– Это Борькин, – хихикнула Ася. – Хочешь порисовать? Он оставил мне на сохранение.
В пальцы сунулся желтый огрызок.
– Да я это... – замямлил я внезапно, отдергивая руку. – Не умею.
Вранье. На самом деле, рисовать я любил и делал это вполне сносно. По крайней мере, в школе всегда получал пятерки, а некоторые мои работы висели на выставке в кабинете ИЗО. Единственный предмет, по которому я был круглым отличником.
– Да ладно тебе, – лукаво улыбнулась Ася, тряхнув кудряшками. – Это все умеют. Даже мой братик, хотя ему всего три... – лицо ее замкнулось и потемнело.
Я все понял и почти выхватил карандаш из безвольных пальцев:
– Что мне нарисовать?
– Что хочешь, – зябко повела плечами Ася, глядя куда-то внутрь себя.
Теперь я просто обязан был создать шедевр. Что-то такое, что могло бы отвлечь ее от мыслей о больном брате, который, быть может, уже мертв. И я начал чиркать грифелем по дереву.
Первой моим творчеством заинтересовалась Анька. Очевидно, журнал она уже дочитала. Лохматая голова нависла над моим плечом:
– Оба-на, а чо это у нас тут такое?
Я совсем засмущался. Неужели так непохоже?
Анька почесала вытравленные до белого цвета космы:
– Погоди-ка, это кто? Аська?
– Никто, – буркнул я, косясь на объект моего вдохновения.
– Не, ну точно Аська! – не унималась старшая девочка. – Вон кудряшки какие. И нос пуговкой. А чего у нее глаза по полтиннику? Это она Борьку что ли увидела? Поэтому губки сердечком?
Моя модель сунула «пуговку» в незаконченный рисунок. Блин, что если ей не понравится? Если она вообще не любит анимешный стиль? Я попытался исправить кривоватый уголок губ, но так разволновался, что слишком сильно надавил на карандаш. С тихим треском стержень сломался.
– Денис! – Ася перевела на меня сверкающие глаза без тени благодарности. – Что ты наделал?!
– Я... Я просто подумал, что тебе понравится, – кое-как удалось выдавить мне.
Девчонка выхватила из моих пальцев сломанный карандаш:
– Да я вот про это! Как мы его теперь заточим?!
Да, об этом я не подумал. Украсил, блин, шедевром стену славы. С другой стороны, чего так психовать из-за какого-то огрызка? Его все равно надолго не хватило бы.
Словно прочитав все у меня на лице, Ася приблизила губы к моему уху и прошептала с ледяным презрением:
– Мы собирались написать записку, что нас похитили. И выбросить в форточку. А ты все испортил, дурак!
Я сидел, как оплеванный. «Мы» – это значит, Борька и Ася. Они вместе собирались спасти всех нас. А теперь...
– Да не убивайтесь вы так, малышня, – хихикнула над нашими головами Анька. – Попросите парней, они сопрут для вас фломастер. Или точилку.
– Что значит, «сопрут»? – нахмурилась Ася.
– То и значит, – с видом умудренного знаниями джинна Анька скрестила ноги по-турецки. – Это у них теперь такая профессия. Шоплифтёр называется. Магазины, значит, обносят. Быстро сп…здил и ушёл – называется "нашёл". Верно я говорю, Сауле? – она пихнула дремавшую соседку в бок, и та лениво пробормотала: «Тэйп».
– Это неправда! – Ася даже на ноги вскочила. Сжала кулачки, кудряшки встопорщились. – Мальчики не воры!
– Ну да, ну да, – старшая девочка закатила глаза к потолку, явно играя на публику. – Мальчики у нас просто ангелочки с белыми крылышками. А для чего ты думаешь их каждый день в торговый центр возят?
– А ты откуда знаешь, что их именно туда возят? – прищурилась, подбоченясь, Ася.
– Толян сказал, – торжествующе бросила козырь на стол Анька.
– Это тот с пивным пузом? – моя модель ткнула пальцем себе за спину. – И когда же это он разоткровенничался? Когда тебя трахал?
Я вовремя прикрыл голову руками. Джинн слетел с дивана, целясь когтями прямо в лицо обидчице. Ася успела увернуться, и Анька с грохотом повалилась на журнальный столик. Ее пятка больно заехала мне в грудь, и несколько мгновений я валялся на полу, пытаясь снова обрести дыхание. За это время баталия разрослась, вовлекая в себя новых действующих лиц. Блин, женский бой – это самое страшное, что мне на тот момент приходилось видеть. От визга закладывало уши, волосы летели клочьями, с треском отрывались рукава и пуговицы. Я нашел укрытие под детской кроваткой. «Борька никогда бы так не поступил, – истязал я себя, с тоской следя за танцующими на уровне моих глаз ногами. – Он бы защитил Асю. Он не такой слизняк, как я. Лучше уж быть этим самым, как его, лифтёром, чем... чем...»
Пока я придумывал для себя подходящее определение, дверь комнаты распахнулась. Я прижался к стене, ожидая, что проснувшиеся наконец охранники примутся наводить порядок. Но вместо этого на пол швырнули вялое тело. От удара залитая кровью голова перекатилась на бок, и я встретился взглядом с мутными от боли глазами Борьки. Чей-то визг резанул по ушам. Драка мгновенно прекратилась.
– Заткнись, сучка! А то сама так будешь валяться!
