Придя домой, я внимательно осмотрел кристалл. Очевидно, это был цельный блок из чего-то похожего на стекло, в который письма были помещены в расплавленном состоянии, и поэтому их невозможно было достать, не разбив кристалл на куски. После некоторых колебаний я разбил его железным прутом, письма упали к моим ногам, и я обнаружил, что каждое из них адресовано мне, а напротив каждого написано слово Алериэль.
Я открыл первое. Оно содержало любопытную историю, которую я здесь привожу -рассказ о древнем лунном городе.
Письмо первое. Разрушенный город на Луне
Центральный конус горы Аристарх.
Когда мы приближались к вашему спутнику, Луне, мы выбрали местом посадки кратер Арзахель в Большой цепочке кратеров. Это была грандиозная и ужасная сцена запустения, мои спутники были поражены ее неподвижным величием. Была ночь, и звезды сияли как блестящие точки на черном небе, а Земля двигалась как величественный шар, освещая своим бледным земным светом ужасающие обрывы, скалы и вершины Арзахеля. Мы прождали здесь земной день, и вдруг великолепное солнце осветило одну из самых высоких вершин Птолемея, видневшуюся вдали, затем осветило вершину за вершиной дальше. Сильный холод той страшной арктической ночи сменился обжигающим теплом. Могучее солнце вскоре осветило жуткие ущелья и расщелины горы, и наступил день.
Мы огляделись вокруг и пошли от нашего эфиромобиля вниз по изрезанным склонам Арзахеля. Вдруг мое внимание привлекла каменная глыба идеально квадратной формы.
– Может ли это быть творением природы? – сказал я. – Похоже, что это промышленная работа.
Эзариэль осмотрел его и сказал:
– Возможно, как предполагают наши мудрецы, этот мертвый мир когда-то был обителью разумных бессмертных духов, заключенных в телесные тела. Неужели это всего лишь отживший, разрушенный, уничтоженный мир? Неужели эти огромные и потрясающие горные хребты – лишь памятники гигантских катастроф, которые когда-то уничтожили здесь жизнь?
Мы согласились поискать если не живых существ (ибо на лунной поверхности, похоже, не выжил бы ни один даже низший вид), то хотя бы останки разумных существ, которые когда-то могли здесь обитать. Мы обыскивали Арзахель около трех земных дней, но ничего не нашли. Было страшно ступать по миру, который, как считалось, никогда не знал жизни, но еще ужаснее пройти по миру, где жизнь была, но вымерла.
Не найдя больше ничего на Арзахеле, мы решили отправиться к кратеру Птолемей. Но тщетно – там тоже не было никаких признаков существования жизни. Тогда мы отправились дальше через Залив Зноя к большому кратеру Коперника.
Наконец, здесь, возле центрального конуса Коперника, я заметил массивную скалу, которая казалась сглаженной чем-то иным, нежели вулканом или землетрясением. Я приблизился к ней. Это было отверстие пещеры. Я вошел в нее и, заставив свет сиять вокруг себя, сопровождаемый моими спутниками, проник в ее глубины. Вдоль стены мы увидели по обе стороны причудливые и любопытные фигуры, явно высеченные, а не созданные природой, и странные иероглифы, высеченные в скале. Я не могу описать вам эти лунные пещеры и их скульптуры. Их, очевидно, не затронула великая катастрофа. Они были очень причудливыми и неземными, но, возможно, изображали сцены на лунной поверхности, когда там существовали моря и континенты, а живые существа обитали на Луне. В них проявлялся интеллект, но они уступали вашим лучшим и более цивилизованным произведениям на Земле. Если бы я мог сравнить их с чем-либо, что я видел на Земле, то это были бы погребенные города Юкатана или остатки перуанских.
Те американские руины также были напоминанием о потерянных народах, но эти принадлежали потерянной цивилизации – цивилизации, которая вымерла или была уничтожена в этом ныне мертвом мире.
Скопировав эти странные рисунки с помощью фотографии, мы вышли из пещеры на яркий солнечный свет. Затем, обходя вокруг пещеры, я подумал, что могу изучить террасы и циклопические камни, сложенные в стены древнего города этой лунной расы, которая исчезла навсегда.
– Так, – воскликнул я, – возможно, в грядущие века космические путешественники, гости с другой планеты, будут бродить по Земле, удивляться руинам Лондона или Парижа, остаткам человеческой цивилизации и строить догадки о том, каким существом мог быть человек, когда он жил на Земле, и каким миром могла быть Земля в те века, когда она была пригодна для поддержания жизни.
Они стояли там, эти массивные стены города Коперника, изрезанные и разорванные разрушительными природными силами, но показывающие, что когда-то даже в этом диком мире существовала разумная жизнь.
Осмотрев эти останки, мы направились к величественной горе Аристарх, сияющей в лучах солнца своими огромными белыми скалами. Мы обследовали и этот регион. В ущелье Аристарха, расположившись на выступе в скале, я обнаружил остатки другого города, в лучшем состоянии, чем первый; длинные стены из белого камня, хорошо построенные, но во многих местах разрушенные террасы, обломки разрушенных башен, улицы за улицами, смутно обозначенные в руинах, площади, циклопические сооружения, которые можно было смутно узнать. Среди расколотых камней попадались причудливо вырезанные куски кованого камня, которые могли быть украшениями лунариев.
