В шесть лет уже вовсю закрепляется словесно-игровое отношение к окружающему. Один будущий первоклассник, посмотрев мультфильм о путешествии Нильса с дикими гусями, объявил: «Хочу гуся Мартина!» И стал приставать к родителям: «Заведём гуся Мартина!» — «Хорошо, — наконец сказали ему, — заведём!» Понимая абсурдность своей просьбы, ребёнок нашёлся: «Конечно, заведём, — откликнулся он. — Ключом!»
Словесная игра — это особый способ открытия мира, а воспитание «филологического» юмора — большое подспорье для души. Очень важно, чтобы всё это было в тех стихах, которые попадаются на глаза маленькому читателю.
Вот так, пробежав несколько возрастных ступенек, мы, я надеюсь, придём к выводу, что поэтическая книга — по крайней мере, в традициях нашего отечественного семейного воспитания — непременное условие гармонического взросления и «окультуривания» ребёнка.
Поэтическая, да, впрочем, и любая другая книжка хороша ещё и тем, что чтение — это домашнее занятие: оно проходит в знакомой обстановке, в «ближнем кругу», а если представить себе, что всё прочитанное становится предметом непременного обсуждения со взрослыми, а затем и с ровесниками, а затем — что было бы уже совсем здорово! — и с самим собой, то итог понятен и внятен. Что бы мы сами и что бы нам ни говорили о сегодняшнем «нечитающем» ребёнке, лекарство от этого расхожего явления имеется, и весьма действенное.
Однажды Валентин Дмитриевич Берестов написал стихотворение, которое мы вспоминаем всякий раз, когда разговор заходит о детском чтении, о детской книге, о том счастье, которое малыш получает, когда, наконец, может сам, без помощи взрослых, что-то прочитать:
Как хорошо уметь читать!
Не надо к маме приставать,
Не надо к бабушке идти:
«Прочти, пожалуйста! Прочти!»
Не надо умолять сестрицу:
«Ну, почитай ещё страницу!»
Не надо звать.
Не надо ждать.
А можно взять
И почитать!
В этом «А можно взять…» есть ещё одно драгоценное сегодня качество: неспешность. В ней есть своя особая прелесть: неспешность — это дом, уют, тепло, именно то, что порою так необходимо нашему читателю. Можно неспешно забраться к папе на колени, неспешно открыть книгу и неспешно, внимательно её прочитать. Поспешить мы ещё успеем!
Однажды я выступал в одном детском творческом клубе — ребята были умненькие, как на подбор, и я с удовольствием читал им стихи из только что вышедшей моей книжки «Месье, месье, который час?» с переводами из современных французских поэтов, пишущих для детей. В частности, прочитал и одно любимое стихотворение — «Антилопу» Робера Винё:
За копытце антилопы
Я отдам Лион.
А за хвостик антилопы
Я отдам Дижон.
А за ушко антилопы
Я отдам Лаваль.
А за щёчку антилопы
Я отдам Версаль.
А за глазки антилопы
Я тебе отдам
Весь Париж — мосты и Сену,
Лувр и Нотр-Дам!
Тут же поднялась третьеклассница и провозгласила:
— А ваш французский поэт знает, что продавать животных на органы — это подсудное дело?
Я теперь вспоминаю эту историю всегда, когда речь заходит о нынешней юной аудитории — при всей, казалось бы, незыблемости и неизменчивости детской возрастной психологии, меняется атрибутика детства и взгляд ребёнка на окружающий мир оказывается в сильнейшей зависимости от современных, куда более агрессивных взрослых стереотипов.
Вместе с этим взглядом меняется и восприятие традиционной детской поэзии. Ко всеобщей радости, вовсю продолжают печатать наших детских поэтов-классиков, но многое уже становится не данью детству, а данью памяти о детстве. Поэтому кому-то сам факт существования детской литературы может показаться всего лишь фоном, на котором развёртываются основные — взрослые — события. Что ж, как известно, многие классические полотна показывают нам не столько то, что происходит на первом плане, сколько притягивают наш взгляд к фону и пейзажу. Этот обетованный пейзаж дорогого стоит.