Визг оборвался. Дверь захлопнулась. Не успел еще защелкнуться замок, знакомые острые коленки хлопнулись на пол рядом с избитым мальчишкой. Дрожащие пальцы коснулись окровавленного лица. Честное слово, я бы все отдал, чтобы оказаться на месте Борьки. Пусть даже это стоило бы мне синяков и расквашенного носа. Да даже пары сломанных ребер! Только бы не надо было вылезать из-под кровати у всех на виду, как последний трус.
Автостоп. Дания
Я уже решил, что мне так и придется переть до этого гребаного Есбьерга на своих двоих – если я вообще приду туда, а не в какой-нибудь местный Зажопинск. И тут поднятый палец наконец сработал. Чуть обогнав меня, к обочине проселочной дороги прижался серебристый пежо. По бокам крыши у него торчали коричневые оленьи рога – хозяин машины подготовился к рождеству.
Я проворно подковылял к передней дверце. Из салона пахнуло божественным теплом и зазвенело бубенцами: по радио крутили соответствующую рогам песенку. За рулем, однако, сидел не Санта, а молодой негр, даже без бороды. Здрасьте, приехали!
– Хай, – я изобразил милую улыбку. – Есбьерг?
– Васиебу? – черное лицо напряглось в попытке понять, чего хочет задрогший до синих губ подросток в неадекватном прикиде.
Нет уж, вот про «...бу» это ты, дорогой, забудь.
– Есбьерг, – тыкаю в уходящую вдаль дорогу и широко раскидываю руки. – Биг сити.
– О, Эсбьерг, – закивал негритос, сияя сахарными зубами.
Дальше последовала длинная тирада по-английски – как будто, блин, у меня на роже написано, что я спикаю, как урожденный.
– Донт андерстэнд, – удалось наконец вставить мне.
Негр скис. Я тоже. Но тут черная рука метнулась к бардачку и вытащила оттуда карту. Вскоре до меня дошло, что водила ехал в сторону Эсбьерга, но сворачивал на полдороги, и предлагал подбросить меня до соответствующего перекрестка.
– Окей, – быстро согласился я и плюхнулся на сиденье с подогревом.
В тепле меня развезло, здорово потянуло в сон. Но задремать так и не вышло. Во-первых, задубевшие ноги снова стали обретать чувствительность, и все мозоли резко напомнили о себе. Во-вторых, негр попался разговорчивый. Все пытался у меня чего-то выпытать. То откуда я, то про родителей, то зачем мне в Эсбьерг. Я, конечно, в английском чайник, но какие-то элементарные слова, да еще когда их произносят медленно, понимаю. Пришлось прикинуться тормозом. Донт андерстенд нефига. Хотя больше всего хотелось сказать: «Фак офф, гамадрил». А тут еще живот стало крутить. То ли мало ему показалось восьми бутербродов с сыром и колбасой, то ли малиновый мясопродукт пришелся не по вкусу, и желудок тосковал по собачьему рагу.
В итоге, я почти обрадовался, когда пежо тормознул на перекрестке у желтого знака с изображением автобуса.
– Бас, – негр ткнул в табличку и с сомнением посмотрел на меня – типа въехал этот тупица или нет? – Ту Эсбьерг.
– Ноу бас, – неожиданно блеснул я сообразительностью и захлопал на парня грустными глазами. – Ноу мани.
Черное лицо в миг просветлело. Рука завозилась с брюками. Я насторожился, готовый, если что, подорвать в лесок. Но негр вытащил из кармана сплющенный бумажник и достал из него купюру:
– Мани. Бас.
Деньги исчезли в моем кулаке прежде, чем он успел договорить.
– Сэнкью, – быстро поблагодарил я и выкатился на обочину.
Не, сегодня определенно мой день. Встал на остановке, как примерный школьник. А негр не уезжает. Пялится на меня через лобовое стекло. Не понял, я ему тут что – натурщиком стою? Думает, дал мальчику пару крон, и все можно? Ну, делаю покер-фейс. Даю понять, что ничего тут не обломится. Ладно, тронулся черномазый. Но около меня притормаживает, стекло опускает и чего-то мне опять начинает втюхивать. Типа, может, я «нид хелп»?
Ага, вот только твоей «хелп» мне и не хватало. Знаем мы таких, видали. Нет уж, лучше я тут спокойненько автобуса подожду. Короче, пришлось черномазому удовлетворится моим «ноу». Покачал кудрявой головой и укатил со своими рогами. Я перевел дух. Пронесло.
Автобус подошел минут через двадцать. На столбе висело расписание, только толку от него, когда нет ни часов, ни мобильника. Я протянул жирному водителю деньги. К моему удивлению, мне дали сдачу – хоть мелочь, а приятно. Забрался в самый конец почти пустого салона. Две девчонки в наушниках и дремавшая у окна старушка не обратили на меня никакого внимания. Засунул в рот последний чупа-чупс, чтобы немного успокоить желудок. Пересчитал сдачу. Ого, сорок крон! В Макдаке на них точно можно будет нажраться. Живем!
Я сам не заметил, как отключился, даже не вытащив палочку изо рта. Прочухался, только когда кто-то тронул меня за плечо. С испугу чуть не засветил жирному водиле в пузо. Оказалось, приехали мы. Конечная. Эсбьерг.
Я вылез из автобуса под противный дождь. Осмотрелся. Напротив – большое красное здание в стиле средневекового замка с башенками. Огромные часы показывают два. Судя по снующим туда-сюда личностям с чемоданами – это вокзал. Автобусы останавливаются на небольшой площади, окруженной зданиями, похожими на офисные. Ладно, вокзал пока вполне сойдет. Хоть не люблю я их, но там, по крайней мере, тепло и не капает. Бросив пластиковую палочку на асфальт, я отправился на разведку территории.