«“Костёр” — журнал для школьников, — вспоминал Лёня, — поэтому я решил, что отдел юмора должен вести учитель. И не просто учитель, а Учитель Смеха. Вот так я неожиданно для себя стал учителем-самозванцем, без законного педагогического образования. На страницах журнала я стал проводить “уроки смеха”. Были и домашние задания, например, постоянный конкурс “И все засмеялись!”. Суть конкурса в следующем: читатели должны присылать смешные истории с последней фразой “И все засмеялись!”. Реакция оказалась совершенно неожиданной: редакция “Костра” была буквально завалена тысячами писем, присылаемых из разных концов необъятного Советского Союза. А количество, естественно, переходило в “качество” — я стал обладателем огромной коллекции школьного юмора…»
Не знаю, существует ли ещё где-нибудь в нашей стране столь невообразимая коллекция, — а в ней и отрывки из школьных сочинений, и ответы у доски, способные доконать любого учителя, и подслушанные разговоры на переменке или на улице, и смешные ошибки, превращающие обычную фразу в школьный анекдот.
Между прочим, всё началось в так называемые «застойные», времена, когда далеко не всё можно было опубликовать. Но маленькие школьники — люди без комплексов и запретных тем, они присылали всё, что казалось им смешным. Давайте вспомним:
«Большевики не дрожали за свою шкуру, они дрожали за шкуру других».
«Каждый год, 7 ноября, в нашей стране происходит Великая Октябрьская революция».
«Василий Иванович Чапаев был великий полководец. У него был конь, на котором он прожил свою жизнь».
«После войны советские люди стали строить развалины».
«Юный Пушкин прочёл на экзамене в Лицее стихотворение, которое очень понравилось старику Дзержинскому».
Последняя фраза имела продолжение. Как-то раз мы выступали в школе, и Лёня, прочитав это письмо, спросил:
— А как правильно надо было сказать? Кто заметил Пушкина на лицейском экзамене?
Молчание.
Лёня подсказывает:
— Старик…
Молчание.
— Старик…
Мальчик на первой парте робко поднимает руку:
— Хоттабыч?
В 90-е годы, когда появилась возможность придумать и хотя бы попытаться издавать новый журнал, мы все вместе, горе-энтузиасты, ринулись сломя голову в эту новую для нас жизнь. Так появился журнал «Баламут», а потом «Автобус» — в этих журналах Лёнечке досталось почётное и мучительное право быть главным художником. «Баламуту» была отмерена судьба в пять номеров, «Автобусу» — тому журналу детской городской культуры, что мы придумали, — в восемь, а потом пошли детские страницы в питерских газетах: в «Часе пик», «Вечернем Петербурге», «Курьерчике», «Метро», в несостоявшемся, а казавшемся таким перспективным интернетовском журнале «Мышка»…
Это бурление журнально-газетной жизни сходило на нет, возрождалось снова, — так что наш дорогой друг по праву стал членом Союза журналистов. И не только.
Ясное дело, вся суть была «в школе» и «в классе» — ведь Лёня больше всего любил общаться именно со школой и классом, — не случайно звание Учителя Смеха он всегда воспринимал как самое почётное в своей жизни.
Началось в «Костре», а продолжилось в ленинградском театре «Эксперимент», где появился спектакль «Урок смеха» и шёл на сцене театра более десяти лет. Лёня всегда вспоминал о нём с душевным трепетом и нежностью — это было его дорогое и бесценное детище:
«Спектакль представлял собой весёлую пародию на школьный урок. Мне досталась в нём роль Учителя Смеха, а вместе со мной на сцене играли мои друзья, соавторы сценария — поэт Ефим Ефимовский и композитор Владимир Сапожников. Зрительный зал тоже участвовал в этом спектакле — я вызывал детей и родителей к “доске”, отметки ставились аплодисментами: чем громче аплодисменты, тем выше отметка ученику. Оценка “пять с плюсом” выражалась бурной овацией, при этом ученикам разрешалось даже визжать.
Спектакль был основан на импровизации — реплики артистов зависели от поведения “учеников”, вызванных на сцену. В отличие от настоящей школы “ученики” просто рвались к доске. У нас была своя книга зрительских отзывов. Вот одна из записей: “На этом спектакле я был вместе с папой. Мы часто падали со смеху.
Я хочу снова прийти к вам в театр, чтобы опять падать”.
Но были и другие отзывы. Как-то мы были на гастролях в Челябинске. И вот к нам за кулисы пришли две дамы, которые были крайне возмущены спектаклем: “Вы воспитываете в детях разнузданность и хулиганство!”
Я думаю, нет необходимости объяснять, что “Уроки смеха” — это не просто комическое эстрадное действо типа клоунады. Дать ребятам возможность расслабиться, вовсю похохотать — это уже неплохо. Но кроме этого мы старались воспитать в детях самоиронию, дать возможность посмотреть на себя со стороны, посмеяться над коверканием родного языка. Должен отметить, что заставить детей искренне смеяться — не так уж просто. И если это получается, значит, ты нашёл с ними контакт».
