– Ну что ж, – предложил Джон Говард, – раз вы знаете капитана Пакстона, навестите его… Он будет рад пожать руку старому товарищу по морским скитаниям…
– Так я и сделаю, мистер Джон…
– Но только сегодня, а еще лучше, прямо сейчас… Завтра с рассветом «Стремительный» снимается с якоря…
– Спасибо за совет, мистер Говард, конечно же я не премину повидать капитана до отплытия судна.
На этом они и расстались, и Джон Говард направился в верхнюю часть города.
Матрос же прыгнул в лодку и отправился к «Стремительному».
Это была уже реальная опасность для Гарри Маркела и его сообщников. Нед Батлер знал капитана Пакстона, поскольку плавал с ним два года, и что подумал бы он, как отреагировал бы, оказавшись лицом к лицу с Гарри Маркелом, не имевшим, естественно, ничего общего с бывшим вторым помощником на «Нортумберленде»?
Когда лодка с матросом подошла к трапу левого борта, Корти, прогуливавшийся по палубе, обратился к незнакомцу.
– Эй, друг, – крикнул он, – что-нибудь нужно?..
– Я хотел бы поговорить с капитаном Пакстоном.
– Вы его знаете?.. – живо спросил Корти, бывший, как всегда, настороже.
– Знаю ли я его?.. Вот это да!.. Да мы с ним вместе плавали в южных широтах…
– Ах, вот как… А что вам, собственно, нужно от капитана?..
– Да хотелось бы перекинуться с ним парой слов, друг, пока он не отчалил… Ведь так здорово повстречаться вот так, нежданно-негаданно, не так ли?..
– Это уж точно!
– Так я поднимусь?..
– Но капитана сейчас нет на судне…
– Ну что ж, я подожду…
– Не стоит… Он вернется только поздно вечером…
– Вот не везет! – воскликнул матрос.
– Да уж… не повезло!
– А завтра… прежде чем «Стремительный» снимется с якоря?..
– Вполне возможно… раз уж вам так хочется!..
– Конечно… мне хочется повидать капитана Пакстона, как и он захотел бы меня увидеть, знай он, что я здесь…
– Не сомневаюсь… – с едва уловимой иронией ответил Корти.
– Так передай ему, друг, что Нед Батлер… Нед Батлер с «Нортумберленда» хотел бы его поприветствовать…
– Сделаю…
– Тогда до завтра?..
– До завтра!
Оттолкнувшись от борта, Нед Батлер отправился обратно к пристани.
Как только лодка оказалась на приличном расстоянии от судна, Корти спустился в каюту Гарри Маркела и рассказал ему о том, что произошло.
– Этот матрос наверняка знает капитана Пакстона… – заключил лже-Пакстон.
– И он наверняка вернется завтра утром… – добавил Корти.
– Да пусть его!.. Нас-то уже здесь не будет…
– Но «Стремительный» должен отплыть только в девять часов, Гарри…
– «Стремительный» уйдет, когда будет нужно!.. – рявкнул капитан. – Но ни слова об этом пассажирам…
– Ясно, Гарри! Черт возьми, да я бы отдал свою долю, лишь бы убраться из этих мест. Здесь становится жарковато…
– Еще только пару недель терпения и осторожности, Корти, больше нам и не потребуется!
Когда мистер Гораций Паттерсон и его подопечные вернулись на судно, было уже десять вечера. Джон Говард попрощался со старой Кэт и ее мужем. А уж сколько объятий выпало на его долю, сколько добрых пожеланий он услышал, и не сосчитать!
После весьма утомительного дня пассажиры нуждались в отдыхе и тут же разошлись по каютам, как вдруг Джон Говард поинтересовался, не появлялся ли на судне отставной моряк по имени Нед Батлер, желавший повидать капитана Пакстона.
– Да… – ответил Корти. – Но он не застал капитана, тот был в это время в порту…
– Так, значит, он явится завтра, до отплытия «Стремительного»?..
– Он обещал, – ответил Корти.
Четверть часа спустя кают-компания наполнилась звуками самого смачного храпа, который когда-либо издавала группа измученных путешественников, и среди этого многоголосья резко выделялся баритональный храп мистера Паттерсона.
Естественно, пассажиры и ухом не повели, когда часа в три утра «Стремительный» начал лавировать, выходя из бухты Портсмута. Когда шесть часов спустя они появились на палубе, судно уже было милях в пяти-шести от острова Доминика. Магнус Андерс и Тони Рено в один голос воскликнули:
– Как… уже в море?..
– И с якоря снялись без нас?.. – с обидой в голосе добавил Тони Рено.
– Я опасался, что погода переменится, – ответил Гарри Маркел, – и хотел воспользоваться ветром, дующим с суши…
– Прекрасно! – объявил Джон Говард. – А как же старина Батлер, который так хотел вас повидать, капитан Пакстон?..
– Ах да… Батлер… припоминаю… мы плавали вместе, – протянул Гарри Маркел, – но я не мог больше ждать!..
– Бедняга! – вздохнул Джон Говард. – Он здорово огорчится! Не знаю, право, узнал бы он вас… Он помнит вас дородным и невысоким, с рыжей бородой…
– Старик, у которого отшибло память! – коротко бросил Гарри Маркел.