Из книг
Тридцать книг, тридцать поэтических событий последнего десятилетия — это много? мало? Не знаю. Наверняка что-то интересное, а может, и значительное упустил, кого-то не прочитал. Но даже по этой мозаике, где переиздания переплелись с первыми книгами авторов (а за рамками остались и вторые, и третьи!), кажется, видно, что новый век начался с маленькой победы большой детской поэзии.
2004
Немного про осьминогаРената Муха
Художник Вячеслав Григоренко
Когда-то я прочитал стихотворение, сразу же мне запомнившееся, — оно называлось «Испуганная песенка слонёнка», и звучала эта песенка так:
Мы с мамой
В Африке живём,
А в джунглях жизнь — не шутка:
Там страшно ночью,
Страшно днём,
А в промежутках
Жутко.
Под стихотворением стояли два имени: Вадим Левин и Рената Муха. Два эти поэта часто писали вместе, и я понимаю, что их объединяло: тонкий слух и удивительное чутьё на заложенный в самом языке поэтический «перевёртыш».
Рената Григорьевна Муха (1933–2009) писала и для детей, и для взрослых, а зачастую одновременно для тех и других. Стихи у неё получались смешными, афористичными и, безусловно, заставляли «работать» воображение.
Для маленьких читателей и слушателей эти стихи хороши вот ещё чем: почти каждое из них можно использовать для развития навыков чистой речи и правильных произносительных норм языка. А в стихах всегда дорого, когда сочетается приятное с полезным:
Бывают в жизни чудеса —
Ужа ужалила Оса.
Ужалила его в живот.
Ужу ужасно больно.
Вот.
А доктор Ёж сказал Ужу:
«Я ничего не нахожу,
Но всё же, думается мне,
Вам лучше ползать
На спине,
Пока живот не заживёт.
Вот».
Если не ошибаюсь, книга «Немного про осьминога» — первая авторская книга Ренаты Мухи в России; до этого её книжки выходили разве что в Израиле, где она жила последние годы. А впервые, по воспоминаниям Вадима Левина, имя Ренаты Мухи появилось на обложке детской поэтической книги в 1968 году — в совместном с Н. Воронель сборнике «Переполох». С «Осьминога» началось триумфальное шествие детских стихов Мухи по нашим городам и весям — тем более, что она ввела в обиход особые лапидарные поэтические жанры, которым теперь подражают многие, например, «трудноговорки»:
Стоит Собака у столба
И утирает пот со лба.
Или «быстроговорки»:
«По-моему, уже не та я», —
Сосулька прошептала, тая.
Или «недоговорки»:
Как-то раз в одной Стране
Все решили больше не…
Или «разноговорки»:
Жил Человек полнеющий.
А так вообще вполне ещё.
Среди многочисленных воспоминаний о Ренате Григорьевне я нашёл краткую, но ёмкую характеристику её стихописания, которую дала дорогая моему сердцу писательница Дина Рубина: «…Основной приём творчества Ренаты Мухи — касается ли дело “полномасштабного” стихотворения или какого-нибудь двустишия (от которого невозможно месяцами отделаться!), — заключается, условно говоря, в трюке.
В неожиданном повороте темы, эмоциональном сдвиге, словом, таком “повороте сюжета”, — когда в конце второй строки на вас словно нахлобучивают шутовской колпак по самые уши, — и обескураженный читатель долго осматривается по сторонам, пытаясь понять — что с ним сотворили…»
А по воспоминаниям В. Левина, Р. Муха, больше всего любившая выступать с устными рассказами и всевозможными байками, утверждала: «Внутри историй стихи воспринимаются ещё лучше».
Устное — прежде всего авторское — бытование стихов Ренаты Григорьевны подтверждает её «детскость»: ребёнка хлебом не корми, но дай вслух почитать полюбившееся да ещё при этом что-нибудь рассказать своё. Тем более, если это полюбившееся — такое мудрое, как стихи Ренаты Мухи. Недаром сейчас существует большой международный литературный конкурс её памяти под названием «Самая умная Муха на свете!».
2005
Весёлый мамонтДина Крупская
Художник Лев Токмаков
В 2005 году редакционно-издательская группа журнала «Наша школа» (издававшая среди прочих и один из наиболее интересных сегодня детских журналов «Кукумбер») сделала замечательный подарок самым маленьким читателям: в серии «Библиотека детского сада» была выпущена книжка — а на самом деле, просто великолепный альбом! — под названием «Весёлый мамонт». Два полноправных автора этого альбома — поэт и переводчик Дина Крупская и художник Лев Токмаков. Дина Крупская радостно и остроумно пересказала стихи английских поэтов для детей, а Лев Токмаков нарисовал к этим стихам удивительной красоты картинки.
Везёт же этим английским поэтам! Сколько их у нас ни издавали, сколько ни иллюстрировали, а всё не иссякает ни талант переводчиков, ни энергия художников! На этот раз Дина Крупская перевела, а вернее, «сыграла», как любит повторять наш друг Григорий Кружков, в стихи как известных поэтов (а среди них — наши любимые Эдвард Лир, Уолтер де ла Мэр, Льюис Кэрролл), так и малознакомых, а то и анонимов. А Лев Токмаков со свойственным ему проникновением в суть стихов «доиграл» и «разыграл» всё то, что осталось в подтексте, отчего и получилось такое творческое единение поэта и художника.
«Иллюстрации к этой книге Лев Алексеевич рисовал больше года, — представляет переводчик художника. — Подолгу он вживался в героев, додумывая даже то, что осталось за строками текста. Вот небольшой пример. В стихотворении про мистера Воробья и миссис Воробьиху встревоженный здоровьем супруги Воробей печалится: “И перо твоё упало, и в траве навек пропало”. Так вот, Лев Алексеевич понял, куда могло пропасть это перо, и нарисовал муравья, который тащит его на спине! В стихотворении “Ночная пора” три невинные на первый взгляд букашки — улитка, слизняк и червяк превращаются под изобретательной кистью мастера в трёх рыцарей тьмы, идущих “на дело” под покровом ночи!».
Вообще, если мы продолжим внимательно рассматривать книгу, то увидим смешную и трогательную галерею оживших героев стихов, очеловеченных художником и превращённых в симпатичных городских и деревенских обывателей, чудаков, рассеянных джентльменов, то с хвостиком, то с крылышками.
А если почитаем переводы Дины Крупской, то попробуем разгадать секрет, почему сами эти стихи так привлекательны. Поэтесса Ирина Токмакова даёт свою разгадку: «Вот, к примеру, стихотворение Эдварда Лира “Про кошечку Молли и филина Филли”. У Лира читаем: “Филин и Кошка”. Как прелестно в своей раскованной манере переводчик даёт стихотворению своё название. Оно сразу же настраивает на добрый и поэтичный лад.
У Лира “в горохово-зелёной лодке они уплыли в море, взяв с собой мёду и кучу денег”. У Крупской: “Мёда купили и в море уплыли, зелёное, как горох”. Получилось свободно, раскованно и весело. А вместе с тем переводчик сохраняет ритм оригинала, частую внутреннюю рифму, и тем самым остаётся верным автору — духу его поэзии и форме его стихов».
Можно добавить, что вся книжка насыщена, по воле переводчика, смешными, англизированными на наш слух именами, превращающими чтение в рифмованную считалку и забавную перепутанницу: тут Минни, и Винни, и Крошка Питукл, и птица Дидол, и Мигли, и Жмурли, и Дэдди Длинноног, и Хлоп Мухач, и некто Донг со светящимся носом… В общем, герои на все вкусы, а то, что с ними происходит, больше «происходит» в самом языке, нежели в реальном мире:
Случалось ли тебе встречать
фламинго длинноногого?
Видал, как он к воде идёт
вдоль берега пологого?
