А тут гель для душа «Миндаль с коксовым молоком». Самое оно. Главное, Нику нравится. Он и так уже из-за меня натерпелся. А тут еще и девушка от него свалила. Еще бы. Разве ей такой бонус, как я, нужен? Но кое-что все-таки у меня есть. Кое-что, что любят взрослые. И что я умею лучше всего. В конце концов, за все в жизни надо платить – это я усвоил прочно. А от Ника я уже получил столько...
Парень со мной, утырком, возится. Тратит свободное время, деньги, нервы. Вон, вместо того, чтобы с Магдой своей разбираться, меня собирается в праздничный вечер развлекать. Что он там говорил про «эмоционально увлекаться»? Выходит, я ему нравлюсь? И он, наверное, ждет чего-то в ответ? Хотя бы благодарности. Просто студент слишком воспитанный, чтобы сказать об этом. Или не хочет меня принуждать. А меня принуждать незачем. Я сам могу. Могу сделать так, чтоб Нику стало хорошо.
Я вылез из кабинки, протер запотевшее зеркало. Ничего так видос. Синяков не видно, если не присматриваться. Волосы торчат ершиком, но это даже симпатично. Взял полотенце поменьше, обернул вокруг бедер. Сойдет. Высунулся за дверь. Ага, из кухни гремят кастрюли, и вытяжка шумит. Пошлепал туда.
Милая картинка! Ник в переднике и с длинной деревянной ложкой в руке колдует над огромной кастрюлей в облаках пара. У меня даже под ложечкой от голода засосало, но о жратве думать не время. Я сделал шажок вперед.
– Тяв!
Блин, я от испуга чуть не скончался! Бандерас, с...ка, затаился под столом и меня спалил!
– Денис? – Ник повернулся ко мне с улыбкой. – Ты наверное чистую одежду забыл? Кажется, я видел пакет на диване.
– Я не забыл, – тихо ответил я.
И дал полотенцу упасть на пол.
Никогда не думал, что глаза у Ника могут стать такими... круглыми. Улыбка на лице студента медленно выцвела:
– Ты что делаешь?
Я сделал еще шаг вперед. Под столом зарычало.
– Дарю тебе подарок, – я подпустил томности во взгляд. – Счастливого рождества!
Последний шаг и – в грудь мне уперлась поварешка.
– Ты с ума спятил?! – Глаза Ника сузились до нормального размера и стали очень-очень злыми. – Ты за кого меня принимаешь?! А ну быстро пошел одеваться! Нет, побежал. Уже. Ну!
Я отступил, защищаясь поднятыми руками:
– Ник, но я же... от чистого сердца!
Студент сделал зверскую морду и замахнулся поварешкой:
– Если ты сейчас же не оденешься, я сам в полицию позвоню и признаюсь в избиении малолетнего! Кухонной утварью.
Именно этот патетический момент монстр Салливан выбрал, чтобы метнуться из-под стола с прицелом на мои причиндалы. Зубы клацнули в сантиметре от яиц, чесслово! Не выдержав такого напора, я свалил. Заскочил в комнату, лихорадочно напялил на себя чуть не все, что было в пакете прямо с бирками. Замотался в плед, скорчился в углу дивана, подушку нахлобучил на голову. Блин, если бы так же легко можно было спрятать мой стыд! Повел себя, как настоящая бл...дь! Теперь Ник точно меня вытурит в детдом какой-нибудь. Или в колонию для трудноисправимых. Там мне самое место. Даже собака это почуяла! Шлюха! Урод! Пидарас!
Круг и прямая. Дания
Человек странное существо. В один момент он молится о том, чтобы умереть. В другой – готов лизать чей-то волосатый зад, чтобы выжить. Потому что все мы боимся смерти. У этого страха много полутонов и оттенков, но основа у него одна, как чистый цвет. Для меня это – желтый. Цвет мочи, струящейся по ногам. Цвет засохших пятен на простыне. Цвет лица, от которого в спазме боли отливает вся кровь. Цвет неизвестности и бессилия.
Мой самый плохой день – вторник. Он совершенно желтый, с какой стороны не посмотри. Я снова не могу спать. Башка раскалывается. Тошнит. Саша выпускает меня в уборную. Внизу Ева с Яном смотрят какой-то фильм на одном из российских каналов – тех, что берет тарелка. Дверь в сортир прикрыта неплотно, я слышу все, как будто сижу в зале.