– Вовремя мы смылись!.. – шепнул Корти боцману.
– Точно, – подтвердил Джон Карпентер, – а то вообще пришлось бы рвать когти, оставшись с носом!
Глава IVМартиника
На этот раз Гарри Маркелу удалось избежать опасности. Но еще трижды, на Мартинике, Сент-Люсии и Барбадосе, он мог с ней столкнуться. Будет ли ему всегда везти?.. Невероятная удача сопутствовала ему с самого начала пиратской карьеры вплоть до момента, когда он и его сообщники объявились на борту захваченного «Стремительного». И с тех пор фортуна не покидала Гарри, даже когда ему удалось избежать встречи с Недом Батлером. Что же до описания капитана Пакстона, данного матросом и столь разительно отличавшегося от его теперешнего вида, то это ничуть не волновало пирата, ибо он считал, что пассажиры об этом уже и думать забыли. Гарри верил в свою счастливую звезду и решил довести до конца жестокое и невероятно дерзкое предприятие.
В то утро, как уже говорилось, остров Доминика, чьи самые заметные возвышенности были уже едва видны, остался милях в пяти-шести к югу, да и уже вообще исчез бы из виду, если бы ветер чуть-чуть посвежел. Расстояние между этим островом и Мартиникой почти такое же, как между Гваделупой и Доминикой[200]. Однако горы Мартиники весьма высоки[201], и в хорошую погоду их можно увидеть с расстояния миль в шестьдесят. Было вполне вероятно, что их можно будет различить еще до захода солнца, тогда уже на следующий день «Стремительный» прибудет в Фор-де-Франс, столицу острова, то есть достигнет цели очередного перехода.
Разделенный на девять кантонов и двадцать девять коммун, остров состоит из двух округов – Сен-Пьер и Фор-де-Франс.
Небо было восхитительно, море великолепно, и воздух был как бы пронизан удивительным солнечным светом, на небе же не было ни облачка. Постоянный тяжелый накат с моря едва ощущался. Барометр застыл на отметке «ясно».
При этих условиях можно было предположить, что «Стремительный» делает не более пяти-шести миль в час. Поэтому Гарри Маркел распорядился поставить лисели и брамсели на фок- и грот-мачтах, а также крюйс-брамсель – словом, «Стремительный» оделся парусами.
Тони Рено и Магнус Андерс не отставали от остальных матросов, карабкаясь по вантам, взбираясь на марсы, цепляясь за реи, поднимаясь до самой верхушки брам-стеньги, потравливая шкоты лиселей, а их товарищи помогали им, крепя и подтягивая шкоты.
Но неужели, когда поворот был выполнен, эти сорвиголовы спокойно спускались на палубу, а не предпочитали посидеть где-нибудь на верхушке мачты?
На полуюте, усевшись в удобное новое кресло и обложившись мягкими подушками, ментор с гордостью наблюдал за своими подопечными. Конечно, он беспокоился, глядя, как они разгуливают по реям или карабкаются по вантам, и не раз советовал юношам быть поосторожнее. И все же он был восхищен. Ах! Если бы здесь был мистер Джулиан Ардах, если бы они могли обменяться с ним замечаниями, каких бы восторженных похвал удостоились воспитанники Антильской школы! Но все это мистер Паттерсон расскажет директору по возвращении, когда будет вручать ему отчет о расходах на это изумительное путешествие!
И что же удивительного, если в тот момент, когда Тони Рено и Магнус Андерс взобрались на самую верхушку мачты, у достойного эконома вырвалась очередная цитата, которую услышал стоявший рядом Джон Карпентер:
– «Sic itur ad astra…»[202]
– Что это значит, мистер?.. – спросил боцман.
– Это означает, что они поднимаются к небу.
– И кто же это так нанизал слова одно на другое?..
– Божественный Вергилий.
– Знал я одного типа с таким именем, негра, который служил сторожем при складах на трансатлантических судах…
– Нет, это не он, мой друг…
– Значит, вашему Вергилию повезло, потому что моего повесили!
В течение дня «Стремительный» встретил несколько каботажных судов, курсировавших между Антильскими островами, но, как и прежде, держался от них на почтительном расстоянии.
Чего больше всего опасался Гарри Маркел, так это полного штиля в течение нескольких дней, что могло бы отсрочить прибытие на Мартинику. Однако если ветер постепенно и стихал, то к вечеру он все-таки не исчез совсем, и хотя и очень слабый, но должен был, по всем расчетам, продержаться всю ночь. Дул он с северо-востока и был попутным для «Стремительного», а потому Гарри Маркел не приказал убрать паруса, хотя это обычно и делается между закатом и восходом солнца.
Напрасно до наступления сумерек пассажиры надеялись увидеть вершину Мон-Пеле, вздымающуюся на триста пятьдесят шесть метров над уровнем моря. Отчаявшись, они разошлись по каютам, оставив из-за жары двери открытыми.
Никогда еще ночь не казалась им такой спокойной и безмятежной, и уже в пять утра все были на палубе.
И вдруг, указывая на неясную громаду на юге, Тони Рено воскликнул:
– Вот она, гора Мон-Пеле!.. Это она… я ее узнаю!..
– Ты ее узнаешь?.. – переспросил Роджер Хинсдейл с ноткой недоверия.