А есть ли в мире кто-нибудь
забавней этой птицы, а?
Когда на берег из воды
идёт она сушиться, а?
Нет, я не знаю никого
забавней этой птицы-цы,
Когда на берег из воды
идёт она сушица-ца.
Его длиннющим-щим ногам
нет ни конца, ни края, сэр.
Когда стоит он на одной,
то сложена вторая, сэр…
Не знаю, как кому, а мне всё это нравица-ца и читаеца-ца с большущим-щим удовольствием!
Надо сказать, что Дина Крупская на протяжении почти всех двенадцати лет, когда выходила бумажная версия журнала «Кукумбер», была не только составителем и литературным редактором, но и душой журнала. Он превратился в одно из тех редких ныне изданий, про которые можно с уверенностью сказать: это журнал современного детского чтения. На страницах «Кукумбера» из номера в номер встречались друг с другом современные детские писатели и художники, а всю эту команду как раз и собирала, и сплачивала Дина Крупская.
Работать и переписываться с Диной — одно удовольствие. Она писала (и продолжает писать) весёлые, а в то же время внимательные и заинтересованные письма. Требовала чего-нибудь новенького. И сама была не прочь поделиться с авторами журнала своими произведениями. Дина сочиняет стихи, переводит с английского (ещё и фотографирует — да как профессионально!), а главное — вот какая редкость: она пишет для самых маленьких!
На мой взгляд, в своих оригинальных стихах Дина каким-то непостижимым образом сочетает интонации и мотивы двух фольклоров — русского и английского. В результате получаются своеобразные песенки, потешки, поэтические игры — они относятся к тем жанрам малышовой поэзии, которых подчас так не хватает в нашем семейном воспитании. Например, вот это стихотворение — «Гуси гагагуси» — оно так и просится в какую-нибудь логопедическую азбуку: с такими стихами легко и весело выговорятся самые трудные буквы!
— Гуси гагагуси,
Куда вы побегуси?
— Гагусят весёлых нянчить,
Рогагалика поклянчить,
С гагусыней погулять,
Ногагами повилять!
Если внимательно вчитаться и вслушаться в стихи Дины Крупской, вы убедитесь, что она действительно пишет песенки, подхватывая интонации и темы у своих маленьких читателей, которые так любят распевать, выпевая, превращая в звуковые картинки то, что происходит вокруг них. И обратите, пожалуйста, внимание, как деликатно, ненавязчиво, но и заразительно играет Дина с поэтическим ритмом, какие придумывает смешные рифмы, — в общем, делает всё возможное и необходимое, чтобы её стихи тут же запоминались.
У меня волшебный есть
Барабан — БАМ! БАМ!
Даже палочек не нужно —
Он играет сам.
Вот он в кресле сидит,
Только тронь — загудит,
А как дашь кулаком —
Так пойдёт: «БУМ! БОМ!»
С переливами,
Перекатами,
С прибаутками Плутоватыми.
Он пропах табаком,
Барабан усатый,
Он тельняшку надел,
Боцман полосатый,
Добрый папа мой Иван Барабанов…
И не надо мне других барабанов!
Сорок сорокАлексей Шевченко
Очень симпатичная книжка вышла у Алексея Шевченко — праздничная, прекрасно оформленная. Называется она «Сорок сорок» (надеюсь, ударения в обоих словах вы поставите правильно!). Книга, как понятно из названия, в основном, игровая, играть в стихи Алексей умеет и любит, и это умение органично входит в его детскую лирику. «Эту книжку можно читать медленно, — сообщает нам автор, — но лучше всего читать её быстро, и не просто быстро, а очень быстро! Можно даже соревноваться с папами и мамами, дедушками и бабушками, кто быстрее и без запинки прочитает скороговорки из этой книжки». Действительно, не книжка, а фейерверк скороговорок, и каких порою потешных! Например, такая — «Доктор Дятел»:
Рано-рано
По весне
Дятла Вызвали
К сосне.
— Так-так-так,
Здоровье как?
Тук-тук-тук —
Печальный звук.
