Глава пятая. НА ПУТИ ОТ БРАЗИЛИИ К МЫСУ ГОРНУ И ОТТУДА К МЫСУ ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ
Поутру в 5 часов 19‑го числа мы снялись с якоря и пошли в путь.
В инструкции Государственной Адмиралтейств–коллегий мне предоставлено было избрать путь для перехода в Камчатку и для возвратного плавания оттуда в Европу, в чем я должен был руководствоваться временами года, состоянием погод и господствующих ветров в разных морях, коими нам плыть надлежало.
Время нашего отправления из Бразилии и весьма дурной ход «Дианы» не позволяли мне иметь ни малейшей надежды обойти мыс Горн95 прежде марта месяца, который почитается самым бурным и опасным для мореплавателей в сих широтах, и не без причины. Опыты показали, каким бедственным случаям подвержены были многие суда, покушавшиеся обходить мыс Горн в осенние месяцы южного полушария. Но из сего надобно сделать исключения: Маршанд96 обходил сей мыс в апреле, не встретив ни штормов, ни продолжительных противных ветров. Корабли «Надежда» и «Нева» обошли его в марте с таким же счастием. То почему же оно и нам не могло благоприятствовать? Я так же на него мог надеяться, как и другие, а в случае неудачи всегда можно было спуститься, скоро и безопасно достичь мыса Доброй Надежды по причине господствующих в больших южных широтах западных ветров. Потому я принял намерение покуситься итти около мыса Горна.
Мое намерение было пройти между Фалкландскими островами97 и Патагонским берегом 98, а обойдя мыс Горн, итти прямо к островам Маркиза Мендозы99, не заходя никуда. И потому сей переход был бы самый продолжительный из всех прочих, заключавшихся в плане нашего вояжа. Следовательно, запас провизии и пресной воды должен быть соразмерно велик. Сухих и соленых провизии, а также и крепких напитков мы имели большое количество; но живым скотом и птицами теснота шлюпа не позволяла нам запастись, и мы принуждены были сей недостаток вознаградить зеленью и фруктами — луком, тыквами, арбузами, ананасами и лимонами. Пресной воды у нас было 1707 ведер; количества сего могло быть нам достаточно на пять месяцев.
Многие из нижних чинов весьма хорошим поведением, знанием и усердием к должности и всегдашней готовностью подвергать себя всякой опасности, когда нужда того требовала, заслуживали награждение. Желая сколько возможно приметным образом отличить достойных людей от дурных, я собрал в 1 час пополудни всех офицеров и служителей на шканцы и в присутствии их выдал достойным награждение.
Во всю сию ночь ветер дул крепко и развел немалое волнение; блеск от волн был чрезвычайный, так что пена от носу шлюпа, при скором ходе отбиваемая, разливала свет на передние паруса, подобно как от большого огня, и в две следующие ночи море так же блестело.
25‑го и 26‑го чисел мы проходили направление устья реки Платы100, в расстоянии от оного 150 миль. Проходя помянутую реку, мы видели еще несколько летучих рыб и черепаху чрезвычайной величины, хотя широта была почти 15 градусами южнее тропика. Сего числа (27‑го) начали показываться разные морские птицы большими стаями. 31 января начало показываться морское растение, отрываемое от каменьев, которое у нас некоторые называют морским поростом, а другие — морской капустой 101; это было в широте 43°. В сие время холод начал быть очень для нас чувствителен и заставил прибегнуть к теплому платью, а особливо по ночам.
Погода была ясная; поутру 2 февраля увидели мы под ветром пять судов и скоро приметили, что они находятся тут на китовом промысле*13. В полдень, подойдя к одному из них, мы узнали, что все они из соединенных областей североамериканской республики.
Мы видели несколько их лодок в погоне за двумя китами, из коих одного им удалось ранить. Когда мы подошли к одному из их судов (не поднимая своего флага), на сем судне оставалось только два или три негра, а прочие все находились на ловле. Такая сцена была еще для всех нас новой, и мы с большим любопытством смотрели на проворство и неустрашимость этих людей, преследовавших китов. Надобно думать, что сия часть океана весьма изобильна китами: мы видели здесь кругом себя множество фонтанов, бросаемых сими животными, а притом пять судов не стали бы заниматься ловлей вместе там, где добыча редко попадается. Это было в широте 45°41′, долготе 60°43′.
Февраля 9‑го, в 5‑м часу поутру, при умеренном ветре, в мрачную погоду, идучи к S под всеми парусами, увидели мы недалеко впереди высокую землю. Земли впереди у нас никакой быть не могло. Но призрак был столько обманчив, что чем более мы его рассматривали, тем явственнее и приметнее казался он землею; горы, холмы, разлоги между ними и отрубы так чисто изображали настоящий берег, что я начал сомневаться, не снесло ли нас к западу весьма сильным течением и что видимая нами земля есть Статенландия102 и часть Огненной Земли.
Мы легли в дрейф и бросили лот, но линем в 80 сажен дна не достали; после сего, поставя все паруса, опять пошли прямо к берегу, который скоро начал изменяться в своем виде, а туман стал подниматься вверх. Я во всю мою службу на море не видывал прежде такого обманчивого призрака от туманов, показывающихся вдали берегов; таковые явления англичане называют туманными банками (Fog — Bank).
Сего числа прошли мы параллель мыса Горна в долготе 63°20′W; тут нас встретила весьма большая зыбь и продолжалась два дня, но крепкого ветра не было. До сего времени мы почти всякий день видели китов: пройдя параллель 45°, а особливо против Магелланова пролива, их было очень много. Но здесь они нас оставили, а показались пестрые касатки 103; в воде они казались шахматными; пестрины были белые и черные; иногда они по двое и по трое суток следовали за судном. Альбатросы и разного рода петрели не переставали нам сопутствовать.
Пройдя параллель мыса Горна, мы имели до 6 часов утра 12‑го числа тихий, а иногда умеренный ветер, почти беспрестанно переменявшийся.
В 7‑м часу поутру 12‑го числа ветер сделался от NO и продолжал умеренно дуть до 6 часов вечера, а потом перешел к SO и стал несравненно сильнее; погода была пасмурная, дождливая и холодная. Пользуясь благополучным ветром, мы несли все паруса и сего числа прошли меридиан мыса Горна в широте 58°12′.
В полдень 14‑го числа ветер сделался от W и стал вдруг крепчать, а в 4 часа пополудни начался жестокий шторм, с сильными шквалами, с пасмурностью и дождем; волнение было чрезвычайно велико, буря продолжалась 12 часов, а в 4 часа утра 15‑го числа стала гораздо тише; но к ночи ветер опять сделался весьма крепкий и в ночь дул ужасными шквалами, которые находили почти беспрестанно с дождем, и погода вообще была чрезвычайно пасмурна.
К полудню 16‑го числа ветер утих и начал быть умеренный, но не переставал дуть нам противный из NW четверти до утра 18‑го числа.
В 8 часов утра 18‑го числа сделался умеренный ветер из NO четверти; тогда мы поставили все паруса и стали править на WtN по компасу. В сие время мы находились в широте 59°48′33''; это была самая большая широта, какой мы достигали.
После полудня 22 февраля начался шторм, который дул частыми шквалами, приносившими с собою всегда дождь, снег или град, и горизонт был беспрестанно покрыт мрачностию и туманом. При начале сей бури мы были в широте 59°11′, в долготе 82°20′. Первые двое суток (22 и 23‑го) крепкий ветер дул шквалами от SW, не переходил далее W и иногда, на самое короткое время, смягчался. Но это было не надолго. Часто случалось, что едва успели мы поставить парус, как в то же время и убирать его надобно было от жестоких порывов.
Поутру 24‑го числа начался самый ужасный шторм; не было средств нести никаких парусов, кроме штормовых стакселей 104. Жестокое волнение, бывшее натуральным следствием продолжительности бури в таком великом пространстве вод, как Южный океан, совсем лишало шлюп хода вперед; нас несло боком по направлению волн и ветра.
Несмотря, однакож, на бурю и страшное волнение, мы раза два или три поворачивали, смотря по перемене ветра, только без всякой выгоды. Волнение от переменных ветров было с разных сторон и, так сказать, толчеею, следовательно вредное для всякого рода судов. Поворотя при перемене ветра, мы должны были лежать почти против волнения, разведенного прежним ветром. В таком случае и с большими парусами невозможно было бы иметь порядочного хода, а под штормовыми стакселями судно совсем ничего вперед не подавалось, а только было подвержено чрезвычайной боковой и килевой качке. Кроме того, при всяком повороте мы по необходимости должны были очень много спускаться под ветер*14.
Между тем шторм нимало не смягчался, а продолжал дуть с прежней жестокостью шквалами, со снегом, градом или дождем. Долгота наша нам показала, что мы западнее мыса Пилляра 106 только на 1°57′, что в здешней широте сделает немного более 60 миль; а потому я счел, что в таком море и в такое время года, когда по многим опытам известно, что бури продолжаются непрерывно по целому месяцу и более, неблагоразумно было продолжать на левый галс, который час от часу приближал нас к берегам Огненной Земли, и для того около полудня (27 февраля) мы поворотили на правый галс, с тем, чтобы в случае продолжения бури быть безопасным от берегов.