Там же было опубликовано и такое запомнившееся четверостишие:
На два кармана — четыре дырки.
Ну куда мне столько? Солить?
Так что, мамочка, после стирки
Две дырки можешь зашить.
Потом в 2011 году вышли сразу две поэтические книжки Гиваргизова — «Как-то я летел с рябины» и «Генералы», а потом в 2013 книжка «Когда некогда»… У каждой книги — своё лицо, но, пожалуй, основное, что их роднит (кроме неповторимого стиля автора) — от историй Гиваргизова просто невозможно оторваться! Вот одна из моих любимых:
Утро в сосновом лесу. Дом престарелых
Старая кошка дремлет на стуле,
завернувшись в мохеровый плед.
Старая мышь со своим ридикюлем
выползла на обед.
Ворона, тоже уже старуха,
хрипло сказала «кар».
По подоконнику старая муха
гуляет. Старый комар
выпил крови, заныла печень,
сердце, холодный пот…
Сел на картину, вроде бы легче:
«Посижу немножко, пройдёт».
Старый петух только проснулся —
а уже половина второго! —
хотел что-то крикнуть, но так и не крикнул,
забыл.
И, конечно, корова
ищет в сене свои очки,
а очки у неё на носу.
Комар с «Незнакомки» перелетел
на «Утро в сосновом лесу».
В прозе Артур Гиваргизов всё время старается рассказать не просто о смешном, но об «умном смешном». И в стихах он остаётся верен своему несколько эксцентричному взгляду на окружающий мир: вроде бы, всё в этом мире на месте, но если посмотреть немножко со стороны, или задрать повыше голову, или резко обернуться, можно ухватить что-то такое, что не поддаётся простой логике. Я надеюсь, что многие из нас нередко оказываются в таком же положении, — особенно если быстренько додумать, дофантазировать, дописать, дорисовать, чтобы обычная картинка вдруг превратилась в необычную.
Конечно, стихи Гиваргизова — учитывая специфику его юмора — не малышовые, они рассчитаны на детей среднего, а то и старшего возраста, когда отношения с поэзией, да и вообще с литературой, становятся делом индивидуальным и нередко просто перемещаются на какой-то задний план, в маргинальное поле подросткового сознания. И вот тут-то оказывается, как такие стихи важны: Артур обладает тончайшим чувством юмора, обращённого и к детям, и ко взрослым одновременно; он великий мастер комедии положений. Отдельные его тексты могут быть просто анекдотом из детско-школьной жизни, но рассказанным с таким задором, с такой поэтической лихостью, так точно по интонации и остроумно с точки зрения стихотворной техники, что чтение превращается в большую радость, — её-то и хочется разделить с читателями.
Вспоминаю слова критика и исследователя детской литературы Марии Порядиной, которая справедливо отличает Гиваргизова по авторской манере, по удивительно логичной непредсказуемости ходов. «Юмор Гиваргизова, — говорит она, — невозможно просчитать заранее — никогда не знаешь, в чём он сейчас увидит смешное… Артур берёт самую простую ситуацию и постепенно разворачивает её, разворачивает… так что она разворачивается на сто восемьдесят градусов… или просто выворачивается наизнанку, превращается в свою противоположность, при этом не происходит никакого нарушения логики…».
Вот в этом алогически-логическом мире нам и предстоит побывать при чтении стихов Артура Гиваргизова. Отличное, скажу вам, поэтическое приключение!
В прозе Артур продолжает традицию наших замечательных писателей — Виктора Драгунского и Виктора Голявкина. А читая его стихи, вспоминаешь поэта Олега Григорьева. Артур словно дописывает галерею маленьких чудаков и чудиков Григорьева, да и пишет, подобно тому, вроде бы неуклюжие, сбивчивые по ритму, но на самом деле очень искусные стихи. Чтобы писать такие стихи, надо обладать интуицией. Не случайно Артур Гиваргизов — учитель музыки.
Кроме разного рода шалопаев, есть у него любимые персонажи и в окружающем нас животном мире, особенно среди насекомых. Вот, например, его обожаемые мухи. В прозе:
«Муха влетела в открытую форточку и оказалась на уроке зоологии.
— У мух тело длиной от 2 до 15 миллиметров — тёмное, покрыто волосками и щетинками.
— Это обо мне, — подумала муха. — Послушаем.
— На лапках у одной мухи — 344 миллиона микробов.
— Вот чёрт! — муха с ужасом посмотрела на свои лапки.
— А в Южной и Средней Африке, — продолжала учительница, — живут мухи цеце, которые разносят смертельные заразные болезни.
— Я не цеце! Я не цеце! — закричала муха на весь класс.
Но голос у неё был тихий-тихий, и никто не услышал.
Тогда, от отчаяния, муха стала биться головой о стекло. Но на это тоже никто не обратил внимания». А вот в стихах:
Открыли окно, чтобы воздух в квартире…
Влетели три мухи, вернее, — четыре.
Одна подлетела к столу и рисует:
мол, можно мы здесь, там, на улице, дует?