Чок-чок-чок —
Болит сучок,
Там-там-там
Сидит жучок.
Чик-чик-чик
И боль прошла!
Ням-ням-ням
И все дела!
Или вот — скороговорка с чудным названием «Слоёнка для слонёнка»:
Испекли
Слонёнку
Сладкую
Слоёнку.
Попросил
Слонёнок
Дать ещё
Слоёнок!
Столько съел
Слоёнок он,
Сколько съесть
Не может СЛОН!
Художник Надежда Борисова
Мы все хорошо знаем, что скороговорки — не просто игра в слова, это игра полезная: мы учимся правильно произносить звуки, чётко разделять слова, учимся тому, чтобы наша речь поспевала за нашей мыслью. К великому сожалению, прислушиваясь на улице к тому, как разговаривают друг с другом подростки, я нередко делаю единственный вывод: дети упущены, во рту — каша, интонировать не умеем, концы слов проглатываем; я просто не понимаю, как при помощи таких скудных речевых средств можно выразить мало-мальски сложную мысль… Умные взрослые тревожатся из-за обилия в нашей жизни новых, прежде всего иностранных, слов. А мне всегда хочется возразить: давайте с нашими, родными разберёмся! До иностранных ещё дожить надо. Зато своими пренебрегаем и не обращаем на это внимания.
Алексей Шевченко, придумывая свои «скороговорочные» истории, помогает малышам освоиться и быть хозяевами в самом замечательном государстве на свете, которое называется — Родной Язык.
Первые книжки Алексея Шевченко вышли во второй половине 80-х годов — с тех пор поэт написал немало стихов, многие из них публикуются в детских журналах и сборниках. Он пишет о знакомых, традиционных вещах: это живой мир природы, деревенский труд, городской быт, а главное — родной дом. Его герои обжили достаточно уютный мир, в котором тепла куда больше, чем сквозняков, а доброта куда сильнее всяческих козней.
Этим Алексей Шевченко и интересен, и притягателен. Он как мастеровитый плотник обтёсывает брёвнышко за брёвнышком, строит сруб, подводит его под крышу — для каждого движения у него найдётся прибаутка, каждый мельком брошенный взгляд примечает всё нужное и полезное для дела. Основательный он поэт, Алексей Шевченко! Вот и скороговорки его похожи на маленькие, но ловко выделанные домики, где и вправду — весело и уютно:
По тропинке
Шла без страха
Мне навстречу
Черепаха,
Переваливаясь,
Шла.
От кувшина
Черепаха
Черепок
В пути нашла.
Из ручья
Воды журчащей
Зачерпнула
Черепком,
Обещала
В час вечерний
Угостить меня
Чайком.
Мы уже давным-давно стали стеснятся (и нередко обоснованно) той выспренности, в которую порой рядятся совершенно нормальные и необходимые понятия — любовь к дому или уважение к земле. Выспренность возникает тогда, когда автор фальшивит — чувствует не то, о чём пишет, пишет не о том, что чувствует.
Именно об этом — любви к дому, земле, семье — говорит в своих стихах (а скороговорки — только маленькая их часть) Алексей Шевченко. Алексей вовсе не стесняется, — наоборот, стремится обо всём этом говорить, но никакого пафоса в стихи свои не пропускает. Поэтому они звучат естественно, по-доброму и понятны для самого маленького читателя и слушателя:
Я нарисую дом,
Скамейку у калитки,
На листьях лопуха
Две завитых улитки.
Вот бабушка в окне,
Ромашковый букет.
Вам это всё равно?
А мне дороже нет!
Открою вам маленький секрет: я знаю, почему так получается. Уже долгие годы Алексей Анатольевич Шевченко воспитывает начинающих стихотворцев в петербургском Дворце творчества юных. Уж ему ли не знать, о чём и как беседуют с музами юные поэты, к чему больше всего расположены их души, на что отзываются их чувства! Я уверен, что это знание помогает и самому поэту писать, прекрасно представляя себе своего читателя.