– И разве мы не могли такого ожидать? – ответил Эзариэль. – Разве мы не знали на протяжении веков, что этот гигантский мир очень легок, учитывая его размеры? Он представляет собой жидкую сферу, или скорее систему, как могучее Солнце представляет собой огромную сферу из газов или металлов, соединенных в газообразном состоянии. В нашем мире, как на Земле и Марсе, все три состояния материи существуют в определенной пропорции – твердое, жидкое и газообразное; на Луне вы говорите, что нашли только твердое, на Солнце, похоже, только газообразное, и почему бы нам не ожидать здесь преобладания жидкости – мира, в котором жидкое преобладает так же, как у нас твердое? Теперь мы можем понять внезапные изменения, которые мы видели даже за одну ночь на этом огромном шаре – его смещающиеся пояса, его пятна, образующиеся и растворяющиеся за несколько часов – самый чудесный пример (кроме самого Солнца) огромных и быстрых изменений в нашей системе; теперь мы можем понять его легкость, его сравнительно небольшую гравитационную силу, возможно, даже его сияние.
– В этом должно быть преимущество, – сказал Арауниэль, – для этих огромных существ, некоторые из которых, похоже, наделены разумом. Они не привязаны к поверхности, как люди или марсиане, и не находятся рядом с ней, как мы, они могут перемещаться по своему миру вверх-вниз, проникая в его внутренние глубины на сотни миль.
– На Земле, – ответил я, – они частично ощущают это преимущество воды. Правда, человек еще не обрел той власти над морем, которую он имеет над сушей. Но все же море полезно для человека. Это великая торговая магистраль. По морю он перевозит большую часть своей продукции. Господство на море дает нации, владеющей им, превосходство и власть, которых нет у других наций. Море – великий цивилизатор, ибо порты многих регионов Земли гораздо более цивилизованы, чем внутренние районы, и последним оплотом варварства и дикости, вероятно, станут внутренние районы Африки. В море человек добывает большую часть своей пищи. Одной из важнейших проблем его будущего на Земле, возможно, является использование океана в своих целях. На Земле существуют два мира жизни – наземный и морской, и морской из них является более крупным, хотя и менее важным. Каждый мир имеет свое животное и растительное царство с их порядками, семействами, общими видами, столь же различными, как если бы они принадлежали к разным планетам.
– Тогда получается, – сказал Эзариэль, – что Земля должна быть чем-то средним между этим миром и твердой Луной. На Марсе мы видели мир, где суша преобладает, хотя и море существует. Не может ли в этом быть некий закон? Большие миры более текучие, маленькие твердые, средние смешанные?
Наш разговор резко оборвался. Один из огромных юпитерианцев наконец заметил наш эфиромобиль и, стремительно подплыв к нему, попытался схватить его. Видя опасность нашей поимки и не зная, справимся ли мы с этими огромными существами, мы почувствовали себя беспомощными и ошеломленными. Но мы предусмотрели возможность такой опасности. В нашей машине, как я уже говорил, мы свободно управляли электрическими силами. Видя опасность, я сразу же включил электричество на полную мощность. Когда он схватился за нашу машину, ударная волна отбросила его в воде.
Затем мы привели в действие всю движущую силу. Мы рванули вверх через глубину. На мгновение показалось, что юпитерианцы будут преследовать нас, так как несколько человек заметили нашу эфирную машину. Но мы мчались дальше, не обращая внимания на преследование, к поверхности. Стремительно мы мчались вверх сквозь пустынные темные воды, пока, наконец, не почувствовали, как колышутся огромные волны поверхности, и тогда мы взмыли в воздух сквозь массы шипящей пены.
Мы поднялись с поверхности в туманные районы под облаками.
– Хорошо, – сказал Эзариэль, – что мы избежали этих гигантов глубин Юпитера, но грустно думать, что мы не можем надеяться узнать их так же, как марсиан. Их природа слишком отличается от нашей, чтобы мы могли понять их или попытаться, что бы они поняли нас. И все же этот огромный водный мир, как и все в творении, кажется удивительно подходящим для этой планеты.
– Насколько каждый мир отличается от всех остальных, – сказал Арауниэль, – и все же каждый, несомненно, по-своему замечательно приспособлен. Наш прекрасный мир очень отличается от великолепного мира Марса, и, судя по твоему рассказу, Земля и мертвый мир Луны очень отличаются друг от друга, и этот гигантский мир совершенно отличается от всех остальных.
– Не совсем, – сказал я, – под всем этим разнообразием скрывается единство.
Глава IV. Огненная земля
Когда мы всплыли на поверхность, мы снова решили подняться в воздух. Мы взлетели над могучим колышущимся океаном гигантской планеты.
– Нет никакого шанса, – сказал Арауниэль, – поговорить с этими огромными существами, как мы делали это на великолепной планете, которую мы покинули. Мы не сможем узнать каково их социальное устройство, их мысли, их вера, их надежды. Они кажутся нам существами другого порядка, другого класса. Внутренние и меньшие планеты, такие как Земля, или наша планета любви, или та, которую мы покинули, имеют много общего, и жизнь на них похожа, но здесь мы видим жизнь другого типа, и такую, с которой мы не можем общаться.
