Вскоре мы оказались вне пределов видимости суши. По обе стороны от нас были огни городов и поселков. Мы плыли по так называемому морю Доуза, между двумя большими континентами Галилея и Гюйгенса. Виды были такие, что я не могу их описать. Ничто на земле не может сравниться с этим. Вокруг нас были зеленые волны, леса разнообразных водорослей различных цветов, которые превращали воды в подобие огромного и великолепного сада, а дальше, по обе стороны длинного и узкого залива, были красные берега двух континентов, с их малиновыми лесами, покрывающими холмы и долины, которые то тут, то там сменялись далекими грядами заснеженных гор, вскоре осветящихся солнцем.
В конце концов мы подошли к острову, поднимающемуся из воды, вокруг которого стояло множество судов. Он казался неким острием. Тысячи башен, шпилей и куполов из сверкающих металлов поднимались из красных садов – странные и величественные здания с богато украшенными фасадами, столь же непохожие ни на что в нашем мире, как и на земные пейзажи.
– Это священный город, – сказал мой проводник, – главный центр нашей религии, где когда-то обитал Святой, когда был с нами, и который мы чтим во имя Его. Поскольку ты тоже слуга Единого Вечного Бога, поскольку ты брат в той же Вечной Церкви, которую Он создал, я привел тебя сюда, чтобы ты поклонился Ему в нашем святом месте, чтобы ты молился по-своему, как вы делаете в вашем светлом мире, о Божьем благословении.
– Это прекрасно, – сказал я. – Я молился в Иерусалиме, на Земле, теперь я буду молиться в святом городе другого мира.
Чтобы нас не раскрыли, мы не высаживались на берег до наступления ночи, а затем отправились с нашего маленького корабля через странные мистерии и процессии мистического значения к большому храму в центре города. Это было великолепное сооружение, которое я не в силах описать – огромное в своем массивном величии, богато украшенное необычными рисунками колоссальных размеров. Храм был частично из камня, частично из металла, и большинство его украшений имитировали природные объекты, поскольку марсиане считают, что высшее представление о красоте заключено в творениях Бога, и лучшее, что они могут сделать, это подражать им.
Это была чудесная картина, открывшаяся моим глазам, когда я проходил через этот портал. Я уже много веков знал о добром и мирном поклонении Богу в нашем блаженном мире. Я участвовал в поклонении во всех храмах наших крупнейших городов. Я присоединил свой голос к гимнам всех народов нашего мира. Великий идеал нашего поклонения – это мир, красота, радость и покой – душа, потерянная в упоении миром и благодати. Я также, как вы знаете, присоединялся к людям в их поклонении – несовершенном, как несовершенны все вещи на Земле из-за греха человеческого, и все же, несмотря на все недостатки, имеющем тень высших ценностей. Я благоговел перед большинством ваших величайших храмов. Я был в соборе Святого Петра, когда звучали серебряные трубы и величайшая музыка на земле приветствовала присутствие понтифика. Я видел Кельн и Реймс. Я смешивался с поклонниками в Исаакиевском соборе в Санкт-Петербурге и Казанском соборе. Я видел богослужение армянской церкви, коптов и абиссинцев. Я также присоединился к более простому богослужению вашей английской церкви, более похожей на нашу, чем другие на земле, тем, что она так соборна, но не похожей на нашу тем, что она так несовершенна. Я был в соборе Святого Павла, в Кентербери, в Йорке, в Эли и в ваших лучших церквях. Я видел богослужения почти всех протестантских сект – еще более несовершенные по красоте, еще более дидактические, но еще более далекие от наших по недостатку благоговения, любви и красоты. Я видел даже самые ущербные и мрачные языческие обряды, храмы Индии, мечети Стамбула и Мекки.
Но все они не были похожи на это новое для меня зрелище поклонения творения Творцу. Оно было столь же великолепно, как и наше, но его великолепие было блеском, а не покоем, его дух был пылким, а не тихим, его целью был восторг, а не простая благоговейная любовь. Позвольте мне попытаться описать его, хотя я чувствую, насколько неполноценны земные слова для описания любых, кроме земных, мыслей.
Храм был огромен и великолепен. Сто тысяч марсиан находились там в праздничных одеждах (ведь они специально облачаются для религиозного поклонения), мужчины с одной стороны, женщины с другой – две огромные армии. Огромные купола, по сравнению с которыми ваш собор Святого Павла и собор Святого Петра были просто кротовыми холмиками, возвышались над головами собравшихся. Все стены, колонны, купола были инкрустированы кристаллами разных цветов, но все они были слабо видны в тусклом свете, который, казалось, оставлял все в тени.