– Здесь, даже здесь, – воскликнул я, – когда-то была жизнь. Сейчас это мертвый мир – пустынное царство смерти, но это всего лишь мир, в котором жизнь угасла. Кто были лунарии? Какова была их форма? Были ли они похожи на людей, или к какому виду и порядку творения они принадлежали?
Я не нашел ответа на эти вопросы. Тени лунной ночи внезапно сомкнулись. Белые вершины почернели, Земля засияла на фоне звездного неба, и сильный мороз сковал все вокруг. Началась лунная ночь. Прощайте!
Алериэль
Часть вторая
Письмо второе. В антарктических районах Марса
Гора Аристарх на Луне.
Дорогой друг, я захотел упомянуть тебе об одном из зрелищ, которые я видел на Марсе, которое может заинтересовать тебя и быть полезным как подсказка того, чего мог бы добиться человек, если бы только он научился мудрости. Ваши арктические регионы бесполезны, оставлены на попечение белого медведя, кита и моржа. Власть человека не распространяется на них, даже на те области, которые находятся ближе всего к наиболее культурным землям Европы. Что касается ваших антарктических регионов, то на самом деле вы знаете о них меньше, чем об антарктических областях Марса, поскольку их вы можете видеть в свои самые мощные телескопы – вы можете, по крайней мере, различить очертания суши и моря. Но что касается антарктических областей Земли, то ни один человек не может сказать, являются ли они сушей или морем, является ли Антарктический континент выдумкой или фактом, хотя, вероятнее, все же первое. Когда я прибыл в горы Митчелл, расположенные в антарктической зоне Марса, я был поражен открывшейся там бескрайней картиной ледяного запустения – очень похожей на горные районы Гренландии, только море вокруг было зеленым, а не голубым. Пройдя несколько сотен миль по их заснеженным вершинам и утесам, а также по великолепным диким арктическим пейзажам (мало чем отличающимся от арктических пейзажей Земли), я внезапно был поражен видом полосы из богатой красной растительности протяженностью в несколько миль посреди вечных снегов. Я с любопытством приблизился к этому оазису в замерзшей пустыне. Приближаясь, я почувствовал, что воздух внезапно стал менее ледяным, или, скорее, ледяные порывы были смягчены более теплыми воздушными потоками, и эти потоки поднимались из того, что казалось огромным кратером вулкана (очень похожим на вулканы Земли или потухшие кольцевые горы Луны, и, на меньшего масштаба, как наши кольцевые горы). "Несомненно, – подумал я, – здесь действует вулкан". По-прежнему я не заметил ни извержения, ни гейзеров, ни потока лавы.
Наступила ночь. Марсианский спутник Фобос был смутно виден у горизонта. Все остальное было темным и спокойным, за исключением звезд над головой. Из отверстия в горе, в самом центре теплого оазиса, лился свет, но не красноватый свет расплавленной лавы, не сернистое мерцающее пламя, а спокойный белый электрический свет. Казалось, он поднимается из-под земли. Я приблизился и затем увидел, что он исходит из огромной пропасти, которая, однако, шла не перпендикулярно в глубину, а, казалось, наклонялась вниз под углом. Подойдя ближе, я заметил несколько сотен марсиан, которые возились у отверстия.
Проникнуть в пропасть незамеченным было трудно, но поскольку я заметил, что электрический свет хорошо освещает только нижнюю часть склона, то есть ту, что находится у земли, и что нависающие скалы находятся на большой высоте в сравнительной темноте, я решил предпринять попытку.
Я полетел в тени прямо в туннель. Затем я почувствовал, что воздух стал теплее, и по мере того, как я летел дальше, все ниже и ниже, он становился все теплее и теплее. Я пролетел вперед таким образом несколько миль, туннель явно погружался все глубже и глубже, со все большим наклоном. Света стало меньше, и электрические лампы становились все дальше и дальше друг от друга. Однако при их свете я заметил машины марсиан, спешивших вперед в туннель и спускавшихся по нему все глубже и глубже в недра планеты. Это было похоже на огромную штольню колоссальной шахты.
Так я и думал некоторое время, пока, пройдя около десяти миль по огромному туннелю и спустившись на три или четыре мили в глубь планеты, ниже уровня Северного Ледовитого моря, я не оказался в гигантской пещере высотой около мили, границы которой я не мог видеть ни с одной стороны. Передо мной было огромное озеро явно полукипящей воды, через которое протекал поток горящей лавы, или, скорее, той жидкой породы, которая на Марсе представляет собой земную лаву.
Через это озеро проходила огромная дамба, по которой марсианские машины проносились дальше. Я летел над озером, и тут и там на его темных дымящихся водах стояли электрические корабли марсиан, а в некоторых местах были установлены маяки, которые сиянием своих электрических огней придавали спокойствие сцене, которая иначе могла бы быть жуткой. Я следовал вдоль линии моста и наконец вышел на берег, где находился хорошо освещенный город.