– Не совсем другого типа, – сказал я. – На Земле, как я вам уже говорил, есть похожий тип жизни, но в низком и бездушном состоянии, в рыбах океана. В прежние века Земли он был более развит, чем сейчас. Сейчас люди помещают этих рыб в аквариумы и наблюдают за их движениями. Сцена, которую мы только что наблюдали, несколько напоминает мне гигантов земного океана, – вид жизни в их морях. Здесь она еще более гигантская, еще более удивительная, и кажется, что в этих огромных телах заключен разум, возможно, насколько нам известно, более благородного порядка. Тот хрустальный город был грандиозен и прекрасен, в нем были изысканность и красота, но странного вида. Не нам судить этих необычных, огромных существ, которых мы не можем понять.
– Они похожи на увеличенный и развитый тип рыб, – сказал Эзариэль.
– Но разве нет правды в старых верованиях человечества на Земле, которые сейчас забыты – о титанах, русалках и океанских существах, наделенных жизнью и разумом? На Земле их нет и никогда не было, но возможно, что человек, по вдохновению, или по инстинкту, или в результате контакта с духами, превосходящими его самого, получил представление о таком типе жизни, как эта, наделенном интеллектом. Когда-то на Земле это был самый массовый вид жизни, и до сих пор это так, ибо животных в море больше, чем на суше.
– Что это за свет, к которому мы приближаемся? – спросил Эзариэль. – Я вижу огромный огонь, бушующий над морем.
Тут же мы выглянули из наших окон и увидели далеко над вздымающимися волнами длинную линию пылающего огня, как от огромных горящих костров.
– Возможно, этот мир, – сказал Арауниэль, – еще не сформирован. Как на Луне ты видел мертвый мир, изношенный, истощенный, где жизнь уничтожена и с ней окончательно покончено, – так и здесь, возможно, что это еще несформировавшийся мир, огромное тело, которое еще развивается и не успело основательно остыть.
– Возможно, это так, – ответил я, – как на Земле, когда процесс охлаждения продолжался много веков, лишь море сначала было населено живыми существами, прежде чем суша сформировалась должным образом.
– Одна вещь поразила меня, – сказал он, – с тех пор, как я прибыл сюда, – этот мир гораздо теплее, чем мы ожидали. Люди, как вы говорите, предполагали, что эта гигантская планета будет слишком холодной для жизни, поскольку она находится так далеко от Солнца, и все же сейчас воздух здесь намного жарче, чем даже в нашем собственном солнечном мире, и даже в тропиках Земли никогда не бывает так жарко, как здесь. Но тепло здесь явно внутреннее, а не солнечное. Оно исходит от самого Юпитера, а не от Солнца.
– Очевидно, есть лишь одно происхождение жара, – сказал Эзариэль, указывая на пылающие, похожие на медь костры.
– Это напоминает мне земную Геклу в состоянии извержения, но ни один земной вулкан в течение многих тысяч лет не пылал так. Воздух даже сейчас был бы невыносимо горячим для любого земного животного. Люди назвали бы это жаром кипящей воды, и все же мы находимся на расстоянии многих миль. Не лучше ли нам обойти стороной это извержение? Инструменты скоро пострадают от жары, а некоторые из наших образцов будут уничтожены.
Эзариэль согласился, и мы подняли эфирную машину на милю или две, чтобы лучше рассмотреть ужасающее пламя. Из воды, окруженной огромными кучами золы и пепла, на площади в сотни миль поднималось пылающее пламя и раскаленная материя. Из глубины вздымались огромные столбы дыма, пара и пепла, а светящиеся реки лавы текли к шипящим морям, которые в облаке тумана и пара время от времени окутывали вулканы. Стромболи, Везувий, Этна, Гекла, да все вулканы обоих полушарий Земли вместе взятые при полном извержении не произвели бы такого эффекта, как этот.
Часть V. Сатурн
Глава I. Титан
Мы поднялись от чудесной сцены огненной земли и огромных, шипящих туманов, и огромного волнующегося моря планеты-гиганта. Мы пронзили облака вокруг него и, наконец, вышли на бескрайние черные просторы эфира, усеянные миллионами звезд. И снова мы устремились в бесконечность.
И снова мы погрузились в бесконечное пространство – темный, безвоздушный космос с мириадами сверкающих звезд со всех сторон. Мы снова попали в метеоритный поток и понеслись сквозь пространство к могучей системе Окольцованной планеты. Путешествие было долгим – дни, недели и месяцы, по вашему земному измерению времени, прошли в этом утомительном путешествии. Сатурн все еще казался лишь огромной звездой в космосе, а его могучие кольца и восемь лун постепенно становились все более отчетливыми. Все дальше и дальше мы удалялись от огромной сферы дня – Солнца, которое постепенно становилось все менее ярким. По мере продвижения вперед мы сравнивали наши впечатления от увиденных миров и изучали собранные нами реликвии. Мы пришли к выводу, который я предвидел: Солнечная система едина, но это единство в многообразии. Элементы материи одинаковы – металлы, камни, основные формы едины, как происходящие из одной и той же великой туманности первобытного хаоса. Но комбинации различны. Даже в гигантском мире, который мы покинули, не было ничего действительно и по существу нового для нас, кроме формы и сочетания элементов. Происхождение было тем же самым, основные моменты бытия идентичны, но бесконечно разнообразны в комбинациях.