Служба началась с процессии в великолепных одеждах, и когда она приблизилась к центральному куполу, все здание озарилось сиянием электрических огней, затем из ста тысяч голосов вырвался громкий рев песни (слишком громогласной, чтобы быть мелодичной), а от грохота множества труб казалось, что огромное здание может раздавить нас. Затем огромное воинство пало на землю с благоговением, все стихло, и наступила тишина. Затем зазвучали мягкие, приятные мелодии, и свет постепенно становился все слабее, пока мы снова не оказались почти во тьме. Затем все снова замолчали, и раздался один голос – могучий голос, говоривший с нами в тишине и во тьме. Мне кажется, я уловил его слова:
– Поклоняйтесь Ему, создания! Поклоняйтесь Ему, Который есть все, в Котором все. Чьи вы! Благоговейте перед Ним за Его любовь! Смягчите и успокойте злой голос страсти в ваших душах, чтобы все затихло перед Его ликом!
В Священном городе мы пробыли недолго. Мой проводник, казалось, сомневался, стоит ли ему открывать мне таинства их религии, а я боялся расспрашивать, так как мы верим, что каждый из миров имеет свой особый порядок, разработанный великим Творцом всего, и что расспрашивать об исполнении воли Бога в других мирах было бы простым любопытством и вредно, если не грешно. Та же мысль, похоже, пришла в голову и моему проводнику. Поэтому я не спрашивал, и он не объяснял странные загадочные достопримечательности, которые мы видели, и мы просто проезжали через город и видели мириады верующих, толпившихся на его огромных улицах, и огромные храмы с их священными символами, некоторые из которых я мог понять, а некоторые нет. В целом это было очень величественно и славно, хотя и отличалось от религии нашего мира так же, как и от вашей. И все же истина едина, как един Бог, только истина отражается с разных точек зрения разными умами. Если, как вы видите, на Земле существует такое разнообразие религий, то не стоит удивляться разнообразию отражений истины в ограниченных разумах в других мирах. И все же среди высшего развития бытия, высших форм разума я нашел больше единства в понимании вещей, относящихся к Богу, то есть между нами, марсианами и самыми мудрыми и лучшими христианами, чем среди людей на одной и той же земле; некоторые из них по глупости неправильно понимают вещи, относящиеся к религии, а другие по своей греховности совершенно их не воспринимают. Как в материальной структуре миров нашей солнечной системы есть существенное единство среди бесконечного разнообразия, так и в концепции религии есть существенное единство среди благородных и добрых людей всех миров, хотя их способы выражения своего идеала могут различаться.
Глава VI. Кругосветное плавание
Мы плыли по морю Эйри, пока не увидели разнообразные белые и красные очертания Земли Лапласа; белые – из-за снегов арктического континента, но самые красивые – из-за красной флоры, когда холод еще не погасил растительную жизнь. Мы пересекли полярный круг в море Фей, и тут, окаймленные сверкающими айсбергами, сияющими в солнечном свете, поднимающемся от зеленых вод, длинные снежные горы арктического континента предстали во всем своем величии. Пейзаж был великолепен, но в то же время не совсем неземной, ведь нечто подобное есть даже в Европе, на северных берегах Норвегии, куда сейчас так много приезжает людей посмотреть на полуночное солнце. Однако на Земле не хватает красного цвета Марса – богатых сочетаний белого и малинового – самых красивых цветовых комбинаций. Белые склоны арктического континента румянились, как щеки прекрасной девушки, озаренные минутным волнением, а зеленый океан и фантастические сверкающие айсберги образовывали великолепную бахрому на красных и белых склонах.
Несколько дней мы плыли вдоль арктического континента, любуясь этими великолепными пейзажами, иногда проплывая мимо огромных подводных лесов водорослей, которые подкрашивали зеленые воды и заставляли их цвет меняться до такой степени, что даже в ваши телескопы можно заметить эти пятна на зеленом океане Марса. Океан не был безжизненным. Среди айсбергов проплывали огромные чудовища глубин, и то и дело мимо нас проносились электрические корабли марсиан.
В конце концов (проплыв через то, что люди называют, по имени их астронома, морем Бера4) мы перешли с ледяного арктического континента с его великолепными природными пейзажами на то, что вы называете континентом Гершель. Здесь мы плыли по узкому каналу между ним и континентом Коперника обратно в теплые и красные регионы тропиков. Иногда в поле зрения попадали берега обоих континентов с башнями и городами, возвышающимися из густых багровых лесов. Слышался гул заводов и фабрик. Канал был заполнен электрическими судами. Мой спутник называл мне имена множества городов, мимо которых мы проходили, пока, пересекая экватор, мы не вышли за пределы суши в великий Ньютоновский океан. Мы пересекли "тропик Льва" (ибо это южный тропик Марса, как у вас тропик Козерога), затем подошли к большому острову Южного океана, который вы называете землей Секки. Наступала зима. Тысячи судов, заполненных грузами, плыли по Цольнерскому морю, чтобы доставить марсиан земли Секки в более благоприятные земли. Уже появлялся снег. Тем не менее, мы быстро продвигались к Южному Полярному кругу, где в море Филиппа сплошное ледовое поле нас встретило как только мы увидели антарктический остров (теперь покрытый снегом) Россланд. Затем, продвигаясь по морю Терби, в нашем в поле зрения вновь оказалась земля У