Леонида Каминского узнавали, где бы он ни появлялся, — ведь «Урок смеха» смотрели (и не один раз!) не только дети, но и многие родители. А когда театр «Эксперимент» закрылся и спектакль сошёл со сцены, он вовсе не прекратил своего существования, а возродился в новой, более камерной, однако не менее смешной и доходчивой форме. Теперь «Уроки смеха» стали проходить непосредственно в школах, от которых просто отбою не было. Как-то раз один первоклассник заявил: «А я вас знаю — вы мурзилку преподаёте!» «Видимо, — рассказывал Лёня, — он побывал на моём уроке, и этот урок в его голове превратился в какой-то новый предмет — “мурзилка”».
Лёня безусловно был «голосовым», театральным человеком — не случайно с помощью нашего товарища, редактора «Радио России» Сергея Махотина «Урок смеха» на долгое время превратился в популярную детскую радиопередачу. А последним нашим общим проектом, в центре которого опять оказался Леонид Каминский, стал Театр Детских Писателей.
В общем, наш дорогой друг по праву был членом Союза театральных деятелей. И не только.
«И вот пришло время, когда я стал писать и рисовать для детей. Причина была простая — у меня родилась дочка. Маша росла, и я, как многие родители, стал ходить за ней по пятам и записывать разные её высказывания. Например, такие:
— Папа, съешь сам это яблоко, оно гнилое!
— Маша, как тебе не стыдно! Разве можно так говорить? Как нужно сказать, если яблоко тебе не нравится?
— Папа, съешь, ПОЖАЛУЙСТА, сам это яблоко — оно гнилое!
Этот и другие рассказики про Машу с моими иллюстрациями были напечатаны в “Весёлых картинках”. С тех пор я подружился с этим симпатичным журналом и даже стал его постоянным автором».
С «Весёлыми картинками» связана очередная история «в духе» Каминского. Однажды он получил журнал, в котором подряд были напечатаны три петербургских автора — он сам, Илья Бутман и я. А вот гонорар задерживался. Лёня немедленно послал в редакцию телеграмму, остроумно воспользовавшись тем, что отчества у всех трёх вышеозначенных авторов — одинаковые: Давидович.
Мы очень рады, нету слов.
Каминский, Бутман и Яснов.
Когда же денег выдача?
Целуем. Три Давыдыча.
Тогдашний редактор «Весёлых картинок», большой Лёнин друг Рубен Варшамов расхохотался и тут же выписал гонорар.
Все эти годы Леонид Каминский постоянно писал презабавнейшие стихи на случай, рядом с которыми рождались не менее весёлые стихи и проза для детей — сказки для самых маленьких про кота Яшу (которые нужно читать и слушать, пока читатели не выросли, а котёнок Яша не превратился в большого кота Якова) и рассказы про мальчика Петю (который замечательно общается со своим папой, и разрозненные эпизоды из их жизни оказываются, на мой взгляд, настолько интересными и поучительными, что тон и атмосферу этих отношений так и хочется перенести в свою семью). А ещё самые невероятные истории из жизни младших и средних школьников.
Всё вместе — стихи, проза, и, конечно, самое ценное из коллекции школьного юмора — постепенно сложилось в большую книгу «Урок смеха». Первым изданием она вышла в 1986 году и с тех пор, утолщаясь и дополняясь, выдержала ещё несколько переизданий. А поскольку в конце книги был напечатан адрес автора, его переписка с читателями не прерывалась ни на день.
Лёня очень любил получать письма от своих читателей — и его можно понять. Одна школьница написала из пионерлагеря: «Мы с моей подругой живём в одной тумбочке». А другая — так: «Некоторые девочки из нашей палаты просятся домой. А я буду терпеть — мне здесь нравится!» Такие примечательные описки и оговорки тут же превращались под рукой Каминского то в весёлый рисунок, то в сюжет для рассказика или стихотворения.
Не всегда письма были восторженные. Один второклассник, например, написал: «Дорогой Учитель Смеха! Я прочитал вашу книжку. Там есть рассказ “Поручение”. Я его прочитал, и не засмеялся. Почему?» «Этот маленький читатель, — отмечал Лёня, — мне очень понравился своей требовательностью и категоричностью: раз ты себя называешь писателем-юмористом, изволь писать смешно! Но в этом письме есть и приятный для автора момент: к остальным рассказам и стихам юный читатель претензий не предъявил, значит, всё-таки смеялся».
В таком уважительном отношении к читателям кроется одна очень важная и в полной мере свойственная Леониду Каминскому черта: достоинство детского писателя. В общем, не случайно наш дорогой друг по праву был членом ещё одного творческого союза — Союза писателей.
Однажды он пришёл выступать к первоклассникам. Ребята встретили его, как полагается, стоя. «Садитесь», — сказала учительница. Потом серьёз но добавила: «Достаньте и положите на парты ваши учебники!»
И на каждой парте появилась книжка «Урок смеха».
Леонид Давидович Каминский умел и любил смешить — это великое искусство давалось ему легко и радостно. И теперь долгие-долгие годы мы будем вспоминать нашего Учителя Смеха с узнаванием, сопереживанием, радостью и непреходящим удивлением, — ведь из них и состоит настоящая литература и культура.