«Летайте, — сказала им мама, — Но чтобы
не падали с вас нам в какао микробы,
вытирайте, как следует, лапки и крылья».
«Ура! Разрешили! За мной, эскадрилья! —
закричала муха.
Однажды он написал:
И всё-таки моя кошка
Мне кого-то напоминает.
Особенно когда лает
И клювом стучит в окошко.
Вот и стихи Артура тоже мне всё время что-то напоминают, но одновременно они настолько оригинальные, что сходство с чем-либо улетучивается, а остаётся читательское удивление и восхищение: ну надо же — вот как увидел, вот как услышал, вот что придумал! Можно только позавидовать поэту, который оставляет читателя наедине с этими открытиями.
Вслед за музыкойВиктор Лунин
Давным-давно я прочитал стихотворение Виктора Лунина про вежливого слона:
Вышел слон на лесную дорожку,
Наступил муравью на ножку
И вежливо
Очень
Сказал муравью:
— Можешь и ты
наступить на мою!
Помню, когда мой сын был совсем маленьким, мы так часто слушали эти стихи, записанные на пластинку, что изрядно её замучили. Есть в поэтических фантазиях Виктора Лунина обаяние, которое хочется «поймать» и заново пережить. И в оригинальных его стихах, и в широко известных переводах и пересказах английской народной поэзии для детей. А ещё я хорошо помню давнишнюю, вышедшую ещё в конце 70-х годов книжку Уолтера Де ла Мэра «Сыграем в прятки» в пересказах Лунина — кажется, это было чуть ли не первое явление стихов знаменитого английского поэта нашему читателю. Тогда же, буквально «с листа» запомнилась песенка из этой книжки, которая для меня навсегда связалась с оригинальными стихами Виктора Лунина:
Огурцы в кадушке,
Мысли в голове,
Пёрышки в подушке,
Соловьи в листве.
Пироги в духовке,
Караси в реке,
Сапоги в кладовке,
Деньги в кошельке.
Земляника в поле,
Дырочки в свирели,
Все ребята в школе,
Ну а я в постели.
Среди переводов В. Лунина найдутся самые разные виды стихов, свойственные, прежде всего, фольклору: тут и считалки, и потешки, и дразнилки, и куплеты, и занятные диалоги, и басенки — в общем, на любой вкус. И прежде всего — на вкус наших детей. А в том, что англоязычные стихи им нравятся, прежде всего, большая заслуга наших переводчиков. И Виктора Лунина — в их числе.
Многие его собственные стихи напоминают песенки, они буквально прошиты аллитерациями, звукоподобиями — почитаем, хотя бы, «Азбуку», настоящий фейерверк звуков нашего родного алфавита! Не случайно одна из книжек Лунина так и называется — «Музыка». Или такая своеобразная работа — «Детский альбом», стихи на музыку П. И. Чайковского… Музыка для Виктора Лунина стала особой путеводной звездой, под которой он ищет — и находит! — гармонию в окружающем. Для детского поэта это очень важное свойство: попытка гармонизировать мир, чтобы он стал понятным, родным, тёплым для всех маленьких читателей — такая попытка заслуживает самого доброго внимания.
Виктор Владимирович Лунин начал печататься в конце 70-х, написал немало книг для детей, стихов и прозы, и перевёл немало английских стихов, взрослых и детских, а когда в своё время я внимательно прочитал толстую книгу его «Избранного» (1997), то обратил внимание вот на что: многие произведения Виктора Лунина посвящены девочкам. Вот ведь какая редкость! Я даже отобрал для себя эти «девчачьи» стихи — и получилась вполне увесистая книжка. В самом деле — ведь должны же отличаться стихи, обращённые к мальчикам, от стихов, написанных для девочек! Они, безусловно, и отличаются. И Виктор Лунин (у которого полным-полно стихов про мальчишек) очень хорошо понимает всю разницу в психологии, пристрастиях, интересах маленьких адресатов своих стихов:
До чего люблю стирать я!
Кукле я стираю платья,
Мишке — бант,
Ослу — чулки,
А жирафу — башмаки.
Я стираю кофту,
Майку,
Книжку,
Плюшевого зайку.
Даже кошку со двора
Постирала я вчера.
И панаму,
И пижаму —
Всё стираю я сама.
Отчего ж сказала мама,
Что со мной сойдёт с ума?
В советской детской поэзии этой разнице долгое время не придавали значения. Конечно, были обаятельные стихи Агнии Барто или Елены Благининой, посвящённые специально юным читательницам. Но мир, увиденный или услышанный именно мальчиком, культ мальчишеского братства, тем не менее, заняли в детских стихах чуть ли не главное место.
Поэтому с такой радостью и — не побоимся этого слова — нежностью читаются стихи Лунина. В них есть все виды очарования: очарованность взрослого маленькой героиней, зачарованность неброским, но точно найденным словом, — и, конечно, немного чародейства, когда сквозь стихи проступает такая знакомая и всякий раз оригинальная детская жизнь: