же Паскаль Груссе подарил вашему деду портрет Жюля Верна?
Артур Грэй.
И как попал этот портрет в Новую Каледонию?
Этьен Лябуш.
Его привез сюда Паскаль Груссе…
Капитан Немо.
А не упоминал ли ваш дед имя писателя Андре Лори?
Этьен Лябуш.
Нет, никогда.
Гулливер.
Любезные друзья! Благодаря счастливому стечению обстоятельств я, а точнее, мои необыкновенные приключения, описанные Джонатаном Свифтом, находились в библиотеке Парижской ратуши, и я был свидетелем незабываемых событий, и, мало того… видел самого Паскаля Груссе! Дело в том, что в примечаниях к французскому изданию была напечатана эпитафия Джонатана Свифта, увековеченная на его надгробии. Она была написана самим Свифтом: «Жестокое негодование не может более терзать его сердце. Иди, путник, и, если можешь, подражай ревностному поборнику мужественной свободы». Чтобы ознакомиться с этой эпитафией, мою книгу взял с книжной полки Шарль Делеклюз, делегат Коммуны по военным делам…
Шарль Делеклюз.
Мадлен, закройте окно.
Паскаль Груссе(входя).
Плохие вести, Шарль. Версальцы перешли в наступление!.. Неужели это конец?
Шарль Делеклюз.
К делу, Паскаль! У тебя готово воззвание к большим городам Франции?
Паскаль Груссе.
А ты в этом сомневался?
Шарль Делеклюз.
Читай!
Паскаль Груссе(читает с подъемом).
«После двух месяцев беспрерывной борьбы Париж не устал, не пал духом. Он продолжает бороться без отдыха и страха, неутомимый, героический, непобежденный. Париж заключил договор со смертью. За его фортами имеются стены, за стенами — баррикады, за баррикадами — дома, которые пришлось бы брать один за другим приступом и которые он скорее согласится взорвать на воздух, чем отдать на милость победителя.
Большие города Франции! Неужели вы останетесь безмолвными и равнодушными зрителями этого поединка не на жизнь, а на смерть между будущим и прошлым?!..»
Шарль Делеклюз.
Узнаю твое огненное перо, Паскаль! Продолжай.
Паскаль Груссе(читает).
«…Париж исполнит свой долг до конца. Но и вы, Лион, Марсель, Лилль, Тулуза, Нант, Бордо и другие, не забудьте о своем… И если Париж падет за свободу всего мира, история будет иметь право сказать, что он был раздавлен потому, что вы допустили это. Париж, 15 мая 1871 года».
Шарль Делеклюз.
Не могу добавить ни слова. Кто подпишет?
Паскаль Груссе.
По поручению Коммуны — я, делегат по внешним сношениям Паскаль Груссе.
Шарль Делеклюз.
Мадлен, немедленно отправьте в типографию. (Пауза.) Правда, Паскаль, мне не понравилась одна твоя фраза…
Паскаль Груссе.
В воззвании, Шарль?
Шарль Делеклюз.
Нет. Войдя, ты сказал: «Неужели это конец?» А по-моему, это только начало Коммуны! Вчера я получил донесение командующего Шестым легионом. Он отметил в приказе братьев Эрнеста и Феликса Дюнанов из Сто пятнадцатого батальона, мальчиков четырнадцати и семнадцати лет. (Читает.) «…более часа они выдерживали огонь версальцев на расстоянии ста метров, а затем вместе со своими товарищами… бросились в штыки и взяли баррикаду в Мулине… Младший из братьев, Эрнест, пал сраженный пулей в тот момент, когда он водружал знамя батальона на вершине баррикады… Феликс, бросившийся вперед, пал в свою очередь… Оба мальчика убиты. Безутешный отец не плачет, он берет в руки ружье, чтобы отомстить за своих сыновей».
Паскаль Груссе.
О подвигах таких ребят будут складывать песни!
Шарль Делеклюз.
Да, они не погибли, они отошли в бессмертие…
«Труба трубила
Сигнал побед.
Мальчишке было
Тринадцать лет!
На баррикаде
Под крик и стон
Свободы ради
Сражался он!
Нет, нет, нет,
Они никогда не умрут,
Будут жить в поколениях юных —
Мальчишки Парижской коммуны!
Где дым и пламя
Горящих стен,
Всегда был с нами
Смельчак гамен!
Ребячьи пальцы
В ружье впились…
Идут версальцы.
— Не промахнись!
Нет, нет, нет,
Они никогда не умрут,
Будут жить в поколениях юных —
Мальчишки Парижской коммуны!
Сыны предместий,
Сыны труда,
С бойцами вместе
Они всегда!
Мальчишек этих
Сметет гроза,
Но смело смерти
Глядят в глаза!
Нет, нет, нет,
Они никогда не умрут,
Будут жить в поколениях юных —
Мальчишки Парижской коммуны!»
Артур Грэй.
Капитан Гулливер, вам известно что-нибудь о судьбе Паскаля Груссе после падения Коммуны?
Гулливер.
Ровным счетом ничего, любезные друзья!
Этьен Лябуш.
Набейте трубки, моряки, и наберитесь терпения… В Новую Каледонию на вечную каторгу коммунаров привезли на военных кораблях. Среди них был Паскаль. После падения Коммуны он скрывался от преследований тайной полиции, меняя дома, погреба и мансарды. Наконец он был схвачен, осужден военным судом и отправлен в это «Мертвое царство». Заключенные здесь на косе сами строили свои жалкие жилища… Так повстречались и подружились мой дедушка Анри и бывший делегат внешних сношений вот здесь, в сотне метров от маяка, где мы сейчас греемся у камина…
Тартарен.
И что же?.. Мсье Груссе погиб здесь, на полуострове Дюко?
Этьен Лябуш.
Судьба уготовила ему иной жребий! Вот что об этом рассказывал дедушка…
Часовой.
Эй, кто идет?
Капрал.
Дубина! Ты что, не узнал своего капрала?!
Часовой.
А кто же еще может назвать часового дубиной?!
Капрал.
Все спокойно на твоем посту?
Часовой.
Как всегда, мой капрал.
Капрал.
А кто там бродит по дюнам?
Часовой(с издевкой).
Министр иностранных дел Груссе. Бродит каждую ночь…
«Я давно в Париже не был,
Так давно, ах, так давно…
Надо мой чужое небо,
Ненавистно мне оно!
Я давно не видел этих
Черепичных мокрых крыш…
Городов не счесть на свете —
Мне милее всех Париж.
Мой Париж!.. Мой Париж!..
Мне милее всех Париж!..
Мой Париж!.. Мой Париж!..
Где Парижские бульвары?
Где Сорбонна? Где Монмартр?
Где герои-коммунары,
Ветераны баррикад?
Ты, Париж, столица сердца,
Днем и ночью ты не спишь..
От тоски куда мне деться?
Я хочу к тебе, Париж!
Мой Париж!.. Мой Париж!..
Я хочу к тебе, Париж!..
Мой Париж!.. Мой Париж..»
Анри Лябуш(тихо).
Паскаль, это я, Анри… У вас все готово?
Паскаль Груссе.
Тише…
Анри Лябуш.
Не беспокойся. Патруль ушел в обход.
Паскаль Груссе.
Мои товарищи, Рошфор и Журда, уже на отмели. Ты принес акульи ножи?
Анри Лябуш.
Три ножа и бутылку рома. Шкипер австралийского угольщика ожидает вас за соседним атоллом только до рассвета. Правда, изрядный шторм и шансов не много даже для таких опытных пловцов, как вы.
Паскаль Груссе.
Побег откладывать невозможно. Где ты соберешь еще сто фунтов, чтобы нанять другого шкипера? Сегодня или никогда!
Анри Лябуш.
Желаю удачи, Паскаль!
Паскаль Груссе.
Возьми на память вот этот холст…
Анри Лябуш.
На нем что-то нарисовано?
Паскаль Груссе.
Портрет Жюля Верна, самого дорогого мне писателя… Прощай, Анри… И не свети лучом своего маяка в сторону атолла.
Анри Лябуш.
Погоди… Еще раз напоминаю: когда акула нападает, она переворачивается на спину, иначе она не может раскрыть пасть. Все решают секунды! Бросок в воде — точный удар ножа распарывает брюхо… Ну, Паскаль, обнимемся на прощание.
Тартарен.
Подбросьте-ка дров в камин, милейший хозяин. Мне что-то стало зябко.
Дик Сенд.
А меня бросило в жар!.. Удалось ли Паскалю и его товарищам доплыть до угольщика?
Этьен Лябуш.
Долгое время в Нумеа об этом ничего никто не знал: ни тайная полиция, ни друзья моего деда. Но однажды на маяк явился какой-то моряк в порыжелой зюйдвестке. Он вручил дедушке Анри вот этот акулий нож с нацарапанной надписью: «Благодарю за все. Привет и братство! П.Г.».
Капитан корвета «Коршун».
«П.Г.»? «Паскаль Груссе»!
Этьен Лябуш.
Кроме ножа неизвестный моряк передал от Паскаля сто фунтов стерлингов. Он сообщил также, что беглецы побывали в Мельбурне, Нью-Йорке и Лондоне, где Груссе стал на якорь. Он снова взял в руки свое острое перо и занялся литературой…
Капитан Немо(в большом волнении).
Кажется, мы выходим из пелены тумана и ложимся на истинный курс!.. Поворот всем вдруг! Следуйте за мной в кильватере!